Оружие вытаскивают грешники, натягивают лука своего, чтобы перестрелять нищих, заколоть правых сердцем. Оружие их войдет в сердце их, и луки их сломаются.
Владимир Мономах, великий князь киевский (1113-1125), государственный и политический деятель

«Какой же Илья Муромец русский? Родился в Чернигове, а похоронен в Киеве!»

Нынешний лауреат Шевченковской премии Владимир Руткивский любит «вытаскивать то, что сидит под кустом»
16 февраля, 2012 - 12:17

— Эта премия, как и для всех писателей, для меня означает очень много, ведь это самая почетная премия в Украине.

Я вот думал, даже если не будет Шевченковской премии, то все хорошие слова о моем творчестве способны заменить ее. Я не гонюсь за денежными эквивалентами, мне просто важно теплое слово о моей работе.

По поводу самой премии... Я выдвигался уже несколько раз. В прошлом году мои защитники столкнулись с защитниками книги Василия Шкляра с его «Залишенцем». Поэтому у меня не было как-то завышенной самооценки. Я знал, что у меня и на этот раз достаточно сильные соперники. Это Петр Мидянка, некоторые вещи которого считаю просто гениальными. Мирослав Дочинец — тоже замечательный, видит изнутри свой текст.

— Вы уже придумали, на что потратите деньги (250 тысяч гривен)?

— Если бы это было 20 лет назад, я бы не задумывался, на что их потратить... Я сам своими руками соорудил себе двухэтажный дом из ракушняка.

— Своими руками?

— Конечно! Писатели не только сидят за столом, как мастера слова, а еще и могут быть мастерами на другие руки. Поэтому потратил бы на дом...

А еще больше я люблю путешествовать. Поэтому поехали бы с женой в Карпаты или милую моему сердцу Венгрию. Но поскольку мне уже 75 лет и путешествиями не очень пахнет, то я, посоветовавшись с друзьями, решил, что было бы неплохо положить эту премию на депозит и за проценты от нее создать какую-нибудь премию для детской литературы. Пусть бы называлась «Джуры».

Вот мы сейчас носимся с этой идеей, как с писаной торбой. Это будет своего рода альтернативная премия Леси Украинки, которая очень огосударствленна. Например, ее дают не потому, что произведение этого достойно, а потому что какой-то «регион недоохвачен». А наша премия будет сугубо за достижения в детской литературе.

Детские писатели, на мой взгляд, это самая забитая, затравленная часть нашего писательского сообщества. И это будет некоторой поддержкой для них, потому что сумма будет более-менее такая, которая даст возможность писателю хотя бы с год посидеть над своим текстом, без спешки, не бросаться в какое-то заробитчанство. Ведь мне известно, в каком состоянии детская литература. Знаю, что члены Шевченковского комитета с огромными трудностями давали мне эту премию. Потому что бытует мнение, что детским писателям ничего не нужно и что у них есть своя премия имени Леси Украинки, которая составляет около десяти тысяч гривен. Но здесь разница в денежном эквиваленте просто сумасшедшая.

Ну и кое-что отдам жене за борщи, которые она варила для меня, когда я писал.

— В прошлом году Василий Шкляр отказался принимать Шевченковскую премию до тех пор, пока не уволят Табачника...

— Как говорится, деньги не пахнут. Мне эта премия все-таки нужна для другой премии в детской литературе. А если говорить по совести — то Василий Шкляр прав.

Знаю, что сейчас идет давление на все украинское в гуманитарной сфере и не только. Идет искажение, просто шулерство, настоящей украинской истории.

Но давайте не говорить о негативе, потому что чем больше говорим о негативе, тем хуже для нас. Нужно это воспринимать с юмором.

— Вы раньше писали поэзию, потом перешли на прозу, в частности на детскую историческую литературу. Почему?

— Да, я считаю себя сказочником. Это мой основной профиль. Сказочничество мне больше всего по нраву. Очень люблю покопаться в нашей мифологии, мне нравится «вытаскивать то, что сидит под кустом».

