Бывший глава СБУ Игорь Смешко в интервью «Дню» — о перспективах раскрытия наиболее резонансных дел, о катастрофическом падении эффективности работы силовых структур нашей страны, а также о целях и ценностях бывших сотрудников правоохранительных органов Украины, объединившихся недавно в общественную организацию «Сила и честь».
— С момента задержания Алексея Пукача события и заявления, касающиеся главного подозреваемого в деле Гонгадзе, вызывают общественный резонанс. На днях, например, газета «Україна Молода» обнародовала информацию о том, что в камере Пукача нашли веревку длиной в полтора метра.
Другого подозреваемого в деле Гонгадзе, тоже милиционера, Игоря Гончарова — убили в 2003-м в Лукьяновском следственном изоляторе. Можно в этом контексте вспомнить убийство Максима Курочкина на пороге суда, смерть в киевском СИЗО №13 Олега Орлова, которого подозревали в контрабанде оружия.
ЗАДЕРЖАНИЕ ПУКАЧА
— Кому, как вы считаете, выгодно распространять информацию о, например, веревке в камере Пукача, о том, что он может не дожить до суда и т.д.?
— Прежде всего, отмечу, что я не имел прямого отношения к делу Гонгадзе на самом важном и потенциально наиболее информативном, начальном этапе его расследования, с 2001 года. Мое непосредственное отношение к оперативному сопровождению расследования этого дела ограничивается только периодом с сентября 2003 по январь 2005 года, когда я возглавлял СБУ.
Помню, что при первом знакомстве с материалами у меня сразу сложилось впечатление, что даже чисто криминальная сторона расследования дела, которое в определенной степени изменило затем лицо государства и даже вектор развития Украины, было также чрезвычайно политизировано. На мой взгляд, руководители соответствующих правоохранительных органов больше оглядывались на то, как это повлияет на их служебное положение и каким образом они могут при этом использовать расследование данного дела, с тем чтобы влиять на первого тогда человека в государстве — президента Л.Д. Кучму. Дело в том, что когда идет следствие, очень важную роль в нем занимают самые первые, важные, оперативные мероприятия, позволяющие получить максимум информации для работы следователя. Как раз этого-то в первые годы сделано не было. Роль же именно оперативного обеспечения следственной работы Генеральной прокуратуры по этому делу трудно переоценить. Приведу пример. В феврале 2005 года были задержаны трое ныне осужденных по этому делу бывших сотрудника милицейской «наружки». Это произошло почти сразу после инаугурации нового Президента Украины Виктора Ющенко. Для общественности событие было тогда эффективно «продано» новыми руководителями под таким соусом: дескать, пришла новая власть, и она за несколько дней очень быстро и оперативно арестовала виновных. Но ведь чудес в следствии не бывает! Мне, например, повезло в том, что непосредственным куратором оперативно-следственной работы со стороны СБУ по этому делу, в бытность мою руководителем СБУ, был мой заместитель, генерал-лейтенант юстиции Николай Сергеевич Обиход. По моему мнению — один из лучших прокурорских работников нашего государства, за плечами которого до прихода в Службу безопасности было уже и дело Лазаренко, и раскрытие убийств Гетьмана, Щербаня... Именно благодаря слаженной работе оперативных и следственных подразделений СБУ под его руководством, а также налаженному взаимодействию их со следственной группой Генпрокуратуры под руководством Шубина и был обеспечен наибольший прорыв в расследовании этого дела, как раз в период с 2003 по 2004 года.
