В конце темного подъезда стучим в низкие двери. Но сначала не двери, а маленькое окошко открывается и нас приветствуют «паролем»: «Слава Украине!»
— «Героям слава!»
— Правильный ответ. Значит, москалей среди вас нет?
— ