От императора-пацифиста в спектакле театра им. Моссовета
«Цезарь и Клеопатра» до мудрого ироничного Бернарда Шоу в телеспектакле
«В гостях у Шоу». А памятная всем телеверсия спектакля «Дальше тишина»,
запечатлевшая осень патриархов советского актерства Ростислава Плятта и
Фаины Раневской, навсегда останется эталонной мерой человечности подлинного
искусства. Вошел в нашу память Плятт и в образах обаятельных добрых чудаков
из фильмов «Подкидыш», «Слон и веревочка», «Мечта», карьериста-афериста
Бубенцова из комедии «Весна», одержимого ученого-физика («Иду на грозу»)
и мудрого печального пастора из «Семнадцати мгновений весны».
Однажды восторженная зрительница на очередной юбилей актера
написала такие строки:
«Своей игрой являет он
Плятт не боялся быть на сцене и экране смешным, нелепым,
даже отвратительным. Но ради тех, кто сидит в зале, артист старался как
можно глубже понять и даже полюбить своих героев, борясь в них за человеческое
начало, пытаясь их спасти — и хитрого комбинатора Фарзанова («Первая весна»),
и самолюбивого агента ЦРУ («На Гранатовых островах»), и потерявшего человеческий
облик пьянчугу Мурзавецкого (спектакль «Волки и овцы»), и труса, предателя
Шпигелберга из «Разбойников» Шиллера. Во всех этих обличиях Плятт оставался
необычайно интересен, играл изящно, жизнерадостно.
...Вкус к актерству Плятт почувствовал в 14 лет, когда
учеником 6 класса в школьном спектакле сыграл старого генерала, явившегося
на помолвку. В напяленном на тощее тело ватнике, с повязанной на живот
подушкой, украшенный висящим, как слива, носом, он, сгорбившись, еле передвигаясь,
шаркая непослушными ногами, гнулся под тяжестью огромной шубы... Успех
дебютанта превзошел все ожидания, даже родители были поражены таким превращением
сына. Но больше всего магической силой искусства был поражен сам юный артист.
Руководивший драмкружком артист Малого театра Владимир
Лебедев уже тогда сказал, что из этого подростка, имеющего склонность к
созданию острого рисунка и темперамент, может получиться своеобразный актер.
В 17 лет Плятт поступил в Театр-студию Ю. Завадского. Убегать из дома ради
вожделенной профессии не пришлось: отец-адвокат с философским спокойствием
отнесся к выбору сына. Ростислав в кино пришел уже 30-летним (это была
эпизодическая роль военспеца в ленте «Ленин в 1918 году», а затем смешной
сосед в «Подкидыше», которому на вопрос «чья она?» потерявшаяся девочка
ответила «Ваша!), к этому времени он уже прочно утвердил себя в театре
и на радио, играя Слоненка в сказке Киплинга, умного крокодила и разную
другую живность, даря слушателям свою веселую энергию.
Ростислав Янович был энергичен во всем — председательствовал
на телевечерах в театральной гостиной, участвовал в актерских капустниках,
творческих отчетах, не обходившихся без пляттовских острот. Заседал в профкоме,
месткоме, худсоветах, в правлении ЦДРИ и ВТО (он считал, что это лучшая
школа для познания действительности и черпал тут материал для новых образов).
Плятт писал очерки, творческие портреты коллег, его рецензии на книги отличала
смелость суждений и точность наблюдений. Его можно было встретить на шахматном
турнире, среди болельщиков на футбольном или хоккейном матче, где он был
вовсе не таким сдержанным в выражении эмоции, как на сцене или перед камерой.
С юных лет он не знал в работе пауз. Хотя все равно многого
из того, что хотел, не успел сыграть — Гаева в «Вишневом саду», Тузенбаха
в «Трех сестрах», Шабельского в «Иванове». И все же остался в памяти зрителей
— даже если вспомнить ленты «Парень из тайги», «Москва — Генуя», «Ошибка
резидента», «Послесловие», телефильмы «Вся королевская рать», «Однофамилец»,
«Авария» — великим мастером перевоплощения, обладающим талантом особой
конструкции, человеком с неповторимой мягкой иронической усмешкой. Он —
из тех звезд, которых зритель называл без имени, без всяких эпитетов, просто
Смоктуновский, Леонов, Никулин. А он был — просто Плятт.
Москва