Напомню, что еще в 2003-м году перед первым задержанием генерала Пукача мне пришлось внимательно ознакомиться с тем, какие же аргументы были на руках у следствия перед этим шагом, чтобы надеяться на успех. А у следствия, к сожалению, не было тогда ничего, чтобы предъявить какое-либо другое обвинение Пукачу, кроме факта организации уничтожения документации о ведении внешнего наружного наблюдения со стороны милиции за Георгием Гонгадзе. Еще тогда я высказал сомнение, будет ли этого достаточно, чтобы за 10 дней пребывания Пукача в статусе задержанного следствие смогло доказать что-то более серьезное, не говоря уже о том, чтобы предъявить обвинение в непосредственном участии Пукача в похищении, а тем более — убийстве Гонгадзе. Не была еще даже известна информация о том, в какой машине и кто конкретно увез Георгия Гонгадзе в злополучный день его исчезновения. Однако, понимая важность этого дела, а также того, что следствие обязано двигаться вперед, я санкционировал использование спецподразделения СБУ «Альфа» для первого задержания Пукача по поручению Генпрокуроры. К сожалению, следствие не смогло за 10 дней «разговорить» Пукача в тот раз, и он был вскоре отпущен на свободу по решению суда.
Однако уже в середине 2004 года СБУ впервые официально проинформировала Генеральную прокуратуру об именах четырех милиционеров, в числе которых был и генерал Пукач, которые, сменив предыдущий наряд милицейской «наружки», последними остались на месте, откуда исчез потом Георгий. Мы вышли на свидетелей, которые дали нам эту информацию, однако они категорически отказывались свидетельствовать об этом под протокол. До января 2005 года СБУ активно работала над тем, чтобы склонить их к даче протокольных показаний и получить наконец доказательства того, что именно эти четыре бывших сотрудника МВД увезли Георгия в своем автомобиле. Свидетели были трудоустроены по их желанию, делалось все, чтобы они были уверены в полной своей безопасности, гарантии которой были даны на уровне председателя СБУ. Помогало, конечно, и то, что в стране менялась политическая ситуация. Состоялась инаугурация нового президента. 25 января СБУ проинформировало Генпрокуратуру о том, что свидетели готовы дать показания под протокол. 27 января СБУ обеспечило следователям Генпрокуратуры проведение этих решающих протокольных допросов. Именно эти протоколы и стали ключевым доказательством, позволяющим впоследствии оперативно и быстро задержать троих, и предъявить четвертому — генералу Пукачу — по меньшей мере, обвинения в похищении Гонгадзе. Дальнейшее же расследование, как видно сейчас из СМИ, выводило и на возможность предъявить ему и обвинение в убийстве.
«ПОЧЕМУ ВНЕШНЕЕ НАБЛЮДЕНИЕ СБУ ЗА ГОНГАДЗЕ БЫЛО СНЯТО В ДЕНЬ ЕГО ИСЧЕЗНОВЕНИЯ?»
— А если говорить о заказчиках?
— Как известно, 4 февраля 2005 года я был освобожден от должности председателя СБУ, поэтому мог наблюдать за дальнейшим ходом расследования лишь со стороны. Пока, исходя из информации в СМИ, я не увидел серьезного продвижения в расследовании, в раскрытии именно заказчиков этого преступления. Об эффективности чисто криминальной стороны расследования говорить также не приходится. К сожалению, весь мир был свидетелем того, как вся правоохранительная система государства не смогла на протяжении почти пяти лет второй раз задержать генерала Пукача, который не пересекал, оказывается, даже украинскую границу. А политический пиар вокруг вопроса о том, что Пукач может являться краеугольным камнем к раскрытию всего дела, включая основных заказчиков, думаю, является преувеличением. Генерал Пукач, в силу своего служебного положения, мог быть только лишь одним звеном цепи, которая потенциально может вывести следствие на заказчиков убийства Георгия Гонгадзе. Причем я не верю, что эта цепь находится в пределах высшего руководства МВД тех времен. Впереди еще очень тяжелая работа...
Как следует из решения суда над тремя непосредственными исполнителями убийства, представители милиции играли завершающую роль в этой кровавой и варварской драме. Однако слишком много белых пятен было оставлено в этом деле еще на его самом начальном этапе его расследования в период 2001—2003 годов. Например, как видно из СМИ, так и не найден до сих пор ответ на вопрос о причинах, инициаторах, задачах, объеме информации и роли внешнего наблюдения за Георгием Гонгадзе со стороны СБУ того времени. Надеюсь, что следствие хотя бы ответит на вопрос, уже давно циркулирующий в СМИ: почему это наблюдение было остановлено именно в день исчезновения Гонгадзе и, наконец, почему почти в тот же день было принято решение об уничтожении почти всех документов, связанных с этим фактом.
