Поклонники академического вокала, наконец, дождались приезда в Киев мировой оперной звезды, грузинского баса Пааты Бурчуладзе. В Национальной опере Украины артисту аккомпанировал Национальный симфонический оркестр, за пультом которого стоял его худрук и главный дирижер Владимир Сиренко. Зал театра был полон, присутствовала супруга президента Грузии госпожа Сандра Саакашвили, дипломаты, украинские оперные солисты Лидия Забиляста, Сусанна Чахоян, Сергей Магера, Тарас Штонда, дирижеры, режиссеры. Многие преподаватели и студенты музыкальных вузов получили от Бурчуладзе возможность посетить мероприятие бесплатно.
Выход подтянутого, элегантного певца предварила оркестровая увертюра к опере Джузеппе Верди «Сила судьбы». Ее драматизм, конфликтность музыкальных образов прекрасно подготовили «вердиевское отделение» концерта. Знаменитый бас показал редкую музыкальную культуру. Тонкость и благородство, глубина и искренность, динамическое разнообразие и богатая эмоциональная палитра, великолепная дикция и артистизм — сильные стороны яркого дарования грузинского баса. Прозвучали арии Банко из «Макбета», Филиппа из «Дона Карлоса». Перемежая вокальные и оркестровые номера, оркестр замечательно сыграл увертюру к «Набукко», дав немного передохнуть певцу в насыщенной, сложной программе. Солист исполнил два басовых «хита»: молитву Захарии из этого произведения и арию и кабалетту Аттилы «Mentre gonfiarsi l'Аnima» из оперы «Аттила». В зале не было равнодушных: музыка Верди — огромный пласт, без которого невозможно представить историю театра. Она проста, запоминаема, мелодична, опирается на итальянскую песню и популярные жанры того времени: тарантеллу, полонез, мазурку, марш. Герои Верди — не ходульные персонажи, не маски, а живые люди со сложным внутренним миром. И этих людей отлично знает не только Верди, их создатель, но и талантливый артист, в них перевоплощающийся.
Не менее захватывающей частью концерта стало второе отделение, в начале которого прозвучал «Рассвет на Москва-реке» — вступление к опере Модеста Мусоргского «Хованщина». Оно настроило публику на «русскую волну» (драматургия концерта была выстроена очень верно и продуманно). Гость без перерыва, на едином дыхании исполнил четыре центральные сольные сцены царя Бориса из оперы «Борис Годунов»: коронацию Бориса, монолог «Достиг я высшей власти», сцены безумия (с курантами) и смерти. Шедевр Мусоргского — вершина русской оперной драматургии, любимое произведение многих поколений поклонников музыкального театра. Партия Бориса, одна из традиционных басовых «коронок», очень сложна по вокальному и драматургическому накалу, петь ее ответственно и непросто. Бурчуладзе отдался образу, погрузился в роль, на глазах замершего зала полностью слился со своим героем... Не смотря на относительную статичность, ограниченность сценического пространства, определенную условность концертного исполнения театрального произведения, сужающую выразительные возможности, образ царя был показан во всей его противоречивости, человеческой сложности, красоте и отвратительности...
Публика бурно выражала признательность, и в ответ артист спел еще два известнейших фрагмента: арию дона Базилио «Клевета» из россиниевского «Севильского цирюльника» и, финальным аккордом, куплеты Мефистофеля из «Фауста» Ш. Гуно.
После концерта Паата Шалвович любезно ответил на вопросы газеты «День».
— Легендарная встреча с Караяном, назвавшим вас «вторым Шаляпиным», определила вашу счастливую творческую судьбу. Кто еще сыграл знаковую роль в вашей жизни?
— С Лучано Паваротти мы были очень близкими друзьями долгое время, с 1984 года. Все годы, пока мне была нужна помощь, он меня поддерживал. Он возил меня на свои спектакли и «открыл для меня Америку». Там я впервые спел в «Реквиеме» Верди с дирижером Лорином Маазелем. Паваротти был моим большим другом.
— С кем из коллег вам комфортно работать?
— У меня было много партнеров. Никого не хочу обижать, но интересно с теми, кто живет на сцене в образе, с кем нахожусь в хорошем творческом контакте.
— А какой режиссуре отдаете предпочтение?
— Сегодня традиционные постановки слишком «обжились» на сцене. А современные порой вызывают чувство какого-то сумасшествия. Когда получается что-то среднее — это я поддерживаю. Только изредка современная режиссура бывает удачной, интересной, и, к сожалению, качественное, серьезное решение встречается у современных режиссеров не часто. Иногда я просто скучаю по традиционным спектаклям, мне хочется сыграть живого человека, а не валять дурака.
— Расскажите о ваших учителях.
— Шесть лет учился в Тбилиси у Олимпия Хелашвили, потом год в Москве у Ларисы Никитиной, три года в Ла Скала у Джульетты Симионато, а уже взрослым пришел к Евгению Николаевичу Иванову, профессору Одесской консерватории. Он окончательно поставил меня на ноги. Конечно, я грузинский певец, ощущаю себя грузином по крови, по всему. Но в мире нет понятия «грузинский бас». В Грузии нет оперных басов, нет национального басового репертуара. За границей всех выходцев из СССР называют «русскими», русская вокальная школа хорошо известна. Поэтому, я на Западе — русский бас (улыбается). И я горжусь этим, считаю это признанием.
— Тогда прозвучит деликатный вопрос: осложнение грузинско-российских отношений вам мешает в работе?
— О взаимоотношениях Грузии и России сказать «осложнения» — это очень мягко. Хотя у меня, как артиста, никаких осложнений нет, и меня как любила российская публика, так и любит. Понимаю, что это политический конфликт, а не двух народов, не людей. Стараюсь чаще приезжать в Москву, где я желанный гость, и выступать. Сейчас у меня есть фонд, собирающий средства для осиротевших детей. Их стало очень много после абхазских и цхенвальских трагедий, и я приглашаю в Грузию российских исполнителей, они нам активно помогают. Пятого декабря приедет Дима Хворостовский, даст концерт в пользу наших детей. Люди искусства должны не разжигать политическое пламя, а наоборот, воду на него лить, гасить.
— Кого из ваших героев любите больше?
— Как все басы — Бориса Годунова, Филиппа в «Доне Карлосе» Верди, Мефистофеля в опере Гуно «Фауст», героическую партию Аттилы. В следующем сезоне впервые спою Василия Собакина из «Царской невесты» Римского-Корсакова в спектакле Ковент-Гардена. Есть и другие планы.
— Паата Шалвович, почему вы не занимаетесь педагогикой?
— Скажу коротко: это огромная ответственность. Я бы занимался, но считаю, что несерьезно дать один урок и уехать на гастроли на месяц, потом еще один — и снова улететь, уже на два месяца. Это издевательство над студентом, ты ведь берешь судьбу человека в свои руки. Я не могу себе позволить такого обращения с людьми. Может быть, когда-нибудь я и займусь преподаванием...
