Да и премьерные успехи киевских театров были какими-то относительными. Да! Да! Вот оно!.. Но... И то не так, и это не этак. Всегда чуть-чуть чего-то не хватало до полной творческой виктории.
Вот, скажем, франковцы. Очаровательный новый «Мартын Боруля» . Сколько в нем настоящей украинской национальной природы характеров, сколько невольных и сложных ассоциаций с современностью! В. Коляда (Мартын) сыграл лучшую свою роль — органично, свободно (ушел и обычный зажим голоса), темпераментно, без единого «пустого» места. Или Е. Шах в роли наймита Омелько — трогательная непосредственность. Милые женщины З. Цесаренко (Палажка) и Н. Корпан (Марыся) — искренние и простые, как земля. Но... непрофессионально, дурновкусно, как в плохой самодеятельности, грубо потешающий публику В. Николаенко (Нациевский), режиссерская приблизительность и скороговорка финала — и спектакль если не рушится, как карточный домик, то явно кренится в ненужную сторону.
«Рассудку вопреки, наперекор стихиям», вразнобой существуют прекрасные актеры во франковском спектакле «Эзоп» при полном отсутствии присутствия в нем режиссуры М. Гринишина, который обладает двумя несомненными талантами — доставать деньги для своих театральных проектов и устраивать вокруг них атмосферу рекламного скандала.
Зато грандиозной получилась работа франковцев над «Отелло» . А. Хостикоев «болел» этой ролью еще со своего студенческого отрывка второго курса. Он выносил художественную концепцию спектакля, осуществить которую ему помог режиссер В. Малахов. С Малаховым Хостикоев ранее создал вариант «Отелло», который игрался в плавательном бассейне (Венеция, Кипр — это вода) и восхитил Эдинбургский международный театральный фестиваль.
Действительно, в новом спектакле франковцев, в изящном, остроумном и жестком оформлении А. Лобанова, в сложных, как всегда изобретательных костюмах Е. Богатыревой и Т. Соловьевой, в организующей оригинальной музыке И. Небесного особенно выразительно и по-новому раскрылись актеры — а это одно из важнейших достоинств любого спектакля.
Б. Бенюк превратил Яго в чиновника средней руки, страшного своей внешней неприметной заурядностью, за которой — виртуозное мастерство владения клинком интриги, пистолетом злого языка. О. Батько (Дездемона) очень удачно и уместно превратила свой актерский штамп порывистой наивной девочки с распущенными волосами в выразительный характер юной влюбленной женщины. Отмечают успешный дебют молодого Хостикоева в роли Родриго. Не говоря уже об его отце — по сути, авторе сценической версии трагедии Шекспира и исполнителе заглавной роли.
А. Хостикоев играет очень личностно, как исповедь, как собственную боль. Будучи по крови наполовину «кавказской национальности», актер подчеркивает «инородчество» своего героя — в мягкой тягучей пластике, в речи с акцентом, в произнесении отдельных монологов и реплик на арабском языке (ведь Отелло — мавр, то есть араб), специально выученном актером для вымечтанной роли. Он подчеркивает в Отелло человеческое достоинство, доверчивое отношение к информации, южную вспыльчивость, человеческую надежность, застенчивую ласку, силу чувств — любых. И тем вызывает уважение и симпатию к «инаким» людям. Короче, А. Хостикоев в роли Отелло проявил себя большим мастером, смело и доверчиво открывшимся своими новациями, своим видением мира публике, которая... далеко не вся его понимает. Некоторые смеются над его акцентом, над афро-восточными его ритуалами. Пожалеем убогих.
Пожалеем и артиста В. Сумского, который в небольшой, но принципиальной для концепции спектакля роли дожа Венеции поразил провинциализмом актерских красок — от вульгарного комикования до откровенной игры «на публику» и претенциозности.
Претенциозность — один из самых заметных грехов современного театра. Не имея, что сущностно нового явить публике, ее удивляют чем угодно внешним, эпатирующим, эффектным. Так сработал у франковцев режиссер А. Приходько, ранее проваливший «Шельменко-денщика» в Молодом театре. Здесь он исковеркал «Маркизу де Сад» Ю. Мисимы. Плохо работающие радиомикрофоны актрис, одетых в псевдообразные костюмы П. Адамовой, превратили их в куколок из картонного ящика. При этом они работают отнюдь не по законам ширмы. Впрочем, эстетические законы этого спектакля мало вразумительны вообще. В децибелах радиозвука пропадает три четверти текста, теряются все психологические краски, рвется нить сюжета. Можно только догадываться, что Л. Руснак в заглавной роли Рене действительно трагична и наполнена парадоксальной правотой. И если бы не И. Дорошенко в роли ее матери (первая возрастная роль красавицы-актрисы), поразившая контрастами внешних и внутренних состояний, о спектакле вообще трудно было бы говорить.
Претензии, претензии, претензии...
Претендует А. Голотюк считаться режиссером, а В. Кошевенко — актером, обрубая на прокрустовом ложе своего моноспектакля «Аккомпаниатор» все конечности психологически парадоксальной драматургии француза М. Митуа.
