Предложенный «Интером» и Савиком Шустером телевизионный проект «Великие украинцы», даже в варианте окончательной десятки, вызывает некоторое недоумение, причина которого проста — отсутствие четких критериев, кого можно считать украинцем и кого можно считать великим. А это привело к целому ряду нелепостей, вроде причисления к категории великих украинцев Ленина, Голды Меир, Михаила Булгакова и т.д. Вряд ли можно называть украинцем человека, который сам никогда себя таковым не считал. И дело тут не в этническом происхождении, а в самосознании. Быть украинцем, французом, испанцем — это означает не чистоту крови, а склонность отождествлять себя с соответствующей нацией. Не знаю, насколько могли бы похвалиться «незамутненностью» украинского происхождения Вячеслав Липинский и Дмитрий Донцов, но эти люди, безусловно, были украинцами, ибо не мыслили себя вне Украины и украинского народа. Интересно, как отреагировал бы Михаил Булгаков, если бы ему сказали, что он — украинец? А Голда Меир? Думаю, что несколько удивлен был бы и Николай Амосов, человек проживший многие годы в Украине, абсолютно лояльный к Украине, но не забывавший своей подлинной исторической Родины. Что же касается Валерия Лобановского, то он относился к той категории жителей нашей страны, которые определяли свою национальность, как «киевлянин», «одессит», «харьковчанин» и т.д. То есть здесь определение «великий» плохо стыкуется с определением «украинец».
К сожалению, даже в сотню персоналий, предложенных господином Шустером, не вошел человек, который действительно является и великим, и украинцем. Я имею в виду уроженца Черкасщины Владимира Богдановича Ризуна. Его слава, хотя и неоднозначная, является поистине мировой. Наш земляк в историографии Второй мировой войны совершил то, что в астрономии сделал Николай Коперник — настоящий переворот.
Вот уже 10 лет с кафедр сотен университетов его проклинают и прославляют, опровергают и подтверждают, солидаризируются и отмежевываются. Написаны сотни кандидатских и докторских диссертаций, множество книг против Виктора Суворова (псевдоним В.Б.Ризуна), проведены сотни «антисуворовских» научных конференций. Но с Ризуном происходит то, что в свое время происходило с Мартином Лютером. Чем больше его разоблачают и поносят, тем более стремительно растет число его сторонников, тем шире распространяются его идеи. Ризун один, а против него целые полчища советских и российских маршалов, генералов и адмиралов, орды академиков и профессоров, легионы журналистов, десятки высокопоставленных политиков. Но Ризун — неуязвим. Его атакует публика, сидящая на самых секретных архивах (достаточно сказать, что огромная часть трофейных документов командования вермахта хранится в городе Подольске Московской области РФ), обладающая неограниченными возможностями (вплоть до приглашения на «антисуворовский» «фронт» иностранных мэтров, вроде израильского профессора Габриэля Городецкого), властью и влиянием. Но похвастаться успехами она не может. Секрет победы над ней Владимира Ризуна очень прост, и раскрыт другим нашим земляком, Михаилом Булгаковым, утверждавшим: «Правду говорить — легко и приятно». Кстати, спорить с Ризуном-Суворовым можно лишь на уровне общих фраз, ибо спора на уровне фактов с ним не выдерживает никто. Этот человек держит в голове все детали боевого пути всех советских фронтов, армий, корпусов, дивизий и бригад, фамилии и послужные списки их командующих, количество и качество всех типов советских танков, самолетов, артиллерийских систем военных лет. Его эрудиция и феноменальная память, безукоризненное аналитическое мышление военного разведчика — потрясают. А еще потрясает колоссальная увлеченность историей последней (дай Боже, чтобы так и было) мировой войны. Поражают творческое вдохновение и исследовательская страсть Владимира Богдановича.
После 1945 г. утвердилась активно внедряемая в массовое сознание концепция Второй мировой войны, которую в ее советской ипостаси можно назвать сталинско-хрущевско-брежневской. Разумеется, в СССР при каждом новом генсеке история корректировалась с учетом настроений нового вождя, но в основных своих положениях концепция сводилась к следующему: все 30-е годы ХХ столетия известный своим феноменальным миролюбием Советский Союз строил заводы, плавил сталь, сеял хлеб, доил коров и несмотря на враждебное империалистическое окружение еще и находил время, чтобы петь, танцевать и устанавливать спортивные рекорды. Но в июне 1941 г. на ничего не подозревавшего Сталина «вероломно, без объявления войны» напал Гитлер и Советский Союз, атакованный агрессором, вступил в войну, защищаясь от врага.
