— Ну, хорошо, хорошо, будут вам «страшилки» про катакомбы. Расскажу, раз обещал. — Константин Константинович ненадолго задумывается, вертит в руках тяжелый фонарь, потом хитро улыбается и начинает:
— Я тогда еще на четвертом курсе института был, изучал катакомбы. Залез как-то в одну выработку, долго бродил по ней. Уже в фонаре стали батареи садиться. И тут вижу: прямо передо мной стоит мужик. Высокий такой и весь в белом. Я ему кричу: «Эй, ты кто?» А он молчит. Я второй раз, третий. А он ни слова в ответ. Свечу фонарем, а он ко мне белые руки тянет. В общем, перепугался я не на шутку. А у всех спелеологов-поисковцев тогда, да и сейчас тоже принято таскать под землю с собой старые, немецкие штык-ножи. Достаю я такой нож и бросаю в этого, в белом. Слышу — попал. Стою, жду, когда же он упадет. А он не падает. Мне тогда совсем жутко стало. А надо идти дальше, иначе не выберешься. Поменял я трясущимися руками батареи в фонаре. Подхожу ближе и вижу, что это никакой не мужик. Это подпорка в виде креста, вся обросла плесенью. Она с нее такими пушистыми гирляндами свисает, фонарь подносишь — начинает к нему тянуться. А посредине крестовины мой штык-нож торчит. А вообще, все те «ужастики», которыми самоучки-спелеологи любят девчонок пугать, происходят от водки, точнее от неумелого ее употребления. Напьется пацанва, вот ей под землей и мерещатся всякие глюки.
ПУТЕШЕСТВИЕ НА 3,7 МЛН. ЛЕТ НАЗАД
Константин Константинович Пронин заведующий подземным палеонтологическим заповедником, заместитель директора клуба «Поиск», занимается изучением поземных лабиринтов уже более двух десятков лет. В Нерубайских и Одесских катакомбах ориентируется как у себя дома. А это самые длинные в мире рукотворные катакомбы. Длина единого массива здесь составляет более 800 километров. А общая длина всех выработок в районе Одессы — 2,5 тысячи километров. Самым древним элементам катакомб — карстовым пещерам — около 3,7 миллионов лет. В них в свое время были обнаружены кости пещерных медведей и целого ряда других доисторических животных. Но основная часть подземных лабиринтов намного моложе — конец XIX века — и напрямую связана с процессом строительства Одессы и застройки прилегающих земель. Собственно и образовывались катакомбы в результате добычи пильного известняка или, как его принято называть, ракушняка. Из этого уникального по своим свойствам стройматериала две с половиной тысячи лет назад была возведена Белгород-Днестровская крепость, сохранившаяся и поныне. Им же воспользовались и первые строители Одессы. До недавнего времени туристам была доступна только крохотная часть катакомб в селе Нерубайское, связанная с историей героической обороны Одессы. Но в этом году ученые-спелеологи решили приоткрыть для широкой публики и дикую часть катакомб, где еще не ступала нога «непосвященных». В качестве первых зрителей пригласили небольшую группу одесских журналистов, среди которых оказались и мы.
— На самом деле катакомб у нас нет,— говорит Константин Пронин.
— Как нет, а мы где сейчас находимся? — оглядываемся в недоумении. Мы стоим в подземной пещере, из которой в разные стороны отходят коридоры. Над нами почти четыре метра породы. В одном углу пещеры высится сложенный из камней трон, в другом — стол, напоминающий жертвенный алтарь. На нем горят свечи. Их огонь неуверенно освещает странные рисунки на стенах. Эту пещеру называют Залом посвящения. Здесь посвящают в братство катакомбистов.
— Я имею в виду, классические катакомбы — продолжает Пронин, — культовые подземелья с захоронениями. У нас повелось называть катакомбами обычные подземные каменоломни. Хотя они никакой связи со святилищами древних не имеют.
— Напрямую, может и нет. Но какие-то обряды вы здесь все же совершаете?
— Это да, — смеется Пронин и дает отмашку своему молодому коллеге, историку, руководителю организации «Флагман-спелео» Андрею Красножену, — Наливай!
ПОСВЯЩЕНИЕ В КАТАКОМБИСТЫ
В пластмассовую каску, какие обычно носят на стройке, Андрей по очереди опрокидывает две бутылки шабского вина, отпивает сам и передает дальше по кругу. А пока каска обходит всех стоящих вокруг стола, начинает рассказывать.
