Виктору Ющенко была отведена благородная роль олицетворять
надежность и порядочность власти, успокаивать население и предпринимателей
Начавшийся около года назад «долговой» кризис
в сентябре перешел в открытую фазу, и то, что раньше представлялось отвлеченной
экономической теорией, сегодня ощущают на своих кошельках буквально все.
Дело в том, что финансовые запросы украинского правительства, которые оно
не должно было себе «теоретически» позволять, оказывается, совершенно фатально
не могут уживаться с крепкой национальной валютой.
Тем не менее Виктор Ющенко не устает повторять, что «НБУ
не собирается писать сценарий Страшного Суда» и сделает все возможное,
чтобы удержать гривню от девальвации. Знающие его люди сочувствуют банкиру,
ведь он вынужден говорить то, во что уже не верит. К сожалению, некоторая
растерянность, царящая во властных кабинетах, не осталась незамеченной
и рядовыми гражданами. В частности, высказывания главы Национального банка
о проводимой денежной и валютной политике, как показалось некоторым нашим
читателям, особо одаренным интуицией, расходятся (мягко говоря) как с реальной
ситуацией, так и с отношением к последней самого Виктора Андреевича.
КРИЗИС КАК МОМЕНТ ИСТИНЫ
Итак, примерно с 18 августа 1998 года, то есть на следующий
день после начала российского кризиса, глава Нацбанка поистине перевоплотился,
как удачно подметила одна телекомпания, в звезду украинского экрана. Виктору
Ющенко была отведена благородная роль олицетворять надежность и порядочность
власти, успокаивать население и предпринимателей, удерживать их от паники,
наконец, вещать от имени Власти (так как к другим ее представителям доверия
уже не было). Тезисы, на которых выстраивалась пропагандистская кампания,
были следующими: «в Украине нет причин для кризиса», «кризис экспортируется
из России», «единственный повод для беспокойства — негативное сальдо в
торговле с РФ, но его влияние власть сможет нейтрализовать». Позже появился
еще один пассаж — «кризис в Украине вызван психологическими причинами».
Дальше — больше: «Нацбанк не допустит глубокой девальвации гривни», «Нацбанк
сохранит банковскую систему». Позже, после неудач с замораживанием государственного
долга, из риторики Нацбанка исчезли упоминания о поддержке курса, упор
делался на лозунги, гарантирующие сохранность вкладов населения и валютных
резервов НБУ; тогда же появились ссылки на недругов государства — спекулянтов,
граждан с деструктивным поведением, непатриотичных банкиров и проч.
Противоречивость позиции НБУ во время кризиса рядовой гражданин
может сформулировать примерно так. Почему Нацбанк утверждает, что поводов
для кризиса нет, а кризис на самом деле есть? Почему Виктор Ющенко говорит,
что гривня «глубоко» девальвировать не будет, а ее долларовая цена по отношению
к верхней границе старого валютного коридора падает на 4% ежедневно? Почему
НБУ гарантирует сохранность вкладов, а они обесцениваются? Впрочем, эти
противоречия актуальны лишь для граждан, расстающихся со своими сбережениями.
Для Нацбанка противоречий нет: в каждый момент времени его действия были
адекватны сиюминутной ситуации. Поэтому формально Нацбанк всегда был прав.
Кризис в РФ действительно был лишь внешним поводом, поскольку внутриукраинские
причины просто еще не успели сработать. То же касается и девальвации: монетарные
показатели обесценивания национальных денег на момент российского кризиса
отсутствовали, тогда как панику остановить не сможет ни один Нацбанк в
мире. Впрочем, приведенные доводы в защиту НБУ — только внешняя сторона
дела.
ПИРРОВА ПОБЕДА
Так уже сложилось, что при анализе кризисных процессов
то ли в политике, то ли в экономике во внимание принимаются либо Президент
и политическая бюрократия его администрации, либо правительство и премьер-министр
с определенным объемом полномочий, либо ВР с учетом расстановки политических
сил в ней. Экономическое влияние и политический вес НБУ как института,
замыкающего на себя значительную часть полномочий в области денежно-кредитной
политики и оказывающего прямое влияние на характер макроэкономической политики
со стороны государства, аналитики в Украине, как правило, выносят за скобки.
В действительности, ни один серьезный конфликт политэкономических интересов
(а финансовый кризис есть не что иное, как конфликт интересов) не разрешался
без активного влияния или нейтралитета НБУ и его руководства, в частности.
Публичная неприметность фигуры первого банкира Украины
главным образом объясняется тем, что ему до самого последнего времени удавалось
«олицетворять» общенациональные политэкономические интересы стоящих за
ним групп поддержки намного успешнее, нежели это делали другие. Мы не беремся
называть всех политических сторонников Виктора Ющенко поименно, но концептуально
к нему примыкали все те, кто связывал свои надежды (и предпринимательские
доходы) с прогрессом либеральной рыночной экономики. Поэтому в тех случаях,
когда пресловутые «кланы» откровенно лоббировали сомнительные с точки зрения
полезности для страны законы и постановления, борьба Нацбанка за финансовую
стабилизацию не вызывала возражений. Так как она объективно способствовала
росту реальных доходов подавляющего большинства населения.