Претендует режиссер А. Критенко держать спектакль «Брехун(и)» А. Ирванца (Театр на левом берегу) на актерской импровизации. Не получается. Что-то не так случилось с режиссерской методой, ибо, как говорится в известном анекдоте, «стихийную демонстрацию готовят три месяца».
Претендует зарубежная литературоведка, госпожа И. Коваль, на драматургические, нравственные, философские, биографические откровения в так называемой пьесе «Языческие святые», скомпонованной из дневников и писем супругов Льва и Софии Толстых. И вот уже Молодой театр вымучивает спектакль «Лев и львица» , где режиссер С. Моисеев изобретает постановочную выразительность, а приглашенный Богдан Ступка компенсирует образ Льва Николаевича мощью собственной личности. Стоило ли?
При случае, не могу не поделиться тревогой по поводу трагического, на мой взгляд, излома актерской индивидуальности П. Лазовой (Софья Андреевна в этом спектакле). Ранее П. Лазова принадлежала к редчайшему типу украинских актрис — модерного стиля сецессии, подлинной тонкой неврастеничности, элегантности и сложных музыкальных ритмов. Но соответствующего репертуара для нее явно не хватало. Возможно, для того, чтобы расширить диапазон актрисы, покойный С. Данченко поручил ей знаковую роль Прони Прокоповны (он вообще любил парадоксы в распределении ролей). И Полина так старательно себя поломала, так перевернула свою актерскую натуру, что в последующих ролях во многом применяет манеру Прони — открытый звук, голосовой форсаж, широкие жесты. У великого мима Марселя Марсо есть этюд о маске, прикипевшей к лицу артиста. Это именно тот случай.
А вот другой. Хочет Т. Назарова (театр им. Леси Украинки) доказать, что она может играть все, в том числе и острую памфлетную комедию (заглавная роль в «Госпоже министерше» ). Назарова действительно многое может. Но есть законы природы, в том числе и актерской, спорить с которыми могут только гении, единицы. Щедро одаренная талантом лирической героини, Т. Назарова при всей старательности, самоотдаче и профессиональной грамотности все же не в состоянии вывести свою Живку Попович на острые пики социально-политической сатиры, как бы ни была знакома актрисе фабульная ситуация пьесы Б. Нушича. От чего классически стройно сконструированный спектакль слабо «заводит» зрителей.
Очень нравятся зрителям спектакли Театра на левом берегу
«Сильвия» А. Герни и «Зрители на спектакль не допускаются» М. Фрейна. В них все очень трогательно, хэппи-эндно, забавно и весело. Но приблизительно и невнятно. Не решен как смыслообразующий образ жены в треугольнике муж-жена-собака («Сильвия»), не прочерчено сквозное действие, выводящее на главную мысль в «Зрителях...», и спектакли всего лишь на уровне трогательности, забавности и развлечения. Но ведь «сказка — ложь, да в ней намек...» Обойдемся без намеков. Лучше послушаем театрализованную лекцию в лицах про Моцарта и Сальери в красивом спектакле «Женские игры». Играют в том же театре.
Хуже, когда намеки превращаются в уроки. Вот, например, в ТЮЗе на Липках в спектакле «Лис Микита» по И. Франко учат, что быть убийцей, интриганом, вруном очень хорошо и выгодно — получишь множество наград и привилегий. Намек на актуальность, не потускневшую с давних времен сочинения Франко и даже с еще более давнего первоисточника, немецкого «Рейнеке-лиса», весьма понятен родителям. Но беда в том, что играть лиса Микиту поставили симпатичного, обаятельного, талантливого артиста Р. Сокольника красивой романтической внешности. И простодушные дети, далекие от политических игр и интриг большого мира обаятельных оборотней, воспринимают негодяя как героя и пример для подражания, что свидетельствует о безответственности взрослых постановщиков, о приблизительности, поверхностности, облегченности их мышления.
Тем же страдают и авторы сказочного спектакля «Как казаки змея укрощали» И. Поклада в Детском музыкальном театре. Он начинается с того, что пьяные казаки друг у друга барыло отнимают (с пьяных глаз и змея можно увидеть, особенно зеленого). А кончается супружеской драчкой влюбленных героев — еще один урок детям.
Во взрослом варианте это побоище возведено в энную огромную степень в спектакле О. Липицына «Кто боится?.. (Вирджинии Вульф)» В известной пьесе Э. Олби обоюдная ненависть супругов зиждется на их обоюдной, трагически несостыковавшейся любви. Но О. Липицын, судя по спектаклю, в любовь не верит совершенно и потому обрушивает на зрителя мегатонны ненависти без каких бы то ни было психологических мотивировок. Естественно, некоторые супружеские пары покидают театр посреди действия. Вернутся ли они сюда когда-нибудь?
Вот почему, когда в этой чаще приблизительности, претенциозности, безответственности встречается творческая удача, или профессионально честный поиск, или новое перспективное имя, хочется кукарекать, подобно петуху, нашедшему жемчужное зерно.
