В результате изучения законопроекта нардепов Кивалова и Колесниченко «О принципах государственной языковой политики» (кстати, об упомянутой политике в какой стране идет речь?) делаем следующие выводы. Проект является антиконституционным, поскольку нарушает статью 10 действующей Конституции Украины. Кроме того, существует коллизия, в том числе правовая, между названием законопроекта «О принципах государственной языковой политики» и его содержанием, которое значительно шире названия. Это требует приведения их к взаимосоответствию.
Уже в преамбуле встречаем акценты «от политического лукавого»: а что, разве в Украине сегодня не существует «свободного использования языков в частной и общественной жизни»? Разве не имеет свободного развития в Украине тот же русский язык, скорее сегодня украинский неравноправен с ним в информационной и других отраслях — и это в своем государстве на 21-ом году его независимости... Неужели существующая законодательная база стала перед выборами недостаточной для «духовного взаимопонимания, культурного взаимообогащения и консолидации общества», которое законопроект в который раз раскалывает, посеяв острое противостояние?
В первой статье законопроекта некорректным является определение большинства терминов. Они слишком коррелируют между собой (почти идентичные дефиниции «языковое меньшинство», «языковая группа» и «региональная языковая группа», два из этих понятий к тому же выступают абсолютными синонимами из-за «или» в пункте 1 статьи 7), что семантически затуманивает изложение. Кроме того, упомянутые понятия недостаточно терминологически определены и уже поэтому неприемлемы — как и неудачно определенный термин «родной язык», который не учитывает распространенность в Украине этнически смешанных семейных пар. Статья имеет и существенные пробелы. Что такое, скажем, «официальный язык» (термин в дефинициях первой статьи почему-то отсутствует, но в проекте не раз упоминается) и чем сфера его употребления, место и роль в жизни общества отличается от государственного? И когда употребление государственного языка во всех областях жизни страны провозглашается обязательным (что в действительности в Украине ХХІ в. не совпадает с многочисленными реалиями действительности), то как эта декларация коррелирует с ограничивающими это употребление нормами законопроекта?
А какими еще «другими языками» (статья 2) пользуется население страны, кроме государственного и языков меньшинств: суржиком, блатной «феней», говором разных сел? Такая попытка протолкнуть русский в контексте других языков и одного не языка (это русинский диалект) ведет к полному абсурду, который работает не «на укрепление единства украинского общества», а в действительности подчинен попыткам одной партии, чей рейтинг за короткое время катастрофически упал, популистски добрать несколько процентов на выборах, пусть и ценой подкапывания государства...
Наконец, такой законопроект, по нашему убеждению, должен был бы строиться на принципах межгосударственной паритетности: сколько прав украинскому меньшинству для сохранения и развития родного языка и национальной идентичности предоставляет, например, Румыния, столькими же правами должны были бы пользоваться представители румынского нацменьшинства в Украине. Большой недостаток в подходах авторов усматриваем в сознательном и несвоевременном пренебрежении уроками истории, в частности относительно бытования языков в Российской империи, Австро-Венгерской монархии, УНР, СССР, в отсутствии сравнительных подходов. Господа Кивалов и Колесниченко ничтоже сумняшеся думают, что языковой вопрос в Украине насчитывает только немногим более 20 лет! А государственным, обремененным наградами мужам следовало спокойно и мудро подумать: не заслуживает ли украинский язык, преследуемый драконовскими запретами, уничтожаемый царями и генсеками на протяжении свыше трех веков оправданной и практикуемой в других странах политики государственного протекционизма, не декларируемого, а реально беспрепятственного его развития, повышенного внимания к состоянию, мере распространения в обществе, лексической и стилистической его чистоты, включая надлежащие бюджетные расходы для этого. Сравнение же положения языков — русского, румынского, венгерского в Украине, украинского в РФ, Румынии, Словакии, венгерского в Румынии и т.п. — показало бы: для развития языковых меньшинств в Украине в сферах образования, культуры, религиозной жизни и т.п. существуют все надлежащие условия. Не учитывать всего этого, значит выступать в Украине с реакционных позиций обновленного шовинизма, националистического народоненавистничества. Зато названные нардепы всех, кто признает эти очевидные истины, по известной логике, окрестили в объяснительной записке «радикальными националистами и ксенофобами»!