Но Суворов-Ризун из тысяч фактов получил иную, чрезвычайно ясную и убедительную картину событий того времени. Суть ее в том, что Иосиф Сталин с момента установления режима личной власти готовил завоевание и коммунизацию Европы. Несмотря на нищету, отсталость, чудовищные бедствия населения, все силы были брошены на тотальную милитаризацию СССР и подготовку «великой освободительной миссии», так сказать, спасения трудящихся от ига капитала. Советский режим, руководствуясь собственными интересами, принимал самое активное участие в развязывании войны в Европе, рассчитывая вступить в нее в самый выгодный для себя момент и взять под свой контроль весь континент. Этот план был нарушен Германией, своей агрессией опередившей на 2—3 недели Красную армию, изготовившуюся к броску на Запад.
Контрконцепция Суворова- Ризуна произвела впечатление разорвавшейся бомбы, устоявшиеся, привычные взгляды стали рассыпаться прямо на глазах. Сталинско-хрущевско-брежневское «учение» о Второй мировой войне демонстирирует свою несостоятельность. Защищать его и далее в условиях свободной научной дискуссии представляется все менее возможным.
Как написал российский историк и публицист Дмитрий Хмельницкий: «Остается суворовский вариант развития советской истории, но согласиться с ним мешает многое. В первую очередь это означает пересмотр — «ревизию» —устоявшихся и канонизированных послевоенной политкорректностью взглядов на историю Второй мировой войны. В той ее части, где речь идет о роли Советского Союза. Смена статуса сталинского СССР с «жертвы и освободителя» на статус «палача и агрессора» тяжело дается даже людям, не испытывающим симпатий к сталинизму. Даже если они специалисты по истории СССР. И тем более, если они — советские специалисты по военной истории СССР».
Концепция Виктора Суворова действительно является фундаментальным открытием. Если, например, о существовании концлагерей в СССР знали и до Солженицына, до его «Архипелага», знали все, кто хотел это знать, то до Суворова-Ризуна знание о подготовке сталинским СССР агрессии против Европы было уделом очень немногих людей, причем на уровне догадок и прозрений.
У Суворова речь идет уже не о гипотезе, а о практически доказанной научной теории. Как пишет Дмитрий Хмельницкий: «Собственно говоря, с научной точки зрения спор закончен. То, что Сталин готовил нападение на Германию летом 1941 г., однозначно доказано М. Мельтюховым, В. Невежиным, И. Павловой и целым рядом других исследователей. Доказано независимо друг от друга и на разном материале. Доказательств того, что Сталин готовил страну в 1941 г. не к агрессии на Запад, а к обороне, никем не найдено».
Сам Владимир Богданович Ризун так оценил проводимые против его концепции пропагандистско-разоблачительные компании: «Сколько конференций ни проводи, не уйти от факта: сталинские людоеды и головорезы, истребившие десятки миллионов собственных граждан, никому никакой свободы дать не могли. Просто потому, что не было им резона убивать свободу в своей стране и тут же нести ее соседним народам. Не было им толку одной рукой загонять своих людей за решетки и колючую проволоку, а другой — срывать оковы с соседних народов. Незачем им было держать своих мужиков в колхозах, а зарубежных землепашцев награждать землей и правом свободного творческого хозяйствования. Никакие десятитомники не смогут никому доказать, что орды коммунистических рабов... могли быть освободителями. Не могли! И не были. Просто потому, что не имели о свободе никакого понятия. Просто потому, что результатом разгрома Германии стало невиданное усиление вертухайско-стукаческой власти в собственной стране. И сколько ни издавай популярных статей и книжек, не замазать того факта, что товарищ Сталин вступил в войну союзником Гитлера, вместе Европу делили и терзали. Не увернуться нам от прошлого, не отстирать забрызганные кровью мундиры завоевателей, не перекрасить их в радостные тона: в 1941 году главные силы Красной армии вступили в войну на оккупированных территориях растерзанных и покоренных соседних стран и в 1945 году завершили войну оккупацией, которую замышляли на вечные времена».
