Две избирательные кампании подряд (сначала президентская, завершившаяся «оранжевыми» событиями и приходом к власти контрэлиты, теперь парламентская) — серьезное испытание для страны, пребывающей в транзитном состоянии, с неустоявшимися демократическими традициями и отсутствием социального и внутриэлитного согласия в отношении направления дальнейшего развития.
Наблюдающаяся повышенная политическая конфликтность, доминирование эмоций, взаимный обмен угрозами — все это верные признаки вступления парламентской избирательной кампании в фазу активной конкурентной борьбы во внутриэлитном пространстве. По предвыборной логике, следующей фазой активного распространения вируса политической истерии должно стать 36-миллионное «электоральное поле».
Главная опасность заключается в том, что конфликтующие элитные группировки не смогут удержаться от искушения стимулировать в стране безумие многих ради выгоды единиц. Поэтому покуда партийные лидеры конфликтуют между собой, засоряя телеэкран предвыборными роликами, стращая друг друга взаимными отставками, предлагая квазисоглашения о проведении «честных» и «очень честных» выборов, есть смысл разобраться в потенциальных опасностях для самого уязвимого участника избирательного процесса, на которого объявлена электоральная охота, — потенциального избирателя. Есть смысл, оставив за скобками ставшее тривиальностью формально-количественное электоральное противопоставление Восток — Запад, попробовать разобраться в содержательном наполнении региональной антитезы, поддерживаемой усилиями конкурирующих политиков.
ПАРАДОКСЫ ВЫБОРА
Рост уровня политизированности общественного сознания во время избирательных кампаний — стабильная компонента украинских выборов. Однако парадокс заключается в том, что при росте активности избирателям все труднее определиться со своей политической ориентацией даже в самом общем смысле — за коммунистов, социал- или национал-демократов. Трудности с выбором стабильно испытывает самая большая доля потенциальных избирателей — более 1/3 (36%). (Результаты социологического мониторинга Института социологии НАН Украины. Н. Панина «Украинское общество 1994—2005: год перелома»). Симпатии граждан, способных к политической самоидентификации, в свою очередь не являются статичными. Так в 2005 году, по сравнению с предыдущим годом, наблюдались следующие тенденции трансформации симпатий граждан по отношению к определенным политическим течениям:
— снижение доли прокоммунистически настроенных избирателей с 14% до 7%;
— стабильность доли симпатизирующих социалистам 11—13%;
— рост доли симпатизирующих национально-демократическим и социал- демократическим течениям с 10% до 14% (в обоих случаях).
Вторым парадоксом политического сознания украинских избирателей является хроническое несовпадение теоретических симпатий населения к идеологическим течениям с реальным отношением к политическим партиям, заявляющих себя в роли носителей этих идей. Например, популярность социал- демократического течения, бывшего лидером симпатий украинских граждан в 2005 году (14%), в реальной жизни катастрофически не совпадала с рейтингом партий, выступающих под брендом социал-демократов.
Популярность социалистической идеологии (с показателем 13%) вдвое больше рейтинга Соцпартии. Только реальные показатели вечных антагонистов — национал-демократов и коммунистов — оказываются ближе остальных к показателям доли сторонников их идеологических ниш (соответственно 10% и 7%). Это объяснимо, по-видимому, тем, что объявленные некоторыми политологами «похороны» идеологии как необходимого атрибута политической партии оказались преждевременными для избирателя постсоветского пространства.
Тем не менее серьезным аргументом в пользу того, что новая политическая реальность постсоветского пространства не укладывается в традиционные политологические схемы, стала последняя президентская кампания в Украине. Произошедшее одномоментное (по историческим масштабам) вытеснение идеологической самоидентификации цветовой наглядно проявило потребность у значительной части населения в новых основаниях и принципах структурирования изменившейся действительности.
С одной стороны, символичным и обнадеживающим обстоятельством стала конверсия цвета знамен и демилитаризация установок. Вместо знамени цвета крови, под которым прошел предыдущий исторический отрезок жизни страны, прошлогодняя политическая борьба шла под мирным апельсиновым (для романтиков) или ремонтно-предупреждающим (для прагматиков) и вполне спортивным (динамовским) бело-голубым цветами. С другой стороны, обе политические команды транслировали в социум запал протеста и противостояния при отсутствии внятного плана дальнейшего развития страны. В результате политическое пространство оказалось переформатировано: одна команда решила актуальную для себя задачу взятия власти, другая была от нее отстранена. Платой за деидеологизированность политической коалиции победителей, в которой возобладали ситуативность в выборе партнеров, актуальные экономические аппетиты и политические амбиции, стала девальвация «оранжевого» чуда. Проигравшие, также лишенные политических ценностей, по факту оказались объединены общим положением отстраненных от власти, автоматически присвоив себе оппозиционный брэнд. Только левые партии — многолетние носители оппозиционного звания уловили манипуляционный смысл произошедшей конвертации. Разве не закономерен вопрос: почему в экономической сфере банкротство означает отстранение от этого вида деятельности, а в политической — реинкарнацию под именем оппозиции? Есть ли у новых оппозиционеров что-либо, кроме жажды власти и стандартного набора заклинаний, что позволило бы избирателю удостовериться в их способности «не навредить» стране? Есть ли у них сценарий развития для Украины, и чем он принципиально отличается от сценария нынешней власти?
ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЙ ВЫБОР — МЕЖДУ СЕРДЦЕМ И УМОМ
Сыромяжная практика большинства избирательных кампаний, к сожалению, преимущественно сводится к манипуляциям — финансами, информацией, общественным мнением и главное — доверием избирателей. Ключевыми же темами, тремя «китами» украинских избирательных кампаний стабильно остаются: геополитический выбор, набор угроз и обещание социальных благ.
Имеет ли смысл сегодня поднимать тему актуальности геополитического выбора? Когда время, затрачиваемое в СМИ на дискуссии по поводу цены на газ, об угрозе национальным интересам и юрисдикции маяков, позволяет рядовым украинским гражданам чувствовать себя в них чуть ли не экспертами? Стоит. По трем причинам: из-за этого «чуть ли не», из-за возрастающего влияния внешнеполитического фактора на украинские парламентские выборы и из-за преобладания эмоций над рациональным обоснованием со стороны критикующих и опровергающих друг друга политиков.
Для начала имеет смысл обратиться к мнению украинских граждан относительно того, в какой стране или объединении стран они хотели бы жить. При всем разнообразии проводившихся опросов, получаются очень близкие показатели:
* в объединенном союзе России, Украины, Беларуси и Казахстана — 30%;
* в содружестве независимых государств СНГ — 11%;
* во вновь объединенном СССР — 10%;
* в объединенной Европе — 19%;
* в своей собственной стране без объединения с какой-либо иной страной и без вхождения в союзы государств — 20%;
* затруднились ответить — 10%. (Евразийский монитор. Опросы 4-й волны. Октябрь 2005 г.)
Если обобщить распределение ответов до используемой политиками схемы выбора между двумя геополитическими полюсами — Европой и постсоветской Евразией, то распределение мнений потенциальных избирателей о предпочтительном векторе движения Украины выглядит асимметрично. 51% украинских граждан поддерживают различные варианты обновления союза (от СССР до ЕЭП) с бывшими советскими республиками, 19% выступают за евроинтеграцию и 20% являются сторонниками поиска собственного пути вне любых коалиций. Следует принять во внимание, что общественное мнение по этому вопросу отнюдь не статично. И его динамика вносит коррективы в соотношение представителей каждой из точек зрения. Хотя позиции сторонников евразийского вектора, суммарно объединяющего не менее половины опрошенных, продолжают оставаться доминирующими, в последнее время наметилась тенденция их ослабления по всем составляющим — ЕЭП, СНГ, СССР и союз с Россией.
На этом фоне все более востребованной в Украине становится идея использовать, в первую очередь, собственные ресурсы, избегая объединения с любыми странами. Также медленно, но растет доля тех, кто считает актуальным первоочередное установление связей с развитыми странами Запада.
Сегодняшний расклад геополитических предпочтений украинского населения довольно наглядно иллюстрирует раздробленность общественного сознания, отсутствие в нем устойчивого согласия в отношении выбора предпочтительного пути развития страны. Если же сравнить долю сторонников теоретического геополитического вектора развития Украины с долей избирателей, поддерживающих политические партии-репрезентанты этого вектора, то налицо явное расхождение между ними. Используя результаты опроса, проведенного в тот же временной отрезок (Общеукраинский опрос проведен 7—15 октября 2005 года Украинским институтом социальных исследований и Центром «Социальный мониторинг», опрошено 2117 респондентов в возрасте от 18 и старше. Стандартные отклонения при достоверных 95 процентах и отношении переменных от 0,1:0,9 до 0,5:0,5 составляют 1, 31—2,16 процента.), что и опрос о выборе населением предпочтительного вектора движения страны, получаем следующую картину: доля голосов партий, позиционировавшихся как пророссийские (ПРУ — 20%, КПУ — 6,7%, ПСПУ — 3%, СДПУ(О) —1,8%, Союз — 0,8%, Держава — 0,6%), суммарно не превышала 33% против 51% мобилизационного потенциала евразийского вектора. Доля сторонников партий-репрезентантов европейского выбора — партий национал-демократического толка (блок «Наша Украина» (Народный союз «Наша Украина», НРУ) — 12,3% и Украинская народная партия — 1,4%.), колеблясь в пределах 13%, не столь катастрофически, но также не дотягивала до показателя доли украинских граждан, симпатизирующих собственно идее евроинтеграции — 19%.
Разный мобилизационный потенциал каждой из этих геополитических идей (в совокупности с остальным набором электоральных тем) частично объясняет логику и «потолок» динамики рейтингов политических сил, с разным успехом представляющих эти внешнеполитические векторы. Возможно, в этом часть «секрета» заметного роста рейтинга ПРУ В.Януковича при пассивном «пережевывании» евразийской проблематики и более скромных результатах блока «Наша Украина», пиарящегося на европейской идее и Соцпартии, также заявившей о намерении строить Европу в Украине. То есть возникает глубокое и обоснованное подозрение, что политики являются не провайдерами, генераторами новых социальных смыслов и реалистичных программ, а попросту политическими эксплуататорами социальных стереотипов, использующими в качестве «виагры» наиболее артикулированные из них.
Небезынтересным представляется ответ на вопрос о том, мнение каких групп населения Украины так небезуспешно эксплуатируют политики для стимуляции своего электорального рейтинга? Доминирующую, но медленно теряющую свою привлекательность идею евразийского союза эксплуатируют: Партия регионов, коммунисты, похоже, доживающие свой последний электоральный цикл за счет предыдущих политических дивидендов, лево-радикальный блок Н. Витренко, чьи рейтинги наращиваются одами ЕЭП и проклятиями в адрес НАТО, объединенные эсдеки. При этом они в значительной мере опираются на группу сторонников евразийского выбора, в которой больше, чем среди носителей иных внешнеполитических ценностей, людей менее обеспеченных, с пониженным образовательным уровнем, пребывающих в состоянии выхода из продуктивного возраста и менее оптимистично смотрящих в будущее.
Представления политиков о мобилизующей силе идеи федерализма — побочного дитяти прошедшей президентской кампании — видятся явно преувеличенными. После трехгодичной спячки невротизм последних президентских выборов оказался заразителен только для незначительной части граждан (2,9%), поддерживающих идею выбора разными регионами Украины «своего пути».
Ключевыми представителями другого полюса геополитической диспозиции — евроинтеграционного — являются, в частности, блок «Наша Украина» и остальные представители правого национал-демократического лагеря. Сильной стороной пребывающих сейчас при власти сторонников этого вектора является возможность реально влиять на актуальную внешнеполитическую ситуацию. Одновременно это же является их уязвимым местом, так как вместо деклараций необходимы реальные и действенные шаги в заявленном направлении. Меньший численный потенциал проевропейски ориентированной части населения Украины частично компенсируется большей долей представительства в этой группе людей с более высоким образовательным уровнем, пребывание в фазе активной продуктивной жизнедеятельности, материально более обеспеченных и более оптимистично настроенных.