Подытоживая, скажу: на мой взгляд, дело об убийстве Георгия Гонгадзе не может быть раскрыто в полном объеме без раскрытия двух других, сопутствующих, уголовных дел, возбужденных в 2001 и 2004 годах. Я имею в виду, прежде всего, возбужденное еще в 2001 году Генеральной прокуратурой дело, связанное с так называемым кассетным скандалом и предъявлением обвинений бывшему майору Госохраны Мельниченко в превышении власти, разглашении государственной тайны, подделывании и использовании фальшивых документов. Правдивые ответы Мельниченко позволили бы узнать, кто на самом деле стоял за организацией прослушивания первого кабинета государства. Без ответа, в том числе, и на этот вопрос, окончательную точку в деле Гонгадзе, по моему мнению, поставить будет сложно.
— А второе дело?
— Второе же уголовное дело против Мельниченко было возбуждено в 2004 году с обвинением его в искусственном создании доказательств обвинения.
— Другими словами, с задержанием Пукача все только начинается?
— Во всяком случае, о скором завершении дела, которое бы имело ясную судебную перспективу, в плане наказания заказчиков — говорить не приходится. Будут опять попытки максимально использовать это дело для обвинений своих политических оппонентов в ходе приближающейся новой президентской избирательной кампании, стремление угадать политические желания и заказ тех, от кого зависят кресла, где криминальный аспект, направленный на поиск истины, опять будет выходить на второй,третий план... Мы же были уже свидетелями подобной « эффективной» работы.
Не секрет же, что покойный генерал Кравченко был одним из ключевых свидетелей, который мог бы дать очень важные показания по делу Гонгадзе. Но,разве в интересах следствия поступил генпрокурор Пискун, вызывая бывшего главу МВД на допрос через СМИ? И в тоже время, как была потом проинформирована общественность, еще и СБУ вела за Кравченко внешнее наблюдение, а предотвратить его возможную и прогнозируемую смерть не смогли? Это ли профессиональные действия руководства двух мощных правоохранительных органов страны? Похоже, вопрос риторический ...
Уже не секрет в наши дни, что на протяжении нескольких лет до 2000 года многие представители политбомонда нашей страны были потребителями совершенно секретной информации, которая записывалась в первом кабинете государства. Причем, вполне возможно, что вместе с расшатыванием ситуации внутри страны этим обеспечивалась и дискредитация действующих политиков с одновременным построением схемы «прикрытие» для истинных заказчиков. Курьезно, но факт. Кажется, что сам факт «прослушки» кабинета президента страны был тогда тайной только для высшего руководства СБУ того времени, которое по должности отвечало за контрразведывательную защиту и обеспечение и первого лица государства, и его служебного кабинета. Это ли не яркий пример системного кризиса и болезни всей правоохранительной системы и спецслужб государства?
В определенной степени именно этот системный кризис и болезнь привели, во-первых, к прослушиванию президентского кабинета, а во-вторых, к убийству Георгия Гонгадзе.
К сожалению, в 1999 году после избрания на второй срок Леонид Данилович решил упразднить многоканальную систему получения информации. В частности, по просьбе главы СБУ Леонида Деркача был ликвидирован Комитет по вопросам разведки при президенте Украины. Военная разведка и ее руководство попали в опалу, и таким образом единственный альтернативный дополнительный канал информации и по этой линии с конца 99-го для президента Л. Кучмы был также перекрыт. Фактически монополия по информированию высшего руководства государства перешла в одни руки — главы СБУ Деркача. Как результат подобной монополии — о факте провала всей системы контрразведывательной защиты и обеспечения президента, выразившейся в прослушивания его кабинета, — докладывать вообще-то уже было некому.
— Многие эксперты допускают, что задержание Пукача в год президентской избирательной кампании — неслучайно. Ваши соображения на этот счет.
