Верховная Рада приняла законопроект, который обязывает телерадиоорганизации общенациональной категории вещания увеличить долю передач и фильмов на украинском языке до 75%, а для телерадиоорганизаций региональной и местной категорий обязательным является не менее 50% украинского языка в эфире. И тут же фракция «Оппозиционный блок» решила обратиться в Конституционный суд, так как, по их мнению, закон о квотах нарушает права и свободы граждан. В партии заявляют, что значительная часть общества будет лишена права получать информацию на родном языке. Квотирование теле и радиопередач сравнивается с попыткой «разделения граждан на правильных и неправильных». А Евгений Мураев даже написал пост, в котором назвал украинский язык «языком насилия». Бывшие представители «Партии Регионов», ныне деятели «Оппозиционного блока» разыгрывают ту карту, которая однажды уже привела их к власти. «Защита прав русскоязычных» — это их предвыборный лозунг, способ мобилизации электората. Но только ли о языке речь? Давайте разберемся.
Язык в современном мире давно перестал быть просто средством взаимодействия и общения. Он один из инструментов управления государством. Но в первую очередь язык — это в символ и средство коллективного самоопределения. Язык во все времена становился главным инструментом формирования национального самосознания, объединяя разнородное население в единую нацию. В постколониальных странах возрождение национального языка всегда приобретает дополнительное культурное, национальное и идеологическое значение.
Большинство случаев языковых конфликтов очень схожи между собой. По сути, это споры об официальном языке, которые ведутся между отдельными группами людей внутри единого народа или государства. Пока не возникает конфликта идеологий, носители даже самых несхожих языков могут вполне мирно уживаться на одной территории. Но как только встает вопрос о необходимости избавится от колониального наследия, языковая тематика сразу же выходит на первый план. Когда противники укрепления украинского языка декларируют, что их целью является просто забота о языковых правах неких русскоязычных групп украинцев — они лукавят. Речь всегда об идеологическом конфликте между зарождающимся национальным самосознанием и теми, кто стремиться этому процессу помешать.
Подавляющее большинство западных социолингвистов подчеркивают решающую роль национальной элиты в сохранении языка, национальной культуры и идентичности народа. Если мы проанализируем внимательно все языковые споры последних десятилетий, то мы увидим, что «права русскоязычных» всегда защищал пул статусных хозяев жизни. Крепкие хозяйственники, региональные бароны и миллионеры либо откровенно враждебно высказывались против «украинизации Украины», либо лили елей про мир и дружбу. Присутствие украинского языка в публичном и культурном пространстве долгое время защищали маргиналы — ученые, украинская интеллигенция, диссиденты. Да. Именно так. Такое восприятие спикеров русскоязычной (сюда же относится и примирительная риторика) и украиноязычной позиций, намеренно навязывалось украинцам с экранов телевизоров, распространялось через олигархические средства массовой информации. Это, пожалуй, лучшая метафора для того, чтобы понять что из себя представляла постсоветская Украина.
Нас убеждали, что языковая тема раскалывает страну, что лучше оставить все как есть. Де-юре украинский язык был записан в Конституции как государственный, а де-факто пророссийские партии регулярно делали попытки внести в Зал закон о двуязычии.
За образец «языкового мира» предлагалось взять советскую Украину, где все элиты говорили исключительно по-русски, а украинский был языком села, от которого человек, намеренный делать карьеру, должен был избавиться, как от провинциального пережитка. Советская Украина в языковом плане напоминала Парагвай, где вполне мирно уживаются гуарани — язык индейцев и испанский официальный язык — язык колонизаторов. Гуарани — язык повседневного, личного общения граждан, испанский же язык элит. Национальное самосознание у населения Парагвая развито очень сильно. Они осознают себя индейцами. Но также они чувствуют свою полную оторванность от своего государства. Разве это не напоминает нам колонизованную Украину, где народ не отождествлял власть с собой и всегда воспринимая государство как нечто внешнее и враждебное?
В работе лингвиста Ореста Ткаченко «Українська мова і мовне життя світу», дается интересный сравнительный анализ различных путей языкового самоутверждения народов. На примере поляков, побывавших в составе России, Австрии и Пруссии, а также венгров в составе Австрии, ученый показывает, что народы, имевшие в прошлом государственность, утратив ее, начинают активно противодействовать колониальной культурно-языковой ассимиляции. Главным носителем национального сознания и сопротивления у таких народов становится национальная элита, сформированная в период государственности. Язык становится маркером. Он отличает элиты национальные от колониальных.
Те же народы, которые государственности никогда не имели, либо утратили ее давно, из-за отсутствия национальной элиты не могут активно противодействовать колониальной политике захватчиков. Там где национальная элита была уничтожена, на смену ей приходят люди, которые возвышаются, переходя на язык господствующего на их территории государства. Таким образом происходит денационализация элиты и отчуждение ее от народа. В таких случаях образуются так называемые «крестьянские народы», где язык, а с ним и национальное самосознание остаются только среди крестьянства. К таким народам Ткаченко относит литовцев, латышей, эстонцев, финнов и конечно же украинцев.
Постепенно в «крестьянских народах» начинается процесс выделения из их среды просвещенного слоя интеллигенции. Она становится на защиту прав своего народа, а значит и его языка. Именно интеллигенция поднимает вопрос о возрождении утраченной государственности. Но основой культурно-языкового, а впоследствии и государственного утверждения «крестьянских народов» выступает, прежде всего, зажиточное крестьянство, сумевшее не утратить свою языковой и культурную принадлежность.
Вы все еще задаетесь вопросом, почему ЧК, НКВД, КГБ уничтожало украинскую интеллигенцию не менее яростно, чем украинских повстанцев? Что было целью сталинской политики уничтожения украинского крестьянства? Зачем был организован Голодомор? — Именно для того, чтобы уничтожить основу, способную возродить национальное самосознание украинского народа.
Квоты, возвращающие в национальные эфиры украинский язык, делают украинский язык элитарным. Принимая законы, расширяющие присутствие украинского языка в публичной и государственной сферах, мы закладываем основу для формирования новой национальной элиты. Украиноцентричность, украиноориентированность, национальное самосознание — все это должно стать признаками успеха в Украине. В своем посте господин Мураев пишет, что закон о квотах разрывает «лоскутную Украину». — Нет, он отрывает нашу несчастную истерзанную агрессивным колонизатором страну от бывшей метрополии. Он устанавливает национальные стандарты и способствует таким образом формированию национального государства. Закон о квотах как раз сшивает страну, потому что возвращает украинскому языку его законное место в украинском государстве.
Украиноязычные эфиры дают сигнал постколониальному обществу, что для того, чтобы в Украине заниматься политикой, делать телевизионную карьеру, выступать на национальном телевидении необходимо знать украинский язык. При этом они не посягают на язык повседневного общения граждан. Это позволит запустить процесс искусственной маргинализации украинского языка вспять. Господ из «Оппозиционного блока» на самом деле не интересуют языковые права граждан. Они противодействуют возрождению украинского государства и росту самосознания у украинской политической нации. Они ведут идеологическую борьбу против Украины. Языком тут и не пахнет.