Статья 3 законопроекта культивирует унаследованную еще от советской пропаганды «диковинку», а именно провозглашение права каждого «признавать себя двуязычным или многоязычным» (кто это такие универсалы и полиглоты в стране, где и большинство «народных» депутатов не знают толком ни русского, ни, конечно, украинского языка, допускают грубые ляпы и словесные перевертыши?). Вместо предлагать внедрение языковой, а следовательно, и управленческой анархии, власти стоило бы позаботиться, например, чтобы крымскотатарская молодежь из Украины ехала учиться не в Турцию, а обеспечивалась бюджетными местами и стипендиями в вузах Киева, Сум, Львова, Харькова, совершенствовала свой украинский язык и интегрировалась не в чужое государственное тело.
В статье 4 упоминания о Европейской хартии региональных языков работают «от противоположного», ведь она подчинена благородной идее защиты языков притесненных, ба даже умирающих. Уникальность Украины заключается в том, что это единственная в мире страна, где язык автохтонного народа, который тысячелетиями проживает на своей земле и другого собственного государства нигде не имеет, всячески и безосновательно притесняется, постоянно унижается вместе с национальным и человеческим достоинством ее носителей! Виноваты в этом как никому не известные патрульные ДПС («телячья мова, ненавижу...»), так и глава Кабмина («гаварите на человеческом языке»), министр образования, науки, молодежи и спорта («ненужный язык!). И за такие публичные проявления почти зоологической ненависти — вместо нормального человеческого сочувствия к подавляемому веками языку — никто и никогда никакому наказанию не подвергся!
Хитрое манипулирование понятиями той же статьи приводит в нелегитимно проголосованном в первом чтении (карточками, а не депутатами) и безальтернативно навязанном законопроекте к фактическому подчинению ему Конституции. Она лишь определяет основы государственной языковой политики, но зато исключительно он устанавливает практический порядок применения языков в Украине, формирует нормы других правовых актов. В конце статьи «подминаются под себя» еще и международные договоры Украины: если в них дойдет до коллизии между правами нацменьшинства и титульной нации нашего унитарного государства (где абсолютное большинство населения, согласно последней переписи, признало себя украинцами), то преимущество предлагается отдать, конечно, региональной языковой группе. По этой логике, Украину следует переименовать в «Малороссию», упразднить как несоответствующие государственные гимн и герб, украинцев отнести к местной флоре и фауне.
Статья 5 фактически предлагает узаконить языковую анархию и волюнтаризм под прикрытием ритуальных заклинаний о всесторонности развития украинского языка — очевидно, в еще более коротких проявлениях, нежели сегодня. Явно преждевременным является здесь предложение признать все другие языки национальным достоянием Украины. Да, будущая демократическая европейская Украина, уже с другими лидерами нации и ее достойными политиками, когда-то непременно придет к этому. Сегодня же на это можно ответить мыслями Ивана Франко из поэмы «На Святоюрській горі»: когда каждый народ-сосед, украинский, русский и польский, поживет одно-два столетия в покое и мире, преумножит сокровищницу добрососедских взаимоотношений, станет умом крепче — тогда будет достигнута и эта цель. А пока еще северный сосед в судебном порядке запретил даже культурническое общество украинцев России. Нардепы же Украины в ответ провозглашают первоочередными целями и принципами государственной языковой политики введение региональных языков или языков меньшинств во все области общественной жизни. Правда, в пределах территорий их употребления (поэтому в Закарпатье, согласно Колесниченко и Кивалову, образование, судопроизводство, органы власти и т.п. должны быть одновременно украино-, венгро-, цыганско-, словацко- и русинскоязычными, и это будто бы не потребует никаких дополнительных государственных средств и усилий!), а также с «учетом состояния каждого языка» (а это уже как и кто будет учитывать, какие Шахматовы и Ягичи?). Преподавание в учебных заведениях тоже, кстати, предлагается вести с учетом состояния каждого языка: может, сразу на языке Шекспира ввиду процессов глобализации с повсеместными англоязычными влияниями? Параллельно будто бы предусматривается (на словах, потому что без финансирования) содействие научным исследованиям. Конечно, слишком поздно, они должны были бы предшествовать появлению такого законопроекта — да куда денешься, выборы на носу.
Досадно удивляют пунктуационные, лексические и стилистические ляпы проекта о языковой политике: встречаем три ошибки в двух строчках подпункта 9, всего же их более полусотни. Наступило время, чтобы такие документы готовили грамотные специалисты — филологи, историки, законодатели и т.д. — и без намерений во что бы то ни стало обойти неодобрение Венецианской комиссией предыдущего аналогичного законопроекта. Также в этой же 5 статье имеем «перл»: возносится принцип «плюрилігвізму» (вместо «плюрилінѓвізму»; язык по-латыни «лингва»). В соответствии с ним, каждый член общества свободно владеет несколькими языками, в то время когда языковые группы — только своими. Поэтому получается: общества «заедают» этих «продвинутых» вещателей! Завершается статья очередной голой декларацией, в этот раз проявлением беспокойства государства о развитии многоязычия (в действительности поддержки русского языка в Украине) и изучении языков международного общения. Евро-2012 уже показало: наша доблестная милиция охотно общается со шведами и британцами на изысканном английском.
Статья 6 о государственном языке отстранена от сакраментального «плюрилигвизма». Здесь прописан государственный статус украинского языка, но первые пункты отрицаются следующими. Хватает и казуистики, непрозрачности: мол, применение государственного «не должно толковаться как отрицание ...прав языков меньшинств» (наши «толкователи» по большей части делают как раз наоборот). В пункте 4 речь идет об установлении норм украинского языка в словарях и правописании. Да, языковеды работают, издают словари и при затруднениях академических институтов, но где тот окончательный, пятый, вариант украинского правописания, свободный от русифицированных норм предыдущей эпохи? Нет, да и Комиссия по правописанию почила в бозе при президентстве еще Кучмы. И о каком это государстве пишется, что «способствует использованию нормативной формы украинского языка», в каких массмедиа и в каких публичных сферах это якобы происходит, не догадаться: такой просто еще не было...
Статья 7 обогащает украинское и общее языкознание приведенным перечнем региональных языков. И только глубоко сведущие знают, почему среди 17 названных языков (а некоторые граждане по телевидению регулярно плачут-рассказываю, что Украина аж такая многонациональна, что здесь живут представители «70 наций и народностей», как в Одесской области) охвачен родительской заботой нардепов, скажем, караимский язык, но совершенно проигнорирован ассирийский? Что, пусть спокойно вымирает при новой власти вместе с несколькими сотнями последних его носителей? И где те не перечисленные 53 или и больше языка, что с ними делается, существуют ли еще, в чем нуждаются? И те граждане Украины, которые остались здесь, а не переехали в Израиль, и изредка используют идиш (а кто-то, может, знает и иврит), наберутся ли столько храбрости при власти «реформаторов», что открыто признают себя евреями везде, в частности в ВР? Введение же в короткий реестрик отдельного русинского «языка» может вызвать сопротивление у нардепа Болдырева, который с чрезвычайной филологической догадливостью объявил и граффити Св. Софии Киевской ХІ в. выполненными на ...русском языке! То, может, и русины, даже бачванско-сремские в Сербии, по его логике, — в действительности «настоящие русские люди»? Но шутки в сторону, ведь так называемый «русинский язык», как известно, не отдельная «лингва», а западноукраинский диалект и в то же время политическая далекоидущая спекуляция еще «штази» и канадского профессора Пола Магочи, подхваченная политическими авантюристами в Украине (что-то не слышать в их деле СБУ, СНБУ). О действительном русинстве можно прочитать в трудах члена-корреспондента НАН Украины, лауреата Шевченковской премии О.В. Мишанича и других исследователей.
