В любом западном справочнике по астронавтике вы найдете там немало фамилий выдающихся русских ученых и конструкторов и список их достижений в освоении космоса. Эти фамилии приведены там справедливо, заслуги также указаны реальные. Только вот проблема: действительно ли речь идет о «русских ученых», или с национальной идентификацией этих ученых (поэтому и с «местом прописки» их исследований) дело несколько более сложное, чем написано в справочниках?
...4 октября традиционно вспоминают: в этот день 1957 года был запущен первый искусственный спутник Земли. Вспоминают и того, благодаря усилиям которого этот спутник стал свершившимся фактом: главного конструктора Сергея Королева. В России — как русского конструктора, у нас — как выдающегося украинца. Определенные основания есть и для одних, и для других утверждений. А еще и для памяти, что из пятерки наиболее выдающихся, по утверждению западных экспертов, конструкторов ракетной техники в СССР — Сергей Королев, Михаил Ягель, Владимир Челомей, Валентин Глушко и Александр Надирадзе — четверо были украинцами, а пятый — грузином...
Хотя, конечно, при этом — как и вообще при «датских», т.е. привязанных к конкретным историческим датам упоминаниях о тех или иных прославленных деятелях прошлого, «за бортом» остается главное — человек со всем драматизмом и неоднозначностью его судьбы. Недаром, очевидно, столько критических слов говорится и пишется в адрес так называемой «нарднической» или же просветительской парадигмы в публицистике.
Это понятно: ведь рассказывать украинцам о том, что они прекрасные и заметные в мировой истории ребята — не означает ли это заниматься банальной дидактикой, воспитанием «простонародья» в «правильном» русле, постоянно подчеркивая всемирно-историческую правоту украинского духа и дела? А тем временем все куда сложнее, тем более, когда речь идет о действительно интересных и примечательных людях — и об отечественной истории последних веков. Здесь хватает драматических сюжетов, неоднозначных фигур и противоречивых поступков. Но за исключением «Дня» и двух-трех журналов на такой уровень повествования о прошлом не поднимаются. А жаль. Ведь, скажем, противоречивость между национальным самосознанием и технократической целесообразностью имела следствием драматические коллизии в жизни Сергея Королева.
Один из ведущих биографов Королева Михаил Ребров приводит такой факт: в 1952 году конструктор собственноручно в последний раз пишет автобиографию (в последующем — машинопись, и только собственная подпись). Он вообще не указывает в ней свою национальность. Странно? Или нет? В 1952 году как раз усилено (в который раз уже!) охотятся за «украинскими буржуазными националистами». Именно в те годы Леонид Брежнев, который до сих пор был по автобиографиям украинцем, стал русским. Королев, который до сих пор не скрывал своей украинскости, просто не отметил национальность. А далее — машинописью — «русский». И в то же время... Подполковник Александр Войтенко перед назначением на Байконур имел беседу тет-а-тет с уже знаменитым, хотя и засекреченным Королевым. Тот встретил его словами: «Здоров, козаче! Українську мову знаеш?» Потом, уже на Байконуре, когда Войтенко стал генералом, заместителем начальника космодрома, они с Королевым почти подпольно разговаривали на родном языке, пели украинские песни и мечтали о полете на Луну.
Поймет ли этот сюжет американец или француз? С другой стороны, простит ли отечественный ультрапатриот главному конструктору то, что ради осуществления своей мечты — полета человека на орбиту Земли и далее на Луну и Марс — Сергей Королев был готов записаться хоть китайцем, а не только стать русским и членом КПСС (но так, чтобы собственноручно не вычеркнуть себя из числа украинства...)?
