После 26-ти лет тяжелого становления Украинского государства, его, к сожалению, и сегодня можно классифицировать только как «государство постсоветского типа». Это особенно неприятно признавать после осуществления нынешней властью достаточно успешной политики декоммунизации.
Сущностным признаком подобного типа государств является ориентированность их социально-экономической жизни не на стратегические цели развития нации, а на обогащение правящей олигархической группы, вобравшей в себя все родовые пороки советской колониальной администрации в Украине. Это своеобразный, если воспользоваться терминологией французского философа постмодерниста Жана Бодрийяра, симулякр национальной элиты, «действительности, которая скрывает тот факт, что ее нет».
СМЕНА «ПРАВИЛ ИГРЫ» ПОД ВЫБОРЫ И ЕЕ ПОСЛЕДСТВИЯ
Необходимость соблюдать демократические процедуры периодически заставляет олигархические группы и политические силы заниматься выборами — президента, парламента, местных представительных органов власти.
Заботясь о своем будущем, центры влияния «партии власти», в зависимости от их электоральных перспектив, пытаются подогнать, подправить реальность под свои возможности. Новейшая история Украины нам наглядно демонстрирует подобные схемы манипулирования выбором народа.
Проявление такого манипулирования — политическая неспособность установить четкую и понятную процедуру проведения Всеукраинского референдума 2001 года и реализации его решений (несоответствие в обосновании проведения всеукраинского референдума и объяснения относительно невозможности реализации его решения), что противоречит базовым принципам правового государства. Вспомним также, что большинство выборов в парламент проводились на основе качественно новой законодательной базы, которая вырабатывалась как однократное отступление от регламента (adhoc) или же то, как через конституционную реформу ограничили полномочия будущего президента — представителя демократических сил, трансформировав президентско-парламентскую систему правления в парламентско-президентскую, чтобы заставить президента с ограниченными полномочиями прислушиваться к олигархам, согласовывать с ними свою политику, и таким образом локализовать угрозы для них, которые проявились в политической реальности.
В более широком контексте эта «конституционная реформа под выборы» вызвала серьезную деградацию всей украинской политической системы. Она не только ограничила возможность проведения реальных экономических реформ, но и ускорила процесс «бандитизации» украинского партийного строительства.
Донецкая организованная преступная группировка благодаря этим манипулированиям не только выжила, но и, воспользовавшись беспомощностью демократов, выиграла следующие выборы. Впоследствии Партия регионов, увлекшись тотальным разворовыванием национального богатства, поставила государство на грань краха.
И только благодаря воле нации к жизни удалось сохранить Украинское государство.
Сегодня подобная, хотя и не зеркальная, политическая ситуация провоцирует похожие интеллектуальные интенции части политтехнологов.
Некоторые из них, предполагая, что политическая сила, к которой они принадлежат, не способна выиграть президентские выборы, пытается адаптировать «старый трюк» к современности. Но видим, что предвыборная ситуация — это лишь внешняя видимость, за ней стоит принципиально иная постмайданная реальность, которая в принципе отвергает использование таких примитивных плагиатов «манипулирования выбором общества». Строго говоря, эту политтехнологическую задачу необходимо решить со многими неизвестными, которые могут в ходе их активации в корне изменить расклад сил, перевернув все вверх дном.
Ладно, допустим, что удалось продавить конституционную реформу, и новые выборы прошли по новым правилам. Но дальше встанет жесткий вопрос: что будет положено в основу функционирования нового парламентского большинства? Внепарламентский олигархический договорняк? Эта базовая установка при первом же серьезном внутриполитическом кризисе лопнет, как мыльный пузырь. А если на внутренний кризис наложится внешнеполитический фактор? Например, Кремль поднимет ставки в гибридной войне и попытается безоглядно расчленить Украину. Выдержит ли подобная конструкция такой исторический вызов? Не касаюсь таких вопросов, как роль парламента в социально-экономическом развитии общества, он в подобных условиях вообще нереален.
Однако дает ли основания все предварительно сказанное сделать вывод, что конституционная реформа сегодня в принципе вредна?
Абстрагировавшись от собственных предпочтений, скажу, что нет. При определенных существенных коррективах она может быть общественно полезной. Конечно, если в основу будет положен качественно другой подход. Прежде всего, если будет изменена природа украинских партий — основного субъекта политического процесса в обществе — и устранено олигархическое влияние на них. Скажем, если нынешняя властная группа прийдет к консенсусному выводу об исторической необходимости создания массовой идеологической партии.
Технологически реализовать такой проект можно относительно легко, воспользовавшись «праймериз» — механизмом конкурентного избрания из членов партии кандидатов на общенациональные выборы. И здесь уже будем иметь второстепенное значение, какая политическая сила будет положена в основу этого нового политического структурирования. Здесь сам процесс будет менять политическую реальность в сторону ее демократизации.
Такий подход может реально повлиять и на рост общенационального рейтинга этого качественно нового партийного образования.
А формирование большинства в новом парламенте на основе фракции такой партии заложит фундамент для развития настоящего парламентаризма, сделает важный шаг в сторону укрепления украинской государственности; ускорит элиминацию олигархического рудимента из социально-экономической жизнедеятельности общества.
Попытка же въехать в «царские ворота» на старом «осле конституционных махинаций» превратится в реальности в безрассудное подталкивание народа к революционным методам очищения власти.
ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКИЙ КОНТЕКСТ ГОСУДАРСТВЕННОГО СТРОИТЕЛЬСТВА
Любимым интеллектуальным чтивом либеральной публики последних 30 лет был американский философ Фрэнсис Фукуяма. Их пленила высказанная им идея о «конце истории», который якобы наступил одновременно с бесславной кончиной СССР. Эта теория была принята безоговорочно и безальтернативно: «хватит сомневаться — бесконфликтно строим новое и светлое будущее».
На первый взгляд, для таких предположений существовали серьезные основания. Прежде всего, как уже было сказано, это крах СССР — системного антагониста мировой капиталистической системы, повлек за собой сокрушительное поражение коммунистической идеологии.
Во-вторых, Фукуяма в процессе выстраивания теоретической основы своей концепции, ссылался на метра немецкой философской классики Гегеля. Правда, потом, когда оппоненты «прижали его к стенке», оправдываясь признался, что самого Гегеля не читал, только знаком с его идеями в интерпретациях.
И третьим основанием был рост глобализационных процессов, которые упрощенно истолковывались космополитическими медиа как создание единого, безнационального пространства. И, что немаловажно, не послезавтра, и даже не завтра, а почти сегодня.
Поэтому для многих ожидальщиков подобной «картины мира» стало настоящим шоком (когнитивным диссонансом) появление альтернативных тенденций в мире, которые в политическом измерении отразились в движении за выход Великобритании из состава Евросоюза (Brexit) и провозглашении 45-м президентом США курса под лозунгом «Америка превыше всего». Особенно невыносимым для носителей подобного мировоззрения было то, что эти процессы проявились не в государствах африканского рога или южноамериканской обочины, а в сердцевине мировой капиталистической системы, в «цитадели свободы».
Оказалось, что история вовсе не умерла, а и дальше продолжает движение вперед. Различные нации могут иметь несовместимые интересы, конкурировать между собой, а также достаточно жестко бороться друг с другом, а не радостно, как думалось, цементироваться в нечто единое, глобально-омертвевшее.
Что же произошло с англосаксонским миром, что он вдруг отступил то ли на шаг назад, то ли в сторону от собственного евроатлантического детища?
Наиболее убедительно ответил на этот вопрос еще 20-лет назад Збигнев Бжезинский, который отметил, что объективное падение удельного веса США в совокупной величине мировой экономики автоматически будет снижать их политическую роль в ней.
Изменения, охвативших сегодня США, являются попыткой остановить этот объективный процесс. И роль сегодняшнего президента США здесь второстепенная, скорее как талантливого демагога, а не как демиурга изменений. Роль последнего выполняет коллективное лицо — национальная республиканская элита.
За определенной хаотичностью действий республиканского большинства просматривается конкретный сценарий: во-первых, персональный относительно президента — через Конгресс ограничить его волюнтаризм, и, во-вторых, осуществить фундаментальную «перегруппировку» национальной экономики, дать ей «второе дыхание». Сбросить с нее все, что ее тяготит, для модернизации и последующего рывка вверх.