В этой же статье никак не мотивируются те, «с потолка» взятые, 10% (носителей языков меньшинств), что позволяют им адресовать протекционистские мероприятия, не прописаны «частные случаи» и «конкретные ситуации», которые позволяют снизить и этот процент по постановлению местного совета. Достаточно предварительного сбора подписей, его постановления — и цементирующий государственное тело государственный-таки язык де юре уже становится в большой интегральной части Украины вторым лишним! Одним словом, зажжен зеленый свет для «центробежных» процессов разрушения государственности, к тому же близ границ других стран, немало из которых открыто выражали территориальные претензии к Украине! А пункт 7 подливает масла в огонь: региональный язык должен пользоваться всей поддержкой власти, — и это когда, например, на востоке и юге Украины развитие государственного украинского языка открыто ограничивается и торпедируется на протяжении последних двух лет из Киева. Кроме того, и за пределами своей территории региональный (читай русский) язык может свободно использоваться, в соответствии с п. 8 этой статьи. И после этого авторы по-иезуитски лукаво подытоживают: ни один пункт проекта не должен толковаться как препятствующий госязыку! Так неужели даже тогда, когда он объективно исполняет роль «неудобозабываемого тормоза» (Т.Шевченко)?
Одна из наиболее интересных среди, назовем их так — «завешенных» статей, восьмая, громко названная «Защита языковых прав и свобод человека и гражданина» (права общества, народа, нации, следовательно, остались незащищенными). Читая ее пункты, диву даешься: неужели законотворчество в Украине заключается в самом «сотрясании воздуха» и в возмущении относительного покоя? Почто грозно пугать 161 статьей УК Украины, когда никто за все годы не ответил уголовно за пренебрежение к государственному языку, порицание его как недоразвитого, мужицкого и т.п., за все унизительные инсинуации и выдумки. Поэтому не веришь нисколечко совершенно декларативной статье 8 законопроекта «Защита языковых прав и свобод человека и гражданина». Ведь факт, что пп. Колеснисченко и Кивалов способствовали «разжиганию вражды на языковой почве», столкновениям под ВР — то почему это и не пахнет криминальной ответственностью? (В «черный вторник» первого чтения под ВР одна проплаченная участница митинга, молодая женщина из Луганска, выдвинула такой абсурдный аргумент «против» языка: хочу, чтобы мой ребенок изучал Пушкина, а не (цитируем) «Гармату». Неужели у нас такому учат учителя или где-то выпускают переводчиков, которые «Лев Толстой» исправляют на «Левко Дебелий»?
Статья 9 тоже далека от земных реалий. Мол, заседания ВР ведутся на государственном языке. Необходимости же переводить выступление на русский язык просто нет: все знают. Проекты законов вносятся на государственном языке (вот только нередко искалеченном, засоренном неукраинским «канцеляризмом», и это при таких значительных средствах, которые выделяются на потребности «слуг народа»). Заканчивая на этом постатейное рассмотрение проекта, подытожим: такие законодательные инициативы способны только взбудоражить перед выборами социальный мир и межнациональную толерантность жителей Украины, которые изо всех сил соревнуются за выживание, а политики между ними пытаются вбить клин и тогда, когда нацию соединяет хотя бы футбол. Такие законопроекты превращают Украину в мировое посмешище, способны покачнуть жалкие остатки ее авторитета на международной арене. Поистине «Украину расклюют не языки, а политики, которые спекулируют на языковом вопросе», топчут права национально-языкового развития обворованного и доведенного властью до нищенско-заробитчанской сумы народа, который никак не защитит свои права, как русскоязычные матери, которые на Востоке недавно протестовали против закрытия последних украинских школ.
Одним словом, декларируя целью обеспечение развития и функционирования украинского языка как государственного, предлагаемый законопроект в действительности нацелен на его ограничение и вытеснение. Ведь им предусмотрено: и образование получать на государственном языке уже не обязательно, в частных вузах и подавно, и телерадиоорганизации Украины могут вести вещание на свое усмотрение на разных языках, и рекламодатели пусть делают, что хотят, да и в Верховной Раде можно хоть и «по фене болтать» (а чего же, тоже «другой язык») — и все это без необходимости дополнительных бюджетных средств. Законопроект ведет к ликвидации поддержки украинского языка в образовании, культуре (дубляж кино) и других областях общественной жизни Украины. Поэтому антиконституционный и антигосударственный законопроект, которым «запущен механизм, что порвет государство» (Максим Стриха), необходимо решительно отклонить! Всех же, кто его проталкивает и поддерживает, еще когда-то «судити рідне слово буде», как пророчески пообещал Пантелеймон Кулиш.