А вот «человек №2» в советской космонавтике — Валентин Глушко, на чьих двигателях взлетели и первый спутник, и первый космонавт, — тот и в лагере ГУЛАГа, и после всегда обязательно говорил о себе — «украинец». То же самое подчеркнуто в биографии Глушко, написанной его младшим сыном. По-видимому, не случайно, хотя о любви к народным песням здесь речь не идет (а Павел Попович же пел на орбите «Дивлюсь я на небо...» специально для Королева!), возможно, потому, что Глушко был предан классической музыке (и в молодости учился в Музыкальной академии Одессы по классу скрипки). Но главный сюжет жизни Валентина Глушко другой: в 16 лет он завершил рукопись своей первой книги «Проблемы эксплуатации планет». В этой книге речь идет о космической миссии человечества и начерченных основных этапах освоения Луны и планет Солнечной системы. Именно тогда, когда не то что ракеты, а самолеты были еще большой экзотикой, юный Глушко поставил перед собой главные цели жизни и шаг за шагом реализовывал их, конструируя все более мощные ракетные двигатели. Кроме того, в этой книге содержатся философские размышления о потребности сочетания научно-технического прогресса с эстетическими и этическими факторами, которые и сегодня поражают глубиной и актуальностью.
Вот такими они были, те, кому Нобелевский комитет тогда, в 1957 году, сразу после запуска первого искусственного спутника, был готов дать внеочередные премии. У Кремля спросили: кто творцы этого спутника? Ясное дело, что Королев и Глушко стали бы Нобелевскими лауреатами. Но Хрущев напыщенно ответил, что творцом спутника является весь советский народ. Очевидно, и те сексоты, которые в свое время ломали кости Королеву и Глушко, и, по всей вероятности пережили их, имея высокие звания, пенсии и «боевые» награды...
Конечно, повествование — и не только тогда, когда речь идет о конструкторах космической техники — сосредоточивается на «производственных» сюжетах их жизни. Но ведь экзистенциональные повороты — ничем не хуже, а, может, и более интересны. Скажем, сюжет «Сергей Королев и женщины». Прославленный ракетчик, который и в молодости был большим волокитой, после возвращения из ГУЛАГа сделался рьяным Донжуаном. И в Германии, куда он попал изучать передовой опыт команды фон Брауна, и на полигонах, и уже позже, в космическую эру, запустив первый спутник. По-видимому, корни здесь лежали во вполне естественном желании человека, который опять получил свободу, пройдя ужасные испытания (а после «отсидки» Королеву не было и 40 лет) доказать всем, и прежде всего себе самому, что он живой, он «настоящий», он круче других. Но и позже — это уже превратилось чуть ли не в спорт, вполне понятный среди мужчин среднего возраста — мол, вот на что способен я, кроме ракет (и ракеты как собственно фаллические символы в этом контексте было бы интересно рассмотреть). И не сам только Королев был таким....
А что касается модника (коллеги его звали «стилягой»), пижона, тоже лагерника Валентина Глушко? Обратите внимание на даты рождения его детей: дочь Евгения (1938 год, как раз тогда, когда самому Глушко исполнилось тридцать и он сидел в Бутырке), дочь Елена (1948 год, после возвращения из Германии), сын Юрий (1952 год, когда отцу уже, как говорится, «за сорок»), и сын Александр (1972 года рождения — сами считайте, сколько лет тогда было счастливому отцу академику и дважды Герою соцтруда Валентину Глушко). Честно скажу, что я особенно и не искал сведений о том, скольких раз был женат генеральный конструктор; на мой взгляд, проблема в другом: Глушко был настолько нерядовым человеком, настолько отличался от абсолютного большинства своих коллег непринужденным аристократизмом поведения, что на женщин это производило фантастическое впечатление. А как вам такая мелочь, как обязательный идеально чистый и выглаженный платочек в нагрудном кармане, даже в зэковские годы?
