Новый фильм Стивена Спилберга — для проката, как правило, событие. Спилберг — это звезды, Спилберг — это большие бюджеты, Спилберг — это полные залы. Или если не полные, то, по крайней мере, не пустые. И, соответственно, деньги в кассе.
С фильмом «Терминал» примерно так все и было. Звезды — Том Хенкс и Кетрин Зета-Джонс, бюджет, достаточный для того, чтобы провести многодневные съемки в нью- йоркском аэропорту Кеннеди, ну а на Хенкса публика в любом случае идет охотно, где бы тот ни играл.
Спилберг на сей раз решил отойти от размашистых мифологических сюжетов, на которых строил свои последние картины. Ныне представлена классическая голливудская история о простых людях и их выживании в малоприятных обстоятельствах.
Итак, Хенкс играет Виктора, жителя то ли Кракозии, то ли Кракотии — восточноевропейской страны с нестабильным режимом, где как раз в момент его прибытия в США разражается очередная революция. В результате чего герой, лишенный страны, а, значит, и законных оснований для пребывания в США, поселяется в аэропорту. После многих треволнений — мораль, как всегда у Спилберга, внятная и доступная подобно гамбургеру: люби отечество, чти род свой и вообще будь хорошим человеком — тогда и в Нью-Йорк попадешь. В непримиримом конфликте сходятся сыновний долг и американская бюрократия, искры пафоса мешаются с божьей росой мелодрамы… Да и смешно тоже должно быть — хотя бы в некоторых моментах.
А где же терминал, собственно? Аэропорт то есть?
Где это бессонное, многоликое и многоцветное чудище, живущее своей, независимой от людей жизнью? Где эта особая пересадочная реальность, в которой как бы одновременно присутствуют сразу все часовые пояса, все города и нации мира? Где это головокружительное сопоставление большого и малого, индивидуального и обезличенного?
Ладно, допустим, ни к чему сюда тащить европейскую, кафкианскую традицию, согласно которой в мире довлеют всякие надличностные силы и символы, а человек с ними трагически или фантасмагорически пытается уживаться. В Америке, в конце концов, частное превыше всего. Человек человеку — конкурент, а не Аэропорт (Процесс, Замок) человеку — Бог.
Но тогда почему же фильм называется «Терминал», а не «Виктор в терминале»? Терминал — это же ведь штука, которая глотает сотнями самолеты и пассажиров, вот уж масштаб так масштаб, вот уж развернуться бы!
Но показывают «директора Голливуда» (звание, данное Хенксу прессой), который феноменально быстро учит английский, свободно читая при этом по-русски, и делает стремительную карьеру в подсобных службах, за что наградой ему — см. выше. Но фильм, опять же, не называется «Нью- Йорк». Или — «Попасть в Нью- Йорк». Или — «В Нью-Йорк на бреющем».
В общем, как не кинь — везде клин. Терминал рассыпается на горсть ларьков, магазинчиков и кафешек, его популяция, внутреннее племя — на разного рода персонажей, которые повторяют слова, жесты и гримаски, как будто заученные из многих других фильмов. Как уже отмечалось выше, в отдельных случаях должно быть смешно. Например, там, где герой по ошибке заходит в женский туалет. Или, поскользнувшись на мокром полу, приземляется попой. Ну и так далее.
Вот ведь странности какие: летит машина высоко — называется самолет, летит низко — самолет. И даже когда стоит на земле безотрывно, но крылья при этом имеет — тоже не автомобилем числится. В таком самолете можно, наверно, даже посидеть в кресле пилота. Но и завалящую «бочку» не прокрутишь. Не то что петлю Нестерова.