— У древних пещера была не просто жильем, она была своего рода символом обряда инициации — посвящения или перерождения. В святилищах фракийских пещер, к примеру, был прорублен узкий горизонтальный ход. Он тянулся метров 150, причем ни повернуться в нем, ни встать в полный рост было нельзя. Нужно ползти в полной темноте на четвереньках. А через 150 метров ход обрывается резким вертикальным желобом, высотой в несколько метров, который выводит в отдельную нишу-колбу. То есть ползешь, ползешь, а потом неожиданно летишь вниз головой в пустоту и туда выпадаешь. Те, кто прошел через этот путь, говорили, что ощущение после всего такое, будто заново родился. Это и есть обряд инициации. Мальчиков-подростков так посвящали в мужчины. У нас в катакомбах, конечно, нет такого экстрима. Но все же нечто подобное здесь происходит. Вы пройдете сегодня по небольшой и уже хорошо обжитой и исследованной части нерубайских катакомб. Но думаю, что когда выйдете на поверхность, почувствуете жизнь немного другой. Итак, мы посвящаем вас в братство катакомбистов.
Каска с вином постепенно пустеет, и мы небольшой группой отправляемся в путешествие по диким катакомбам. Ходы то сужаются, то расширяются. Кое-где нам приходится идти, согнувшись вдвое. Мы проходим Зал свиданий. Такое романтическое название дали ему молодые исследователи. Вероятно, они же оставили на его стенах свои имена. Вообще- то настенной живописи в катакомбах много. При этом рядом соседствуют надписи сороковых, шестидесятых, восьмидесятых годов. В одной из подземных галерей мы находим изображение фашистского офицера.
— Это явно рисовал тот, кто не раз видел немецкую военную форму, — поясняет наш проводник Андрей. — Видите эти лычки на погонах и здесь на рукаве?
И мы продолжаем поход по нескончаемым лабиринтам в пугающей тишине. Стоит немного отстать, оступиться и откуда-то из желудка начинают подниматься первобытные страхи. За несколько недель до нашего посещения катакомб, группа из шести исследователей 64 часа провела под землей. Это был самый продолжительный выход в одесские катакомбы за последние 10 лет. Исследователям удалось нанести на карту 150 километров подземных выработок. Для этого им потребовалось углубиться в катакомбы от ближайшего выхода более чем на три с половиной километра. При этом картографическая съемка велась на глубине двадцати метров.
ОСТАНОВИВШЕЕСЯ ВРЕМЯ
— А мы не заблудимся? — на всякий случай интересуемся мы.
— Это для новичков в катакомбах сложно ориентироваться, — улыбается Андрей. — Потому что они не умеют читать знаки, которые мы оставляем, когда прокладываем маршруты. Хотя я, когда только начинал, тоже умудрился потеряться. Сидишь в темноте и кажется, что время остановилось. Это не я один замечал. Как-то искали заблудившихся мальчишек. Они трое суток под землей просидели. А им показалось, что часов десять, не больше. И кстати, я только здесь, в катакомбах, понял, что значит выражение «свет в конце туннеля». Когда темно, ты один, и вдруг где- то далеко мелькнет луч фонарика. Это надо пережить, чтобы понять.
Мы идем все дальше и дальше. Натыкаемся на затопленную шахту. Вода здесь необычного состава. В ней нет бактерий. Впрочем, их вообще нет в катакомбах. Поэтому труп пещерной лисы, упавшей в воду, не разлагается несколько месяцев. Катакомбы вообще отличаются редкой стерильностью. Здесь нет никакой органики, нет аллергенов. Температура и зимой и летом держится в районе 14 градусов тепла. Не меняется и влажность. Здесь идеальное место для лечения аллергиков. А если завезти сюда и рассыпать пару мешков соли, то можно лечить практически любую легочную патологию. Катакомбы ничем не будут отличаться от соляных пещер.
Многие считают, что катакомбы статичны. Это не так. Катакомбы растут с каждым годом. В них до сих пор ведется добыча известняка. Вблизи Одессы еще лет десять назад было около двадцати выработок, сегодня их осталось всего четыре. Жители села Нерубайское и других сел тоже вносят свою лепту в освоение катакомб — прорывают дополнительные ниши и используют их в качестве сараев или хлева. Бывает, даже селятся под землей. Главное, никому не придет в голову брать с такого жильца квартплату. Однако все эти процессы вкупе с обвалами и затоплениями старых шахт, доставляют немало неприятностей городскому хозяйству Одессы. То и дело под землю уходят стены старых домов, проваливаются дороги и автомобили. Дают себя знать так называемые мины — подземные подвалы — заложенные под Одессу. Катакомбы чрезвычайно затрудняют и новое строительство. Их изучение и мониторинг состояния сегодня носят уже не только научный, а сугубо прикладной характер.
Когда, спустя несколько часов мы вновь оказываемся на свежем воздухе, на память приходят слова Андрея Красножона: «Побыв под землей, начинаешь по-другому оценивать жизнь на поверхности». Не зря же монахи запирались в пещерах. В поисках себя и истины уходили под землю буддистские ламы. Мы тоже прошли свой обряд инициации в одесских катакомбах.