— Я не думаю, что Пукача задержали специально, под выборы. Это, скорее, еще одна лакмусовая бумажка — индикатор состояния эффективности работы всей системы правоохранительных органов и спецслужб нашего государства, но уже в наши дни.
Бездумная кадровая политика, практика политических назначений на высшие посты в правоохранительных органах и силовых ведомствах привели к тому, что система снова заболела, может быть, даже хуже, чем в конце 1999 года. Признаки этой болезни лежат на поверхности. Например, впервые в истории нашего государства действующий заместитель председателя СБУ объявляется МВД в международный розыск. Депутат Лозинский исчезает от всей правовой махины державы сразу же после прогнозируемого лишения его депутатской неприкосновенности, шокировав перед этим весь мир уровнем развития феодализма в наших ведущих политических партиях и в стране в целом.
В этом же контексте как не вспомнить и 2005—2007 годы, когда Президент Украины публично обращался к правительствам других стран мира с просьбой помочь ему с информацией о том, кто же стоит за украинской частью компании «РосУкрЭнерго», оказавшейся в центре системы, обеспечивающей энергетическую безопасность Украины. Притом, что еще до 2005 это не было секретом не только для спецслужб Украины, но и весь цивилизованный мир хорошо знал ответ на этот вопрос, а глава российского государства даже открыто иронизировал по поводу неинформированности нашего Президента. Однако при всем этом новые руководители специальных служб, назначенные лично Президентом, которые по закону были обязаны давать ему ответы на подобного рода вопросы, не только не были наказаны, — они, на удивление того же наблюдающего цивилизованного мира, — получали новые, даже маршальские, звезды на погоны...
Если же вернуться к задержанию генерала Пукача, — бесспорно, лучше поздно, чем никогда. Задержание его — это шаг вперед. Однако «византийского», второго плана я тут не вижу. Вы, видно, очень хорошо думаете о системе планирования на наивысшем политическом уровне нашей страны. Я очень бы хотел, чтобы оно там было. Однако действительность в стране свидетельствует об обратном.
— Вдова Георгия Гонгадзе Мирослава Гонгадзе, по словам ее адвоката, будет доверять результатам экспертизы исключительно зарубежных экспертов. Она, как известно, также настаивала на отводе следователей, в чем ГПУ ей отказала. Как вы считаете, можно ли в Украине провести все необходимые экспертизы, а также проводить дальнейшее расследование для выхода на заказчиков без, скажем так, «помощи» политиков?
— Критерием истины является практика. Помните слова: «И по делам их судить их будете»? Что мы видим на практике? Далеко продвинулось следствие? К сожалению, — нет. Исчерпали все оперативные и следственные наработки, полученные до конца 2004 — начала 2005 годов. Досудебное следствие трех задержанных и суд над ними — было уже техническое исполнение. Не хочу умалять при этом профессиональной работы рядовых следователей. А что дальше? Около пяти лет искали Пукача в сотне километров от Киева силами правоохранительных органов, которые в сумме по численности равны действующей армии крупного европейского государства... Что было сделано после 2005 года прежде всего в оперативном обеспечении следственных действий Генпрокуратуры? В профессиональной разработке всего комплекса версий и особенно взаимосвязи этого дела с «кассетным скандалом»? Мне, по крайней мере, об этом ничего не известно. Поэтому я понимаю обеспокоенность со стороны и Леси (матери Георгия Гонгадзе), и Мирославы Гонгадзе. Если бы они видели эффективное продвижение следствия вперед, то они бы не беспокоились.
«ПОЛИТНАЗНАЧЕНЦЫ» И ВЛАСТЬ
— Если взять конец 90-х и последние несколько лет — насколько отличается уровень влияния политиков и высших должностных лиц на СБУ, ГПУ, МВД в части, скажем так, искусственного торможения, либо, напротив, — экстренного «воскрешения» тех или иных уголовных дел?
— Политическое влияние на правоохранительные органы и спецслужбы государства всегда существовало и будет существовать. Однако это влияние ни в коем случае не должно выходить за рамки закона. Если это влияние такое, каким оно реально стало в нашей стране после 2005-го, наступление коллапса этой системы — неизбежно. Объясню, почему.