Уникальный талант певицы А. Швачки (Национальная опера). В роли/партии Кармен молодая тоненькая красавица блеснула не только потрясающим меццо-сопрано, но и уникальным даром драматической актрисы. Анжелина, услышьте наше восторженное «кукареку» в своих заграницах. Украина тоже хочет слышать вас!
Радует очаровательный дебют в Детском музыкальном театре еще одной ученицы славной Е. Мирошниченко — Т. Ходаковой . И голосок у нее прелестно звонкий (сопрано), и актерский диапазон — от Красной Шапочки до Буратино.
Чарует виртуозность актерского рисунка Л. Яремчук в «Письмах любви» А. Герни в миниатюрном театре «Актер». Сидя за столом, всего лишь читая письма, пользуясь очками, актриса проживает длинную женскую судьбу от детства и девичества до распада зрелой личности. И увлекает ею нас с вами.
А вот спорный, но удивительно гармоничный, выверенный во всех подробностях, сложнейший по музыкальным и психологическим парадоксам новый спектакль Д. Богомазова «Sanctus» («Горло») по новелле Э.-Т.-А. Гофмана. В нем по-новому зазвучали таланты актеров О. Батько, А. Бондаренко, Д. Лаленкова и других. Не все зрители воспринимают в спектакле ультрасовременную театральную лексику этого всегда мыслящего, ищущего режиссера. Тут важно поверить ему, отдаться той эмоциональной эстетической волне, которую он всем предлагает.
А в Центре современного искусства ДАХ играет свой песенный спектакль «В поисках утраченного времени» фольк-группа «Божичи». Аутентичное пение, аутентичное же застолье со зрителями, элементы народной обрядовости, до боли искреннее чтение предсмертного письма — все это поворачивает вам «глаза зрачками в душу», где вдруг всплывают очищающие воспоминания утраченного времени...
...Получается, не такой уж и тусклый был прошлый театральный год в киевский театрах.
И можно много еще говорить о театральной жизни Киева в Международный день Театра. О многих других премьерах. Об очаровательных спектаклях кукольных театров. Об острых творческих проблемах Театра оперетты, слабости ее режиссуры, старении труппы и необходимости тщательной профессиональной огранки молодых актерских алмазов типа Е. Гаврилюк. О театральном подвиге Л. Титаренко, уже много лет несущей на своих плечах груз репертуара и простого существования частного театра «Браво». О других антрепризах, центрах, разовых проектах, хэппенингах и уличных действах. О невостребованности многих талантливых актеров, обреченных в родных театрах на простой и успешно играющих в чужих постановках. О спектакле Молодого театра «Гедда Габлер» Г. Ибсена, его смыслообразующей сценографии (С. Маслобойщиков) и элегантном ансамбле артистов во главе с Л. Жук (Гедда) и С. Бокланом (Тесман). О рождении в Киеве нового театра на основе выпускного курса Н. Рушковского. О стагнации Экспериментального театра. О малом количестве спектаклей Театра на Подоле и ярком дебюте в нем тринадцатилетней профессиональной актрисы М. Поведюк из КДАМ. О стоицизме и противоречиях «Сузір’я». Об уникальном театре Пластической драмы. О творческой молодежи. И работоспособности стариков. О том, какие смешные суммы зарплат нерегулярно платит наша малокультурная, не ценящая никаких талантов держава артистам, обрекая их на голодные обмороки. О том, как выкручиваются театры без финансирования новых постановок и без гастролей. О долгострое театрального института на Львовской площади и выселении его с Крещатика и других едва приспособленных помещений, разбросанных по всему городу. О бесспорных юных талантах театрального факультета Детской Академии искусств. О функционировании Союза театральных деятелей и отделении театрального искусства Академии искусств Украины. О театральной педагогике. О кризисе драматургии. Дефиците режиссуры. О театроведах и театральных критиках, к коим принадлежу...
О будущем театра.
Понятно в нем одно — Театр пребудет всегда. Ибо человек — существо не только разумное (homo sapiens), но и играющее (homo ludens). Играют все!
Приходите завтра на спектакль!
КСТАТИ
Сегодня уже в десятый раз состоится награждение театральной премией «Киевская пектораль». В каждой номинации по три претендента. На лучший спектакль — «Зрители на спектакль не допускаются», «Отелло», «Sanctus», на лучший спектакль камерного театра — «Брехун(ы)» и «В поисках утраченного времени» (третьего номинанта эксперты не назвали). Лучшая режиссура — В. Малахов («Отелло»), С. Моисеев («Гедда Габлер» и «Лев и львица»), Ю. Одинокий («Зрители на спектакль не допускаются»). В номинации на лучшую мужскую роль — Б. Ступка (Лев Толстой), А. Хостикоев (Отелло), А. Ященко (Грег и Роджер в спектаклях «Сильвия» и «Зрители на спектакль не допускаются»). В номинации на лучшую женскую роль — Н. Билецкая (Мисс Клакет, «Зрители на спектакль не допускаются»), С. Орличенко (Сильвия) и А. Швачка (Кармен). В номинации спектакли для детей — «Лис Микита», «Красная шапочка» (Детский музыкальный театр), «Как казаки змея укрощали».