К категории ситуативных игроков с блуждающими геополитическими установками можно отнести Блок Ю. Тимошенко, избравший тактику ситуативного исполнения партий то из евразийской, то из европейской партитур, и пребывающий в еще более печальной ситуации Народный блок В. Литвина, чья «усредненность», гипотетически будучи архитипически востребованной, категорически не хочет конвертироваться в электоральную привлекательность.
Что касается крайних случаев прямого использования геополитических маркеров в борьбе за доступ в парламент, то их неэффективность демонстрировалась не однажды. Результаты предыдущей парламентской кампании весьма наглядны: «Русский блок» — 0,73%, блок «ЗУБР» («За Украину, Беларусь, Россию») — 0,43%. Однако лидеры сегодняшних партий-маргиналов, упорно игнорируя опыт предшественников, изощряются в поиске геополитических поз, способных взбодрить украинского избирателя. В нынешних парламентских выборах всерьез участвуют «эксплуататоры» обоих векторов: политическая партия Украины «Партия политики Путина», избирательный блок политических партий «ЗА СОЮЗ», Политическая партия «Европейская столица».
Электорально значимая 20%-я ниша сторонников «третьего», самостоятельного пути развития Украины на этих парламентских выборах фактически осталась пустовать. Не важно, в силу ли инерционности мышления основных игроков или их нежелания рисковать. Ее освоение не требовало большей дерзости или полета фантазии, чем в случае с фантомами евразийского или европейского выбора. И, к великому сожалению, не больших усилий. Потому что вместо предоставления аргументированных, взвешенных и экспертно достоверных доводов о преимуществах и потерях в каждом случае, граждан провоцируют делать выбор в пользу одного или другого стереотипа интуитивно, на ощупь. Следовательно, с высокой долей риска. Выбор между картинками — европейского благополучия и достатка или совместного проживания в отремонтированной евразийской квартире — в настоящий момент не выходит за рамки мифологем с разнонаправленными векторами. И до тех пор, пока политики не будут честно говорить о цене каждого из них, население будет перманентным заложником «газовых», «визовых» и каких еще угодно «войн» и конфликтов. И не стоит заблуждаться, что рациональная Европа, до сих пребывающая в состоянии «переваривания» проблем, рожденных недавним расширением, будет менее прагматична в своих стандартах, чем, например, Россия, прагматизирующая отношения с бывшими партнерами по постсоветскому пространству. В обоих случаях цена не будет низкой и платить ее будет в первую очередь население.
Предварительный расклад итогов парламентских выборов с большой долей вероятности дает основания говорить о приблизительном паритете сил в будущем парламенте репрезентантов евразийского и европейского векторов. Значительная доля граждан раздражена и устала от парламентских склок, блокирований и мегафономании, созрев услышать внятные аргументы о цене вопроса. Нелишне будет напомнить, что весной, сразу после финиша парламентских выборов, перед Украиной будет стоять спектр геополитических вопросов: о присоединении к Плану действий по членству на заседании комиссии Украина — НАТО, рассмотрение Советом министров ЕС вопроса о заключении нового соглашения между Украиной и Евросоюзом, пакет документов по Единому экономическому пространству.
Навязывание гражданам сегодняшних парламентских выборов как шоу, с элементами ярких, но бессодержательных картинок только консервирует проблему возвращения к реальности, дачи критических, но необходимых ответов, формирования социальных предложений, адекватных взрослеющему украинскому социуму. Украинским политикам, перманентно пребывающим в статусе высокопоставленных чиновников, пора бы уже перестать использовать заклинание о «национальных интересах», сравнивать размеры «патриотизма» друг друга. Задуматься над порочностью схемы выстраивания отношений с внешнеполитическими партнерами по логике своих личных симпатий/антипатий и личной прибыльности/убыточности. Перестать камуфлировать политической мифологией последствия своих неудач и перекладывать их издержки на плечи граждан, интерпретируя как ухудшение в отношениях двух стран.