В 2005 году после оранжевой революции в Украине была введена крайне поспешно, непродуманно, главное — без соответствующей нормативно-правовой подготовки, — практика политических назначений на наивысшие посты в силовых структурах вместо карьерного роста в них. Была совершена попытка копирования соответствующей системы Запада, но при этом абсолютно не подготовлено было правовое поле государства. Допустим, в США после инаугурации президента на должность министра обороны приходит новый человек. Однако этот политический назначенец предельно ограничен в своих функциональных возможностях внутри минобороны по сравнению с полномочиями украинского министра обороны. Он не может даже отдать солдату приказ перейти с пункта «А» в пункт «Б». Для этого есть глава объединенного Комитета начальников штабов — профессиональный военный, которому запрещено заниматься любого рода политической деятельностью. Функции министра обороны при этом существенно ограничиваются законом — выдерживанием политической линии новой администрации в рамках принятой стратегии национальной безопасности государства и оборонной доктрины США. Министр также отвечает за вопросы финансирования вооруженных сил, за общую политику развития систем вооружения и отстаивания ее в Конгрессе и т.д. Однако министр не вмешивается в ежедневную профессиональную деятельность и оперативную подготовку вооруженных сил США, не имеет полномочий влияния на карьерное продвижение кадровых военных, которое, кстати говоря, контролируется еще и Конгрессом США, и оппозицией в нем...
Что же вышло у нас? У нас получилось, что на руководящие посты в правоохранительные органы и спецслужбы пришли люди без специального образования, которые до этого времени не работали в системе силовых структур государства, которые, наконец, ни одного дня не служили даже в армии.
До 2005 года фактически только карьерные специалисты могли возглавить силовые структуры и имели всю полноту власти внутри этих структур. Новым же «политназначенцам» оставили всю полноту власти и функции карьерных профессионалов, не ограничив их в возможностях вмешиваться туда, где их по определению не должно быть: нет ни соответствующего образования, ни необходимого многолетнего опыта работы до назначения. Повторяю, на Западе действительно есть возможность политических назначений на должности глав силовых ведомств, но эти назначенцы находятся под предельно жестким контролем со стороны и закона, и парламента. Например, директор ЦРУ назначается той политической силой, которая победила в ходе президентских выборов в США. Однако в структуре существует должность — генеральный инспектор ЦРУ, который подчиняется не только главе ведомства, но и сенатскому комитету по вопросам разведки. А сопредседателем этого комитета должен быть представитель оппозиции. То есть, если вдруг будут иметь место вещи, которые выходят за рамки национальных интересов США, а представляют только узкопартийные интересы политической силы, получившей на четыре года власть в стране, сработает механизм обратного действия — и оппозиция через парламент правящей политсиле этого «не спустит».
Мы же, не создав систему противовесов и контроля, внедрили систему «политнаназначений», дав в руки неподготовленных людей всю полноту власти силовых ведомств, которую они вполне могут использовать в интересах только тех политических сил, которые их туда направили, а не в интересах страны в целом. Это наложилось еще и на то, что на сегодняшний день в Украине отсутствует вообще какая-либо действующая система контроля за деятельностью наших правоохранительных органов и специальных служб со стороны высших должностных лиц страны.
«ДЕЛО ЛОЗИНСКОГО»
— В контексте системной болезни правоохранительных органов стоит, пожалуй, вспомнить и «дело Лозинского», о котором вы упомянули, которому (а именно такое впечатление складывается) сначала дали убежать, а затем начали искать.
— Лично для меня история с Лозинским — это действительно индикатор системной болезни. Как иначе можно объяснить неспособность предусмотреть, когда господин Лозинский останется без депутатской неприкосновенности? Это же было известно большинству населения Украины! Где тогда было соответствующее оперативное сопровождение, где была необходимая оперативная инициатива спецслужб и правоохранительных органов? Можно все что угодно рассказывать украинцам, однако для всего цивилизованного мира очевидно, что уровень эффективности нашей правоохранительной системы приближается к самой низкой, угрожающей для национальной безопасности отметке. Если Лозинский не будет найден, это станет системной пощечиной по авторитету наших спецслужб и правоохранительных органов.
