С приближением дня выборов обостряются дискуссии, связанные с интерпретацией получаемых социологическими центрами данных опросов общественного мнения. Как правило, они касаются вопроса прогнозирования результатов выборов. Параллельно все чаще дискутируется проблема «ничьих» избирателей и связанная с ней — «третьей силы». Особо увлекаются ее анализом политологи.
В чем суть данной проблемы? Как правило, опросы, проводимые в преддверии выборов, и особенно за несколько месяцев до дня голосования, дают результаты, важнейшей характеристикой которых является весьма значительный процент респондентов, не определившихся, так сказать, с объектом своего выбора. Нередко данные здесь «доходят» до трети потенциальных избирателей. К примеру, в ходе последнего общенационального опроса общественного мнения (проведен 20—28 июня 2004 г.; опрошены 2200 чел. во всех регионах страны по репрезентативной выборке), осуществленного Центром социологических и политических исследований и технологий «СОЦИОПОЛИС» (см. таблицу 1), 1,1% респондентов из тех, кто собирается прийти на выборы, выразили желание голосовать за «других» (т.е. не перечисленных в приведенном списке) кандидатов; 16,4% затруднились однозначно определить свои предпочтения и еще 14,4% от всех опрошенных (ставился предварительный «вопрос-фильтр») не решили, идти им на выборы или воздержаться от участия в голосовании.
То есть за четыре месяца до дня голосования в отношении 31,8% потенциального электората практически не было никакой ясности. Здесь-то и возникают две существенные проблемы. Первая — что это за электорат, чей он? Вторая — как он себя поведет в день выборов?
Значительная доля «ничьих» избирателей есть во всех практически странах и обнаруживается во время проведения предвыборных опросов. Понятно, что она меньше там, где электорат более структурирован политически.
И дело здесь не в том, что эти потенциальные избиратели ждут не дождутся появления некой «третьей силы». Пожалуй, лишь в отношении 0,9% электората можно говорить, что эти люди чего-то «дожидаются». Совсем к иным выводам приходишь, анализируя причины, по которым значительная часть опрошенных не собирается идти на выборы (14,4%, см. таблицы 1 и 2). Как видно, среди них весьма мало людей, которые не хотят идти на выборы потому, что их не устраивают потенциальные кандидаты на должность президента. Большинство же — люди, политически пассивные или не верящие в прозрачность выборов, независимо от того, каким будет «набор» фамилий в бюллетенях. Правда, число тех, кто проигнорирует голосование (Табл. 2), как свидетельствует украинский опыт, будет все же гораздо больше. Так, в 1999 г. доля не явившихся к урнам для голосования составила около 30% от общего числа избирателей.
Пожалуй, столь же неоднозначной является позиция электората, предполагающего голосовать «против всех». Среди него значительна доля людей, ностальгирующих по прошлому, с определенными психическими отклонениями и т.п. Эта проблема нуждается в дополнительном изучении.
И, наконец, «затруднившиеся ответить» (14,0% респондентов). Как правило, значительная часть этих людей в день выборов достаточно быстро «распределяется» среди выдвинувшихся кандидатов. Однако предсказать результат подобного «распределения» весьма непросто.
Другими словами, определенная доля избирателей, «дожидающихся» совершенно иного, не похожего на регистрирующихся сегодня, кандидата, имеется. Но она, с одной стороны, не так значительна, как это представляется отдельным политологам. С другой — это вовсе не обязательно люди, ждущие появления «третьей силы».
Интересно, кстати, что именно политики, политологи, социологи, прочие субъекты политического процесса в Украине понимают под этой «третьей силой» (на самом деле — «четвертой», поскольку две первые — это провластные силы и оппозиция, а третья — «левые»)? Иногда складывается впечатление, что под так называемой «третьей силой» понимают какого-либо из известных сегодня политиков «первого ряда», который не присоединился к поддержке «единого кандидата».
Итак, что же мы получаем? Во-первых, часть потенциального электората, который действительно не придет на выборы (здесь, конечно же, нужно корректировать получаемые в ходе опросов данные с учетом результатов предыдущих выборных кампаний и других обстоятельств). Во-вторых, определенный «сухой остаток» — часть респондентов, которые определятся в своем выборе, возможно, в самый последний момент. Именно от них нередко зависят реальные результаты голосования.
Переходим к обсуждению второй из названных выше проблем: как определить специфику электорального поведения этой части электората в день выборов. Именно здесь, с нашей точки зрения, кроются проблемы, связанные с эффективностью функционирования электоральной социологии и, в частности, с трактовкой получаемых в ходе опросов данных политиками и населением. Автор неоднократно отмечал в своих публикациях, что следует весьма точно и четко говорить при публикации опросной электоральной информации, о чем идет речь: о полученных рейтингах политиков (при 30—40% неопределившихся), или же о прогнозах, сделанных политологами на основе определенных методик.
В процессе исследований неоднократно приходилось сталкиваться как со случаями, когда реальные предпочтения избирателей «распределялись» практически в точном соответствии с пропорциями, определенными в ходе опросов, так и с совершенно иными картинами. К примеру, в ходе избирательной кампании 2002 года в одном из округов были получены следующие данные: за основного кандидата предполагали голосовать около 40% респондентов; за его главного противника — 7%. В итоге же за первого проголосовали 38%, за второго — 32%. То же происходит и на общенациональном уровне. Вспомним президентскую избирательную кампанию 1999 г., когда лидировавшая практически до последнего момента в опросных рейтингах Н. Витренко не вошла даже в «тройку» победителей первого тура.