Возможно, пора задаться, например, вопросом о выгодности для Украины схемы «в ЕС только через НАТО», поработав над всем спектром возможностей соблюдения интересов страны, попытавшись гармонизировать отношения более чем с одним геополитическим партнером. Не увлекаясь крайностями, просчитать и предложить гражданам проект, предполагающий кропотливую, последовательную работу элиты на благо страны.
МАНИПУЛЯЦИЯ УГРОЗАМИ
Уже традицией украинских избирательных кампаний стало обязательное присутствие в них компонента угроз. Последние 13 лет правившая власть с различной долей эффективности использовала так называемую «красную угрозу» возвращения к власти коммунистов. До последнего времени страшилка добросовестно работала, исправно принося голоса как власти, так и ставшей уже безобидной, надежно вписанной в архитектуру этой власти компартийной оппозиции. Однако у любой имитации есть свой временной ресурс, и чем менее достоверной она становится, тем слабее ее объяснительная и мобилизационная сила.
Появление нового принципа деления и восприятия политической действительности в оранжевом и бело-голубом спектрах — закономерный результат интуитивного поиска более достоверных критериев, адекватных изменившейся за полтора десятилетия реальности. Политики, воспользовавшись данным, не вполне внятно артикулированным, но от этого не менее мощным социальным запросом, пожали дивиденды в виде доступа к власти — с одной стороны — и титула «оппозиции» — с другой. Главные представители каждой из сторон — получившие власть «нашеукраинцы» и потерявшие ее «регионалы» — теперь являются взаимно необходимыми партнерами в обновленной конфигурации власти. Соответственно, с целью привлечения максимального числа избирателей ими воспроизводятся новые «угрозы». «Оранжевые» призывы сводятся к тому, чтобы не отдать власть, данную им Майданом в прошлом году, не допустить прихода «бандитов». В качестве фундаментальной угрозы в этом случае выступает возможность политического реванша представителей предыдущего режима, «тех, кто поддерживал антинародный режим Кучмы — Медведчука — Януковича».
«Бело-голубые», в свою очередь, стращают народ голодом и холодом, если власть не будет им возвращена, претендуя на роль спасателей страны «от экономической катастрофы, порожденной непрофессионализмом нынешней власти».
Общим для обеих сторон, реально конкурирующих за власть, является то, что они стремятся накинуть сеть собственных фобий и желаний на социум. Базовой в данном случае является связь озвучиваемых угроз с возможностью передела власти, представляющая вполне реальную опасность/желательность для политиков и значительно более виртуальную — для потенциального избирателя.
Безусловно, универсальной в арсенале угроз является «угроза национальной безопасности», ярлык которой сегодня ситуативно приклеивается к практически любой актуальной проблеме — от демографической до «газовой». Каждая из сторон позиционирует собственное видение как единственно позволяющее избежать конкретной угрозы, априори обвиняя противоположную сторону в некомпетентности и неспособности «спасения» страны. Мобилизационная сила в этом случае невелика, так как нивелируется универсальностью угрозы. В конечном итоге каждая из сторон оказывается убедительной преимущественно для своих сторонников. Общим недостатком в этом случае является нежелание спорящих политических сторон услышать аргументы друг друга, политический нарциссизм и хроническая неготовность перейти к упреждающим сценариям.
Поэтому в нынешних условиях использование стилистики угроз и опасностей выступает компенсатором идеологического вакуума, рождая политические проекты, активно эксплуатирующие разные социальные фобии: социальной незащищенности, экологической опасности, коррупции и т.д. И вновь весьма убедительный опыт предыдущих парламентских выборов не востребован. Ни электоральный «улов» Партии зеленых, набравшей на прошлых парламентских выборах 1,3%, ни Партии реабилитации народа Украины с 0,35%, ни Народной партии вкладчиков и социальной защиты с 0,1% оказался неубедителен для «джентльменов» грядущей политической неудачи. И в бюллетене выборов-2006, помимо Партии зеленых, будет присутствовать еще и «Партия экологического спасения «ЭКО+25%». По-прежнему на что-то рассчитывают Партия социальной защиты, Украинская партия чести, борьбы с коррупцией и организованной преступностью и т.п.
Если же сравнить набор угроз, транслируемых как ключевыми политическими игроками, так и аутсайдерами парламентских выборов с результатами социологического мониторинга Института социологии НАН Украины (Н.Панина «Украинское общество 1994—2005: год перелома»), в котором замерялись актуальные социальные опасения украинского населения, то они не очень-то совпадают. В прошлом году опрошенные более всего опасались прежде всего экономических последствий неуспешного управления страной: роста цен — 77,8%, безработицы — 68,6%, невыплаты зарплат, пенсий и т.п. — 56,2%, остановки предприятий — 34,7%, голода — 33,8%.
Что касается угроз целостности страны, внутренних конфликтов, скатывания к прошлому, то наблюдалось увеличение опасений, связанных с возможностью распада Украины как государства (с 10,8% в 2004 году до 18,9% в 2005г.), межнациональных конфликтов (соответственно с 12,8% до 16,7%), возврата к старым порядкам времен застоя (соответственно с 5,2% до 9,9%). Однако приводимые цифры наглядно иллюстрируют, что последствия политических ошибок украинского руководства (к которым можно еще добавить угрозу нападения внешнего врага на Украину — 8,6%, установления диктатуры в стране — 10,7%) вызывали опасения у значительно меньшего числа украинских граждан, нежели последствия действий собственной власти в области экономики.
ОБЕЩАНИЯ — РАЗМЕР ИМЕЕТ ЗНАЧЕНИЕ
Как для голодного ребенка лучший фрукт — самый большой, так и для значительной части избирателей, пребывающих в состоянии детского ожидания изобилия, обещания политиков оцениваются отнюдь не по степени их выполнимости, а по размеру. Именно этот стереотип завышенных ожиданий из кампании в кампанию цинично используется политтехнологами большинства политических команд.
Если сравнивать обещания «оранжевых» и «бело-голубых», то здесь имеет место максимум совпадений — от стандартной корзины посул до апелляции к авторитету их гаранта. Обещания пропрезидентского блока «Наша Украина» выстроены на фундаменте президентского имиджа и сводятся к намерению «продолжить», «реализовать задуманное и окончательно выполнить предвыборные обязательства В. Ющенко», сделав «преобразования необратимыми». Сам набор обещаний традиционен и незамысловат — построение мощной экономики с равными возможностями для всех, мораторий на вмешательство чиновников в бизнес, господдержка сельхозпроизводителя, создание миллионов рабочих мест, кредитование, повышение зарплат и пенсий, усиление социальной помощи, антикоррупционная политика, снижение налогов, утверждение демократических ценностей.
Партия регионов также апеллирует к исключительности опыта своего лидера В. Януковича во время его премьерства. К перечисленной «нашеукраинской» корзине обещаний добавлены не менее традиционные пункты о создании свободных экономических зон и территорий приоритетного развития, прекращении произвола налоговых органов, расширении возможностей регионов при формировании собственного бюджета и т.п.. Однако более дотошного избирателя, потратившего время на знакомство со «Стратегией экономического развития» «регионалов», ожидает сюрприз. В экономической стратегии прописаны базовые принципы бизнес-крыла этой партии — неприкосновенность собственности и конкуренция. Более того, конкурентоспособность задекларирована как «прообраз национальной идеи на ближайшие десятилетия».
Однако особого внимания заслуживает идея «честной конкуренции», поскольку она проанонсирована в программах обеих политических сил — и блока «Наша Украина», и Партии регионов. То есть помимо «супового набора» избирателя, есть, как минимум, одна общая установка двух жестко конкурирующих политических сил. Что касается отношения украинских граждан к идее, по которой нет противоречий в противоположных политических лагерях, то в теории население скорее «за», чем «против». Так согласно данным Евразийского монитора, с утверждением, что «конкуренция — это хорошо, она стимулирует людей напряженно работать и развивать новые идеи» согласны почти 2/3 (62%) опрошенных. Причем 1/3 (33%) респондентов считает это безусловной истиной и немногим меньшая часть (29%) с меньшей категоричностью, но разделяет это мнение. Воспринимает конкуренцию как зло, которое «пробуждает в людях их худшие черты» меньшая часть опрошенных — 24%. Затруднились определить свое мнение по этому вопросу 13%.
Казалось бы, найден как минимум один пункт, по которому существует солидаризированное мнение конкурирующих политических сил, разделяемое большинством населения. Однако социологический опыт подсказывает, что легкость в достижении консенсуса зачастую объясняется отдаленностью последствий. То есть опрашиваемые легко соглашаются с социально одобряемыми идеологемами, если они не требуют от них личных жертв. Поэтому если обратиться к противоположному стереотипу, противопоставляющему принципу конкурентности принцип патернализма, то становится понятно, что ситуация отнюдь не идеалистична. С тем, что «люди должны сами нести большую долю ответственности за то, чтобы себя обеспечить», согласны только 36% опрошенных украинских граждан. Тогда как более половины — 54% респондентов — все же считают, что «государство должно нести больше ответственности за обеспечение граждан». Это иллюстрирует, говоря профессиональным языком, амбивалентность (одновременное существование взаимоисключающих установок) представлений потенциальных избирателей. Так, среди патерналистки настроенных респондентов более половины одобряют идею конкуренции, а среди тех, кто готов отвечать за себя сам, каждый пятый не разделяет либеральных ценностей. И это не вина, а скорее беда постсоветского сознания, сигнализирующая об актуальных целях и миссии украинских политиков, претендующих на роль провайдеров будущего страны.
Подытоживая размышления о степени совпадения электоральных ожиданий с предложениями ключевых политических игроков, использования стереотипов общественного сознания и доли инноваций в нынешней избирательной кампании в ВР, можно заключить следующее. Установки конкурирующих сил — блока «Наша Украина» и Партии регионов — наиболее полярны по геополитическим векторам. Традиционалисткая геополитическая ставка «регионалов» на более тесные связи с бывшими партнерами по общему советскому прошлому конвертируется в больший мобилизационный потенциал, чем у блока «нашеукраинцев».
Касающиеся внутриполитической проблематики тезисы обеих политических сил изобилуют набором банальностей, причем «Наша Украина» в данном случае занимает значительно более традиционную позицию, чем Партия регионов. «Регионалы» в своей экономической программе предприняли попытку легализовать доминантную роль новой социально значимой группы — крупных представителей отечественного бизнеса, артикулировав тему совмещения интересов корпораций и государства и необходимости построения партнерских отношений между государством и крупным бизнесом. Однако слишком лубочное, примитивное обещание «богатые накормят бедных» и благополучия «прямо сегодня» слишком напоминает эксплуатацию старых и рождения новых стереотипов, как необходимого инструмента продолжения политических манипуляций.
Нет сомнений в том, что, независимо от того, какой стороне и какая доля власти достанется, корпоративно-олигархические кланы сумеют отстоять свои интересы. Только вот избирателю, инвестирующему свой голос в тот или иной из их политических проектов, следует помнить, что он означает определенный сценарий развития страны, неизбежность реформ и пятилетнюю индульгенцию для парламентариев.
Поэтому, глядя на ролики и просматривая в партийном списке фамилии, следует помнить, что мелькающие там популярные эстрадные и телевизионные лица и фамилии с наложенными на них табу высказываться по политической проблематике — очередная подмена необходимости выработки внятного плана дальнейшего развития страны. Политические силы, претендующие на роль более честных и собирающихся что-то реально менять в стране, должны, как минимум, артикулировать план и социальную «цену», размер издержек каждого из предлагаемых населению выборов, неизбежно ложащегося на его плечи и кошельки.