Еще один момент. Как известно, премьер-министр гордится тем, что у нее есть хорошие советники по силовому блоку. Так вот, у меня возникает вопрос: где был их профессионализм, когда они давали советы лидеру своей политической силы о привлечении господина Лозинского в проходную часть списка?
— Еще одно громкое дело — об отравлении кандидата в президенты Виктора Ющенко. В 2006-м, 2007-м глава государства говорил, что следствие буквально вышло на финишную прямую, но сегодня, в конце 2009, вопросов больше, чем ответов. Каковы перспективы раскрытия этого резонансного дела?
— Поскольку я являюсь свидетелем в этом деле, многое комментировать не могу. Только лишь то, что не является тайной следствия. Меня, конечно, многое удивляло в расследовании до тех пор, пока дело не попало в руки Галины Климович. Например, вопрос: почему на протяжении года генпрокурор Пискун и глава СБУ Турчинов не смогли убедить Президента в том, что без судебно-медицинской экспертизы для дела изначально возможен провал в суде? Не говоря уже вообще о перспективе раскрытия. Понятно же, что чем скорее будет получена фактологическая медицинская информация, тем скорее можно получить ответ о времени и месте возможного отравления. Однако за целый 2005 год вся правоохранительная система государства, руководителей которой, кстати, назначал сам потерпевший — Президент, — не смогла провести соответствующую судебно-медицинскую экспертизу, в строгом соответствии с законом. Мы также помним комментарии Турчинова, когда он, покинув пост главы СБУ, почти сразу заявил о том, что Президент сам не хочет сдавать анализы. Тогда возникает вопрос, а почему до этого на протяжении целого года, вопрос судебно-медицинской экспертизы не ставился принципиально, в формально-обязывающем порядке, по закону? Ведь потерпевший в деле просто обязан это сделать. В этом деле, в соответствии с нормами законов, Виктор Ющенко — не Президент, а потерпевший. Так что и главе СБУ, и генпрокурору необходимо было делать свою работу — по закону, не более, но и не менее того. К сожалению, и господин Пискун, на то время генпрокурор, очевидно, стал уже тогда больше политиком, чем прокурором, а двум богам, как известно, одновременно не служат, и на двух стульях одновременно не сидят. Что-то одно: или ты профессиональный генеральный прокурор — или ты парламентский политик.
Добавлю еще одно. Лично мне кажется, еще в конце 2004 — начале 2005 года СБУ уже делала все возможное, чтобы получить максимум важной информации для раскрытия этого дела. При этом у нас не было ни судебно-медицинской экспертизы, ни каких-либо фактологических данных, мы не имели и какого-либо сотрудничества со следствием и со стороны потерпевшего, и со стороны его ближайшего окружения. Скорее, был даже саботаж следствия с их стороны, до февраля 2005-го. Вместе с тем мой заместитель Обиход еще в те времена выступал за то, что должна расследоваться не одна версия, а несколько. И, кто знает, может, именно те, другие, альтернативные версии или направления, которые он просил ГПУ исследовать еще тогда, и смогут помочь получить правдивый ответ на вопрос, а что же произошло на самом деле со здоровьем кандидата в президенты осенью 2004 года?
МОГУТ ЛИ «БЫВШИЕ» СОЗДАТЬ НОВОЕ?
— Вы ранее сказали о том, что в ходе нынешней избирательной кампании криминальный вопрос выйдет на второй-третий план. Возможно ли, если не заблокировать эти процессы, то, по меньшей мере, минимизировать?
— Очень сложно это сделать, тем более в Украине, которая только лишь 18 лет является независимым государством и, как подросток, учится действующей демократии. К сожалению, у нас только во второй половине 2004 года — начале 2005-го появились зачатки гражданского общества. Демократия — это не только радость возможности выбора, но и строгая ответственность за правильность этого выбора.