Разумеется, такие заявления Суворова-Ризуна вызовут яростную реакцию его оппонентов. Но на уровне фактов им нечего будет возразить. В 1941 г. СССР продолжил военные действия, начатые им в Европе в 1939 г. нападением на Польшу и Финляндию. А в 1940 г. СССР аннексировал Литву, Латвию, Эстонию. Аннексия мало отличалась от гитлеровской аннексии Австрии и Чехии. А летом 1941 г. огромная советская армия, в несколько раз превосходившая вермахт по основным видам боевой техники, армия супермилитаризованной страны вдруг оказалась не готова к войне и потерпела сокрушительное поражение. А ведь в СССР многие годы только тем и занимались, что готовились к войне. Июнь 1941 г. выглядит с позиций сталинско-хрущевско-брежневского «учения» о Великой Отечественной войне странным и необъяснимым. Какое вероломство, если подготовку 4-миллионной армии вторжения в СССР по определению скрыть невозможно (куда спрячешь тысячи танков и самолетов, десятки тысяч орудий, автомобилей и т.д.), какая внезапность, если концентрация сил и средств вермахта на границе с СССР была очевидной?
А как объяснить патологический страх Сталина перед «провокациями» в июне 1941 г.? Не надо быть гением всех времен и народов, чтобы осознать, что если армия противника имеет приказ напасть — она нападет независимо от того, будешь ты ее провоцировать или нет. Если же она такого приказа не имеет, никакие провокации не заставят ее начать военные действия. Официозная советская концепция войны оставляет массу странностей и несуразностей, множество фактов, которые невозможно объяснить с позиций логики и здравого смысла. В.Суворов же показывает (и делает это весьма убедительно), что страх Сталина перед «провокациями» — это страх спугнуть объект атаки, ибо «отец и учитель» был уверен, что ему удастся ударить первым. Кстати, сам Ризун-Суворов так определяет свой вклад в науку: «Правильность любой теории измеряется ее объясняющей силой. Моя теория разъясняет многое из того, что раньше объяснению не поддавалось. Прочитайте «Ледокол», и вы найдете ответы даже на те вопросы, которые в моих книгах не затронуты. Моим оппонентам не надо меня ни разоблачать, ни уличать. Им надо найти другое — простое, понятное, логичное объяснение тому, что случилось в 1941 году. Пока они другой теории не придумают, «Ледокол» будет продолжать свое победное плавание».
А российский ученый, доктор исторических наук Юрий Фельштинский так оценил заслуги Владимира Богдановича: «Для изучения проблематики начального периода Второй мировой войны В.Суворов сделал больше, чем вся советская и западная историография. Он нашел ответы на очень многие мучившие нас десятилетия вопросы. Он очень многое объяснил, и объяснил, безусловно, правильно. Заслуга его неоценима».
В СССР Владимир Ризун после бегства на Запад был объявлен предателем и приговорен к смертной казни. Российская Федерация, правопреемница и продолжательница СССР, приговор оставила в силе, еще раз продемонстировав верность заветам создателей тоталитарного государства. Но какое все это имеет отношение к нам и нашей позиции относительно соотечественника? Владимир Ризун никогда не предавал Украину, никогда не отрекался от своих корней, не обливал свою страну грязью, как это иногда, к сожалению, делают некоторые украинские граждане. Украина не имеет никаких оснований отказываться от своего сына. А его сложные отношения с некоторыми иностранными государствами?.. Так и у Ивана Степановича Мазепы они были сложными, и у Симона Васильевича Петлюры, и у Степана Андреевича Бандеры, и у многих других. Стоит ли нам брать на вооружение чужие взгляды и эмоции? А пока Владимир Ризун, уже посетивший Польшу и Эстонию, не может приехать на Родину, поскольку, в отличие от Польши и Эстонии, мы вряд ли сможем гарантировать ему безопасность — такова еще ситуация в нашей стране...
Ну, а великих украинцев определяет, в конечном счете, история, а не Савик Шустер и канал «Интер». И в ее списке великих место для Владимира Богдановича Ризуна, безусловно, зарезервировано.