Поэтому в ходе кампании по выборам президента Украины социологам и политологам, приводя результаты опросов общественного мнения, нужно, вероятно, поступать следующим образом — указывать, к примеру, что за кандидата Иваненко предполагают голосовать 26% опрошенных, за кандидата Петренко — 20% (при 20% не решивших, участвовать им в выборах или нет, и 20% не определившихся, за кого голосовать). Внешне это кажется совершенно неприемлемым. В действительности — подобный подход позволяет, с одной стороны, обозначить имеющее место соотношение сторонников этих кандидатов на момент опроса. С другой — показывает, сколь значительным может быть реальный «люфт» в изменении соотношения электоратов данных кандидатов.
А вот на предмет того, как будет складываться реальная ситуация у избирательных урн, должны строиться прогнозы социологов и политологов (главным образом — вторых), основанные на специально разработанных методиках. Эта проблема тоже заслуживает отдельного рассмотрения.
В принципе, здесь существуют два основных подхода: статистический и социологический. При применении первого используют многолетнюю статистику участия населения в выборах и их результатов (в США собирают и хранят подобные данные за десятки президентских избирательных кампаний). Эту статистику дополняют, фиксируя тенденции, возникающие в общественном настроении. К сожалению, в украинских условиях подобный подход пока неприменим. С одной стороны, у нас нет длительной практики демократических президентских выборов. С другой — практически не сформирована «избирательная география», т.е. четкие и постоянно используемые границы избирательных округов. Наконец, не являются достаточно определенными электораты разных партий и политических сил. Поэтому при прогнозировании итогов выборных кампаний украинские социологи и политологи вынуждены использовать лишь второй метод. То есть пытаться дать максимально точные прогнозы, опираясь исключительно на данные опросов общественного мнения избирателей. Результаты подобного прогнозирования, как это ни печально, не внушают оптимизма. Взять, к примеру, прогнозы относительно прохождения украинских партий в Верховную Раду в 2002 году. Следовательно, сегодня перед социологическими службами и политологическими центрами стоит задача подготовить и использовать в течение президентской кампании хотя бы достаточно точные методики прогнозирования.
То обстоятельство, что обычные социологические рейтинги весьма редко дают надежные результаты (к тому же, по нашему опыту, более или менее обоснованные прогнозы здесь получаются лишь в отношении лидеров избирательной гонки), параллельно «почувствовали» и украинские, и российские социологи. Поэтому они и переходят к использованию некоторых специальных методик прогнозирования. Так, на последних выборах в российскую Госдуму исследовательские центры использовали следующие интересные методики прогнозирования:
* коррекцию рейтингов путем взвешивания; российский центр ФОМ под руководством А.Ослона впервые перешел к широкой публикации не просто данных, полученных непосредственно при проведении опросов, а «взвешенных» рейтингов, при исчислении которых использовались, в частности, ретроспективные вопросы о голосовании респондента на прошлых выборах;
* «праймериз» — т.е. методику пробного голосования, организуемого «по всем правилам» в нескольких населенных пунктах, голосование в которых обычно является наиболее близким к голосованию в среднем по России;
* «методику Урнова», основанную на усреднении данных, рейтингов, получаемых различными центрами и т.д.
Можно возразить: почему же российские социологи и политологи не смогли четко предсказать результаты голосования? Напомним, в отношении партии «Яблоко» и Союза правых сил ошибка была минимальной. Однако относительно Компартии и «Родины» погрешности были весьма высокими.
Ответ очевиден. Во-первых, подобные методики могут быть лишь вероятностными, т.е. совершенно точный прогноз в условиях выборов такого типа, с нашей точки зрения, невозможен в принципе. Особенно учитывая слабую политическую структурированность электората, специфику его ментальности. Известно, что единороссам даже не нужно было вести серьезную избирательную кампанию: народу было достаточно, что их поддерживает В.Путин.
Во-вторых, в настоящее время идет лишь процесс выработки и проверки подобных методик. Результат будет достигнут не сразу. К такой работе следует уже приступать и украинским социологам и политологам, поскольку современное качество их прогнозов не только не повышает их авторитет, а нередко приводит к разочарованию и политиков, и электората работой специалистов, рисующих неточные, иногда в принципе отличные от реальных результатов выборов картины.
На протяжении последних пяти лет попытки разработать подобную методику предпринимает и Центр социологических и политических исследований и технологий «СОЦИОПОЛИС». Ее суть сводится к определению рейтингов претендентов с последующим «распределением» голосов неопределившихся на момент проведения опроса респондентов по ряду пунктов. Понятно, что разработкой подобных методик следует заниматься постоянно и настойчиво. Однако такой праздник, как выборы, у нас бывает так редко, что проверить результативность подобных методик можно практически лишь раз в два года. Чем, как представляется, и следует заняться в сентябре — начале октября, когда подобные прогнозы еще можно будет обнародовать.