У нас до сих пор не созданы механизмы контроля над властью со стороны общества, со стороны СМИ. Свобода слова в нашей стране — иллюзорна. Это свобода слова собственников медиа: писать то, что им выгодно, или не писать о важнейших событиях, которые могли бы помогать гражданскому обществу совершать контроль над властью. Кстати, ваша газета уникальна в этом смысле: «День» — единственная газета, которая сеет общенациональное, вечное, прививает культуру, пробуждает граждан...
Для примера, 9 числа прошлого месяца произошло нерядовое событие — была создана всеукраинская общественная организация «Сила и честь», которая объединила, кстати, впервые в истории нашего государства, бывших сотрудников всех без исключения силовых структур Украины. Причем, среди основателей — в определенной степени «иконы» силовых структур и правоохранительных органов. Так вот, три наших телеканала и два иностранных сделали репортажи, но ни одно печатное издание страны не рассказало об этом довольно-таки неординарном событии. А ведь в любой другой стране оно не осталось бы незамеченным, поскольку это — сигнал для власти, что что-то в государстве происходит не так. Попытка создать политическую элиту нашего государства в закрытых партийных инкубаторах привела к стагнации... Как следствие, у нас появились министры с первой записью в трудовой книжке: «министр».
— Игорь Петрович, а могут ли «бывшие» создать что-то качественно новое?
— Могут, поверьте. Мы же не бывшие политики. Кстати, последние опросы свидетельствуют о том, что 50—60% наших соотечественников хотят видеть новые политические лица и, напротив, не желают видеть больше обанкротившихся политиков и их партийные проекты. Другими словами, в обществе есть огромный запрос на обновление. Но кто поможет новой волне — молодежи, прежде всего, — попасть во власть? Может быть, нынешняя сцементированная система триумвирата? Конечно же, нет.
Я два года не давал согласия на свое участие в этом проекте, поскольку с подозрением отношусь к политикам и политике. Я — кадровый офицер, который с 16-ти лет носил погоны. До февраля этого года я даже мысленно не допускал возможности своего участия в политике. В то же время в областях и районах начали объединяться бывшие военные, правоохранители, офицеры спецслужб, и причина этого — действия нынешней власти. Среди около 700 тысяч пенсионеров этой категории больше половины — это люди 40—50 лет. Это люди, имеющие хороший потенциал.
Кто должен быть нашим самым первым и самым важным союзником? Творческая и научная интеллигенция, активные,сознательные студенты, государственные служащие, десятки тысяч которых были сметены со своих должностей революционными назначенцами, малый и средний бизнес, который может и должен создать основу социального спокойствия и развития нашего государства. И, наконец, элиты регионального уровня, которые лучше, чем центр, знают, как воссоздавать и строить нашу Украину не сверху, а снизу, как положено расти всему здоровому и настоящему.
Мы ставим перед собой общественные и политические цели не под конкретные президентские выборы или следующие парламентские, а навека. Вот сколько нам Бог отмерил времени, столько и будем работать, чтобы строить сильную, богатую, действительно независимую и гордую Украину. Украину, в которой диктатура Конституции и законов будет основой, а сознательный патриотизм будет воспитываться с первых шагов наших детей.
— В комментарии Би-Би-Си вы сказали, что организация «Сила и честь» будет принимать непосредственное участи, в том числе в грядущих президентских выборах. Значит ли это, что вы как лидер «СиЧ» будете баллотироваться на пост главы государства?
— Я никогда не «игрался» ни с одним делом, за которое принимался в своей жизни всерьез. С подозрением относясь к профессии политика, я тем не менее дал согласие возглавить эту организацию и пойду до конца. А вот то, в какой форме я с коллегами буду принимать участие в политической деятельности, определят мои товарищи. Одно могу сказать наверняка: мы — профессиональные силовики и не будем брать на себя обязательства, не подкрепленные ресурсами и возможностями. Мы попробуем открыть шлюзы с тем, чтобы талантливая молодежь, представители интеллигенции, науки, представители малого и среднего бизнеса получили доступ к власти. И пока этого не произойдет, мы не оставим власть в покое.