Таким образом, после первых кредитных соглашений с МВФ
и особенно после проведения денежной реформы курс на стабилизацию национальной
денежной единицы перестал быть узковедомственной заботой НБУ и получил,
по крайней мере номинально, статус общегосударственной политики. Именно
тогда НБУ реально смог играть роль субъекта, который, отождествив себя
со стабильностью «новой» национальной денежной единицы гривни, имеет легитимное
право на постановку диагноза и выписку рецептов при лечении болезней украинской
экономики. В этом же контексте следовало трактовать смысл и значение позиции
председателя правления НБУ В.Ющенко, которые он сформулировал 2 года назад:
«НБУ поддерживает действия правительства до тех пор, пока эти действия
не отражаются на силе украинских денег».
ГОД В ЛАБИРИНТЕ
Украинскому правительству понадобилось чуть больше года,
чтобы позиция Нацбанка перестала соответствовать процитированному заявлению.
Хотя формально «сила украинских денег» была подорвана гораздо позже: российским
кризисом. С декабря 1997 года Нацбанк резко изменил свою монетарную политику.
Денежная база, сжимаемая в течение трех предыдущих месяцев пропорционально
оттоку нерезидентских ресурсов, в декабре была отпущена на свободу. В этот
период Минфин вместе с НБУ увеличили приток эмиссионных денег через покупку
Нацбанком долговых обязательств правительства. Затем были предвыборные
операции и весенний финансовый кризис. Тогда Виктор Ющенко объяснил ситуацию
примерно теми же причинами, что и сегодня: «При принятии решений мы исходили
из психологического и морального факторов. Мы не имеем тех причин, которые
работают на российском рынке... НБУ не видит причин для девальвации национальной
денежной единицы и намерен удерживать ее курс в параметрах валютного коридора
любой ценой». А летом правительству снова нужны были деньги, и Нацбанк
снова покупал ОВГЗ, тратил валютные резервы для поддержания курса, обваливаемого
бегущими из Украины нерезидентами. В результате над гривней вырос инфляционный
навес (который, кстати, именно сейчас ее и топит). Казалось бы, такая позиция
НБУ была единственно возможной реакцией на текущую ситуацию. Возможно,
с технической точки зрения так оно и было.
Но вспомним, что НБУ в наше время не может находиться вне
политики. И Виктор Ющенко прекрасно это понимает. Начиная с того момента,
когда Президент и правительство открыто стали «рулить» в сторону построения
номенклатурного капитализма, команда Виктора Ющенко не нашла ничего лучшего,
как теоретически «обвинить» власти в непомерных финансовых (читай — политических)
аппетитах. Серия летних публикаций за авторством главы НБУ и его советника
Виктора Лисицкого в ведомственном журнале «Вісник Національного банку України»
не оставляет сомнений в том, что является подлинной причиной надвигающегося
коллапса. Как следует из контекста их статей, именно проводимая в стране
экономическая политика, всего лишь имитирующая рыночные реформы, не только
поставила страну на грань краха, но уже создала предпосылки для восстановления
жесткого авторитарного режима.
Нужно заметить, что конкретный сценарий развертывания кризиса
с последующим крушением финансовой системы хорошо известен отечественной
политэкономической элите, ибо он многократно реализовывался — в Мексике,
Юго-Восточной Азии, России. Украина пока с некоторым опозданием следует
в фарватере общекризисной логики: первый этап — крах фондового рынка, на
втором — падает валютный рынок, потом — собственно обрушивается финансовая
система в целом, на четвертом этапе — происходит смена экономического курса.
Выход из долгового кризиса, как показывает мировая практика, возможен,
к сожалению, только через обесценивание необеспеченных обязательств государства
(ОВГЗ) и денежной массы.
Впрочем, теоретически, политические власти Украины еще
могут вернуться на траекторию рыночных реформ, и этим сценарием, возможно,
оправдываются все компромиссы, допускаемые НБУ. Однако, если принимать
во внимание подготовительные шаги правительства — концентрацию собственности
и финансовых потоков в руках узкого круга властных фигур и институтов,
— шансы на возобновление экономического либерализма минимальны. Поэтому
не стоит удивляться, если в самое ближайшее время именно Виктор Ющенко
будет обвинен в утрате контроля за денежной массой, валютным курсом и процентными
ставками, а инициатива санации долгового кризиса перейдет к одному из высших
органов власти — парламенту или правительству, которые просто будут вынуждены
установить жесткий оперативный контроль и за денежным обращением, и за
самим Нацбанком. И если в начале этого года или в крайнем случае летом
глава НБУ еще мог уйти красиво, тем самым публично предупредив о надвигающейся
беде, сегодня такое предупреждение уже явно запоздало. Собственно, это
и есть ответ на вопрос о цене политического компромисса.