Соединенные Штаты Америки завуалированно хотят повторить собственный опыт ХIХ-го века. Когда вскоре после обретения независимости они провозгласили доктрину Монро (1823) — радикальную протекционистскую политику по защите собственной, в то время довольно слабой экономики, которая проигрывала свободное соревнование британской и немецкой. Основным месседжем этой политики со временем стал лозунг: «Америка для американцев». Протекционизм США был настолько решительным и безоглядным, что они даже топили европейские торговые суда, которые пробовали прорваться с разнообразным товаром в Америку.
После завершения полноценной модернизации промышленности, когда для американских товаров стало тесно на национальном рынке США на рубеже XIX-ХХ-го веков радикально изменили философию своей внешней политики, провозгласив, что теперь уже свободная торговля является основой человеческого прогресса. К этим же экономическим изменениям была подогнана и новая политическая доктрина.
Можно уверенно сказать, что нечто подобное хочет сделать нынешняя американская республиканская элита, конечно, не так грубо и всеобъемлюще, но по сути то же самое. Американцы сегодня пытаются перегруппироваться, сбросить балласт — как внутриполитический, так и внешнеполитический. Ускоренно завершить очередную технологическую революцию и снова как мощный лидер заняться мировой експансиею.
Из всего сказанного следует важный для нас вывод: значение национальных государств сегодня не уменьшается, а наоборот растет. Как и повышается напряжение противоречий между основными грандами мировой политики: США, Китаем, Индией, Бразилией, Россией, Великобританией, Францией, Германией в борьбе за виживание.
В условиях роста конкурентности в глобальном мире и расположения Украины в важном «осевом пространстве Евразии» (по определению Г. Маккиндера), нам крайне необходимо укреплять свою государственность. Поскольку от способности национальной политической системы адекватно и оперативно реагировать на мировые вызовы зависит не только уровень жизни населения, но и национальная безопасность.
Учитывая различные факторы кажется, что сегодня лучшей формой государственного устройства для Украины была бы президентская республика, — выстроенная по образцу США или президентско-парламентская по образцу Французской Республики.
О ВАЖНЫХ СОПУТСТВУЮЩИХ АСПЕКТАХ ГОСУДАРСТВЕННОГО СТРОИТЕЛЬСТВА
Стратегия государственного строительства — это многоплановый и целостный проект, направленный в будущее, и его, конечно, не описать одним газетным текстом, но нельзя в рассматриваемом контексте не коснуться, хотя бы кратко, еще двух сопутствующих актуальных проблем.
Первая — это земельная реформа. Превращение земли в товар без деолигархизации общества — в лучшем случае, приведет к усилению олигархизации экономики, а значит, не решит ни экономических, ни социальных вопросов, но обострит политические.
А, в худшем, более реальном случае, она будет скуплена российскими монополистами, и мы незаметно в независимом государстве превратимся в «рабов русского мира». Даже беглый анализ СМИ, пропагандирующих идею безусловной «товаризации земли», косвенно подтверждает этот вывод.
Необходимо понять: земля — это единственный материальный ресурс, оставшийся у нас, который мы можем не только конвертировать в аккумуляцию капитала для модернизации экономики (осуществление радикального технологического переворота экономики), но и для развития среднего класса на селе (фермеров).
Наша земля — это не патриархальное прошлое украинского народа, это его будущее.
Вторая проблема — образовательная реформа. Социологи давно установили определенную закономерность: чем больше людей в государстве с высшим образованием, тем интенсивнее оно развивается. Поэтому проведение масштабной образовательной реформы необходимо выстраивать не на «копировании» западных образцов, а на понимании собственных нужд с ударением на повышение качества украинского образования, особенно, высшего.
Необходимо подчеркнуть, что сегодня игнорируется воспитательный момент в образовании, который через его систему должен был бы воспроизводить сознательных граждан Украины как ее зодчих. Так, например, были ликвидированы кафедры истории Украины на непрофильных факультетах украинских вузов, а курс анализа политики там не читался.
Здесь стоило бы перенять опыт евреев, которые свои исторические книги выводили из текста Священного Писания. И последствия очевидны: это сообщество, несмотря на все неблагоприятные обстоятельства, выжило, и не просто выжило, а возглавило вершину цивилизационной пирамиды.
И нам следовало бы, после столетий движения в кильватере иностранных идеологий, наконец-то научиться выстраивать «дорожные карты», отталкиваясь от интересов собственного народа.
Василий КУЙБИДА, доктор наук по государственному управлению, профессор
