Сегодня он — один из наиболее читаемых украинских писателей, как в нашей стране, так и за рубежом. Он родился в Донбассе (г. Старобельск Луганской области), сейчас проживает в Харькове. А его книги переведены на немецкий, английский, польский, русский, армянский, литовский, белорусский, сербский и хорватский языки. Его литературные вечера собирают полчища зрителей. Недавно вышедший сборник произведений Сергея Жадана «Капитал» можно без натяжек назвать «энциклопедией украинской жизни», точнее — энциклопедией жизни украинской молодежи конца 80-х — начала 90-х годов. Для востока Украины Сергей Жадан — фигура исключительная, яркая и оригинальная. И нередко — эпатажная. Именно таким и должен быть человек, ломающий стереотипы и во многом формирующий стиль современных молодых людей, из тех, кого принято считать прогрессивными. Предлагаем вашему вниманию интервью с писателем, опубликованное на www.ostro.org.
— Сергей, в настоящее время принято давать негативную оценку советскому прошлому Украины. А в ваших произведениях очень сильно чувствуется ностальгия по тому, что было до обретения Украиной независимости. Почему?
— У меня нет ностальгии по тому, что было. У меня ностальгия по тому, что было со мной. Моя ностальгия — очень личная, она не касается, скажем, каких-то политических, экономических или общественных явлений, которые были в нашем прошлом. Хотя, если отвечать более широко на вопрос о критическом осмыслении прошлого, я считаю, не нужно впадать в крайности. Потому что люди, которые впадают в крайности в отношении прошлого, в позитивную или в негативную сторону, очевидно, имеют со своим прошлым какие-то проблемы. Оптимальный вариант — это трезво относиться к тому, что с тобой было, и так же трезво готовиться к тому, что с тобой будет.
«Мы росли в бурное неповторимое время, я всегда вспоминаю те годы с нежностью и любовью — на наши стриженые головы, на худые, одетые в школьную форму, тела сыпались с неба откровения и искушения, все это я хорошо помню, ранний петтинг, слегка разведенный спирт, краденый дубас, заточки, затрепанные учебники — мы клево входили в жизнь, другое дело, в какое говно все это потом превратилось. За все надо платить, вот мы, наверное, и платим за ту безумную эпоху теперешним ступором» (из рассказа «Порно»)
— Вы представитель того поколения, которое пережило и такой себе кусок советского времени, от Брежнева и Андропова до Горбачева и его перестройки, и шестнадцать лет независимости Украины. Причем это поколение могло уже наблюдать за происходящим без каких-то идеологических догм, которыми были забиты головы его предшественников. Как вы оцениваете тот путь, который был пройден Украиной за этот период?
— Я пережил не просто такой кусочек советского времени, я пережил жирный кусок Советского Союза. Как раз 70-е и 80 е годы — это такой расцвет и упадокИмперии Зла. И у меня, на самом деле, очень положительные воспоминания. Снова таки, это очень субъективно. Я понимаю, что это не стоит переносить на жизнь страны: в то время, когда мне было так здорово и клево, в Советском Союзе миллионы зеков прост о валили сосну в Сибири. А касательно того, какой путь прошла Украина, — путь, на самом деле, не такой уже и большой. Потому что первые десять лет она абсолютно никуда не шла, она стояла на месте. Все процессы, и общественные, и культурные, и политические, и экономические, в Украине начались в последние несколько лет. И вот в последние годы было достаточно много сделано, и за этими явлениями очень интересно наблюдать. В Украине сейчас просто интересно жить, потому что вокруг тебя происходят вещи настолько динамичные, настолько живые, что стоит поблагодарить судьбу за то, что она дала тебе возможность жить в такое неповторимое время.
— Вы были комендантом палаточного городка в Харькове в период оранжевой революции. Результаты всего происшедшего очень разочаровали участников тех событий. А вот вы, кажется, не разочарованы...
— Я ни в коем случае не разочаровался, потому что я и не зачаровывался. У меня не было никаких иллюзий касательно тех, кто в то время был в политике, с обеих сторон, и кто в ней остался сейчас. И потому у меня не было никаких болезненных обломов. Мне казалось, что в тот период правильно выйти на улицу — защитить свой голос. Я думаю, тут и никакого иного варианта не было. Поэтому у меня все нормально с этим эпизодом в моей жизни. Правда, я не люблю о нем вспоминать, потому что, так или иначе, вокруг тех событий сейчас очень много негативных коннотаций накопилось. В этом виноваты, в принципе, политики из обоих лагерей, которые фактически подставили людей, которые тогда вышли на улицы. Реально — не хочу об этом говорить.