Отношения между Королевым и Глушко — это также пространство для письма. Потому что так же, как сотрудничество между ними в значительной степени определило феноменальные успехи советской космонавтики с 1957 до середины 60-х (успехи без соответствующей технико-технологической базы, между прочим), — так их позднейший конфликт стал причиной последующих провалов, прежде всего — грандиозного лунного проекта. А почему бы не отследить подробно проблему фаворитизма в советской системе на примере Владимира Челомея, который сознательно взял к себе в КБ младшего сына Никиты Хрущева Сергея — человека, без сомнения, небесталанного, но ведь — сына первого секретаря ЦК КПСС со всеми последствиями, которые отсюда вытекали? И вообще — Челомей в психологическом смысле — антипод Королева. Вот что писал об этом космонавт и конструктор Константин Феоктистов: «Челомей... был, безусловно, нерядовым инженером. Но у него был значительный недостаток — он был абсолютным диктатором в своем КБ. Королев также был абсолютным диктатором. Но он не диктовал нам технические решения (разве только тогда, когда они были вполне очевидны), тем более не навязывал идей конструкции... Создавалось впечатление, что Челомей диктовал в своем КБ не только в организационном плане, но и в выборе целей, и в конкретных технических решениях». Иными словами, для одного собственное «Я» значило слишком много, для другого (который не меньше, чем его визави ценил самого себя) было интересным работать с интересными людьми, даже и молодыми и наивными (или, может, именно молодыми и наивными, не затянутыми в водоворот житейской суеты) — и этот интерес был выше всех других соображений, и имел результатом блестящие конструкции...»
И снова к истории первого спутника: похоже, Королев сознательно обманывал партию и правительство, под видом боевых ракет проектируя ракетоносители для освоения космоса и буквально вымаливая право создать спутник и запустить в космос человека. Итак: в 1954 году Королев пишет первую докладную в Совет Министров СССР «О возможности создания первого искусственного спутника Земли». Он хитрит: вместо того, чтобы прямо сказать о своей инициативе, начинает с чисто бюрократического оборота «По вашему указанию...», потом дает переводы о подготовке спутника в США, потом докладную своего коллеги Тихомирова, и только потом — собственные выводы. Советское правительство молчит. Через год — новая докладная, теперь уже в Академию наук, встречи с кураторами военной отрасли — безрезультатно. И новое письмо в ЦК КПСС о спутнике — это уже в 1956 году.
Только в этом году наконец появляется Постановление Совмина СССР о создании спутника силами Академии наук. Причина такого изменения позиции простая: американцы также готовятся к созданию своего спутника, нужно доказать «преимущества социализма». Что же, если нужно, докажем, но главное — реальный результат для всего человечества!
Знаменитую ракету Р-7, которая выведет первый спутник на орбиту, Королев создает как боевую межконтинентальную, и при посещениях Хрущевым Байконура выпрашивает у него разрешение на использование ее для спутников, мол, это не помешает военному использованию. Хрущев дает разрешение. Но Академия наук срывает сроки подготовки спутника. Тогда Королев дает команду создать первый спутник силами своего КБ за три месяца. Так же силами КБ создан и второй спутник — только за четыре недели. Триумф космонавтики! Первые спутники! А ракета Р-7 как боевая баллистическая оказалась не очень пригодной для собственно военных целей — основой советской ракетно-ядерной мощи стали ракеты Михаила Янгеля, созданные в Днепропетровске. Тем временем Р-7 оказалась идеальной основой, на базе которой созданы ракетоносители для мирного исследования космоса. На модифицированной «семерке» взлетели не только пилотируемые корабли, но и первые автоматические станции к Луне, Марсу, Венере. До сих пор РН «Союз», которую использует Россия, — это глубокая модификация «семерки».
А вывод из всех этих историй (и всего того огромного массива фактажа, который остался «за кадром»), на мой взгляд, такой: украинская история, невероятно интересна и очень «засорена» колониальными и тоталитарными мифами, «заселена» интересными, противоречивыми и в то же время целостными персонажами. И едва ли не главной проблемой (чуть не написал в директивном тоне — «основной задачей») для нашего общества в этом плане является представить себе историю людей в связи с историей идей. И в придачу — как НАШУ, а не чью-то, не имеет значения, какого именно государства, историю.
Тогда, наконец, и западные справочники будут давать правдивые данные.