В свое время я пробовал печататься в поэзии, но мне отказали как «украинскому буржуазному националисту». Мне пришлось убегать в Москву на литературные курсы, которые мне помог устроить мой товарищ Борис Олийнык. Я побывал почти во всех жанрах: поэзии, прозе, драматургии, киносценариях, а решил наконец остановиться на детской литературе. Потому что в моем детстве — это было после войны — никакой детской литературы не было. И я убежден, что знаю детскую психологию. То есть я люблю писать о себе. У меня хоть и тяжелая жизнь была, но в детстве было очень много приключений. Я склоняюсь к веселому, чему-то позитивному.

Я люблю всякую нашу такую национальную бесовщинку, чертовщинку... Сейчас Иван Малкович планирует издать дополненный «Бухтик з Тихого затону». Вот в первом томе «Бухтика з Тихого затону» есть этакое Водяне Бисенятко...

Мои персонажи очень похожи с персонажами Леси Украинки. Но это, так сказать, наша современная нечистая сила, которую мы боимся, но без которой нельзя представить наши сердца.

Мне бы еще хотелось разобраться, так сказать, в генеалогическом древе Бабы Яги, или взять бы такого страшного персонажа, как Змей Горыныч. О нем я уже написал сказочную повесть.

У нас сказочные повести уже называют словом «фэнтези», а я не люблю иностранные слова, потому что у нас есть много своих соответствий.

А сколько нам пришлось потерять из-за россиян, которые подделывали всех их под себя... Нам нужно не открещиваться от своего, а бороться за него. Вот они украли нашего Илью Муромца. «Это известный русский богатырь». Какой же он русский богатырь, если родился под Черниговом и похоронен в Киеве! Или взять моего земляка Ивана Пиддубного. Да он же до самой смерти не знал русского языка, а энкаведисты ему на спине вырезали национальные знаки... Потом назвали «великий русский богатырь».

Но я не хочу развивать вражду. Считаю, наше соперничество с любой нацией должно идти не методом заплевывания, а просто нужно создавать убедительные, лучшие тексты, чем это делают они.

— Сейчас дети не так интересуются книгами...

— В этом виноваты исключительно взрослые. Каждый из нас помнит себя после школы — не можем лет пять после ее окончания читать наших классиков, так плохо их преподают — примитивно, казенно...

— А есть ли у нас сейчас настоящие казаки — по духу?

— Не знаю. С этим проблема. Считаю, лучшее проявление казачества — это отлично делать свое дело в своем ремесле.

— Вы родились на Черкасщине, а живете в Одессе. Там вам хватает украинского?

— У меня здесь есть определенный круг друзей, единомышленников, моих украинских побратимов. И уже за 50 лет как-то привык здесь жить, но не считаю этот город своим родным, хотя уважаю его за то, что здесь у меня есть друзья по духу.

— Чем еще планируете порадовать ваших поклонников?

— Решил что-нибудь написать о вечной жизни, что она не единственная, что есть параллельные миры, что вообще смерть — это переход в другие миры.

Сейчас мы с гениальным поэтом, издателем Иваном Малковичем собираемся издавать сказочную трилогию о Змее Горыныче, Бабе Яге...

Вдруг в Карпатах на одной из гор, неподалеку от Говерлы, ожил Змей Горыныч. И что с ним делать, как вы думаете?

— Наверное, как-то уничтожить?

— Да вы что?! Какое мы имеем право его уничтожать? Он имеет право на жизнь, как и мы.

— Но ведь он нападает на людей...

— Да, он даже ел детей.

— Так что, научить его есть что-то другое?

— Нет, его уже почти не воспитаешь, потому что он взрослый. Но я нашел выход... Мне все зааплодировали и сказали, что будут издавать. Но пусть пока что это будет загадкой.

И еще летом выйдет книжка об Илье Муромце, который является украинцем.

Оксана Климончук, УНИАН, 11 февраля 2012 года
Газета: 
Рубрика: 




НОВОСТИ ПАРТНЕРОВ