«С Сан Санычем мы познакомились во время выборов... Он ходил в куртке черной хрустящей кожи и носил с собой пушку, типичный среднестатистический бандит, если я понятно выражаюсь... Он сам назвался Сан Санычем во время знакомства и подарил визитку, где золотыми буквами на мелованной бумаге было написано «Сан Саныч, правозащитник», внизу были указаны несколько телефонов с лондонским кодом, Саныч сказал, что это телефоны офиса, я спросил чьего, но он не ответил. Мы с ним сразу подружились, как только познакомились, Саныч достал из кармана куртки пушку, сказал, что он за честные выборы, и сообщил, что может достать хоть сто таких пушек. У него было свое представление о честных выборах, почему бы и нет. Еще сказал, что у него есть знакомый на «Динамо», который достает стартовые пистолеты и в домашней мастерской перетачивает их в боевые. Смотри, говорил он, если спилить эту ...ню — он показывал мне место, где, очевидно, и находилась ранее спиленная ...ня, — его можно заряжать нормальными патронами, а главный позитив в том, что никаких претензий со стороны милиции — это же стартовый пистолет. Если хочешь — могу подогнать партию, сорок баксов штука плюс еще десять, чтобы спилить ...ню...» (из романа «Гимн демократической молодежи»)
— Сегодня очень многие писатели, журналисты, работники, так сказать, гуманитарной сферы, сотрудничают с политиками, или сами начинают заниматься политикой...
— Называйте вещи своими именами. У нас сейчас модно, чтобы люди искусства продавались.
— Ну, можно сказать и так. Предлагали ли вам что-нибудь подобное?
— Я получал предложения поддержать ту или иную политическую партию, но как-то мне хватило пока здравого смысла никуда не вступить. Очевидно, я просто не очень жадный человек.
— Предложения поступали — от кого? Если не секрет.
— Секрет. Однажды я тоже обращался к политической партии с предложением делать что-то вместе. Это была партия «Радуга». Это партия, которая выступает за легализацию легких наркотиков в Украине. Но они оказались настолько глупыми и неготовыми к этому предложению, что испугались и не поддержали. Ну и фактически они сейчас, извините, в жопе, а иначе были бы в парламенте. Что, в принципе, и есть та же жопа, только большая.
— Вы сказали о легализации легких наркотиков. Раньше вы также положительно отзывались о легализации проституции. А зачем?
— Было бы очень громко сказано: «Я выступаю за легализацию проституции». Я не думаю, что в ближайшие пятнадцать лет в Украине может возникнуть предметный разговор по этой теме. Я просто выступаю за максимум общественных, гражданских свобод, потому что любой запрет, любое выталкивание тех или иных вещей в теневой сектор свидетельствует только о том, что в Украине не совсем здоровое общество. Любой запрет приводит к активизации запрещенных явлений в тени, к криминализации этой субкультуры, этой среды, к сращиванию криминала с правоохранительными органами и так далее.
— Я недавно прочитала вашу книгу «Анархия в Украине». Откуда такой интерес к этому политическому движению?
— Там не идет речь о политике, там идет речь об анархии как мировоззренческой системе, об определенной системе поведенческих механизмов, о таком повседневном, бытовом анархизме. Я говорил об обновлении, воссоздании, реставрации имени Махно вне советских и постсоветских контекстов, в которые оно включено. Это вполне иная перспектива позиционирования себя в этом обществе: махновщина, украинский анархизм, анархо- коммунизм и так далее. Потому что это хорошая альтернатива, особенно в сегодняшней политической ситуации. Поэтому человек, который выбирает себе ориентирами, скажем, взгляды Махно, имеет больше шансов сохранить внутреннюю независимость и не вляпаться в украинское политическое болото.
— Одно дело — реставрация взглядов Махно. В его идеологии было много противоречий. Как насчет развития и усовершенствования взглядов Махно?
— Снова таки, что такое взгляды Махно? Махно у нас воспринимается как военный руководитель, который устраивал набеги вдоль Днепра. На самом деле за этим стояли практические проявления, о которых не принято говорить, потому что это менее интересно и менее живописно. Фактически украинские анархисты решили главную проблему Российской империи, проблему, которая, в огромной мере, и породила революцию: проблему земли. Они решили этот вопрос еще до того, как за него взялись большевики. Летом 17-го они создали на Гуляйпольщине первые земледельческие коммуны. Они раздали землю крестьянам, которые начали работать. Прошло уже 90 лет с того времени, а земельный вопрос так и не решен. А как- то наши политики забывают, что Украина, вопреки всем индустриальным процессам, и далее остается крестьянской страной. И вполне возможен римейк махновщины, и тогда уже не позавидуешь политикам ни в Киеве, ни на местах. В этом контексте вполне возможно развитие идей Махно, или их реконструкция.
— Вы надеетесь обрести единомышленников?
— Ну, я не знаю. С одной стороны, мне нравится, что украинская молодежь не очень обеспокоена политической ситуацией. Потому что это правильно, учитывая, какая у нас политическая ситуация, и какие у нас политики. А с другой стороны, тот же анархизм, повторюсь, не столько политическое, сколько мировоззренческое явление. Человеку нужно немного думать головой. Иначе за тебя начнут думать другие, и это пойдет тебе совсем не на пользу. Эти вещи, о которых я говорю, как раз и касаются твоего места в обществе и твоего места в этом мире. Тут не идет речь о поддержке идеи анархизма, о бесклассовом обществе. Речь идет о твоей личной независимости, твоей свободе, твоем неподчинении. И на этом уровне единомышленники, конечно, есть. Я вижу множество людей, из тех, которые приходят на литературные вечера, это умные молодые люди, которые имеют свой, вполне трезвый, взгляд на жизнь, и не имеют никаких иллюзий в отношении этой власти, этого государства, которое, фактически, использует их как биомассу, как определенный ресурс во время выборов. И это не может не радовать. Я надеюсь, что таких людей, которые понимают, где они живут, и кто ими сегодня руководит, будет еще больше.
«Никогда не интересуйся политикой, не читай газет, не слушай радио, выбей кинескоп из своего ТВ, вставь туда цветной портрет Мао или Фиделя, не давай им нае.. себя, не подключайся к Сети, не ходи на выборы, не поддерживай демократию, не принимай участия в митингах, не вступай в партии, не продавай свой голос социал-демократам, не ввязывайся в дискуссии о парламенте, не говори про президента — «мой президент», не поддерживай правых, не подписывай ни одной петиции к президенту — это не твой президент, не маши рукой губернатору, если встретишь его на улице, тем более — ты его там не встретишь...» (из романа «Анархия в Украине»)
— То есть проблема не в государстве вообще, проблема — в государстве Украина?
— Я думаю, что проблема в гражданах Украины. Эти проблемы находятся в головах людей. Потому что государственные институты — это паразитические образования, которые существовали, существуют и будут существовать до тех пор, пока им будут позволять. Общество само создает себе проблемы, когда позволяет государству собой манипулировать. Как раз украинское общество — яркий тому пример, и политические манипуляции последних лет — яркое тому подтверждение. Когда люди, вместо того, чтобы обустраивать свою жизнь в своей стране, занимаются тем, что противостоят друг другу из- за каких-то амбиций наших политиков или из-за их потребности во власти.
— Вернемся к «Анархии в Украине». В одном из эпизодов ваш герой, глядя на Харьковский университет, размышляет о том, что его студенты могли бы поднять грандиозный бунт для отстаивания своих прав. И он задается вопросом, почему же они этого не делают. У вас есть ответ на этот вопрос?
— Есть, конечно. Ответ в том, что власть понимает, насколько опасным может быть неконтролируемое молодежное движение, и традиционно держит его в своей крепкой и мозолистой руке. В Украине молодежное движение, студенческое движение фактически не развито, вопреки тому, что в Украине большое количество студенческой молодежи. Но нет настоящих, независимых студенческих профсоюзов, студенческих комитетов, которые объединяли бы студентов не на каких-то политических основаниях, не на отстаивании каких-то политических лозунгов партий, а именно на основе самоорганизации и защиты социальных прав этих студентов. Наша молодежь если и принимает участие в политической жизни, то только или в партиях-сателлитах, каких-то молодежных отростках крупных партий, или просто как пушечное мясо, за 50 гривен в день, стоя с флагами той или иной политической силы. На самом деле это очень показательно. Это свидетельствует о реальном уровне общественного самосознания. У людей нет какой-то четкой позиции, и они позволяют собой манипулировать. Я думаю, что если бы в Украине на самом деле возникло организованное, нормальное студенческое движение, это была бы очень мощная сила.
— «Если уже назвался революционером, ну, то давай — выкатывай свою пушку и пуляй, даже если особенно не по кому, все равно — главное, что ты перестаешь баловаться и начинаешь делать вещи, за которые потом вправду придется отвечать». Это цитата из вашей книги. Вы не могли бы ее прокомментировать?
— У нас очень сильны популистские тенденции в политике. И люди, отстаивая те или иные идеи, отстаивают только свое имя. В Украине во многих моментах существует элементарная подмена понятий. Это касается и политической жизни, когда партия, которая называется коммунистической, или социалистической, на самом деле не отстаивает идеи коммунизма или социализма. Просто эксплуатируют какой-то бренд, какие-то понятия, за которыми фактически не стоят реальные обстоятельства. Об этом и шла речь. Если ты на самом деле провозглашаешь свою принадлежность, к, скажем, праворадикальным или леворадикальным идеям, то давай, не останавливайся на половине дороги, а попробуй доказать, что для тебя это на самом деле важно, или просто не морочь людям голову. Речь шла о соответствии каких-то громких заявлений и практических действий.
«Я не так уж много видел в жизни, а из того, что видел, почти ничего не понял, возможно, что-то еще изменится, хоть я в этом сомневаюсь, знаешь, есть вещи, которые я уже вряд ли пойму, потому что мне, наверное, и не нужно их понимать, слишком уж они замороченные. Нам в основном приходится общаться со свихнувшимися жителями нашей удивительной планеты, с просто поразительными уродами, и, должен признаться, мне с ними интересно, надеюсь, им со мной тоже» (из рассказа «Порно»)
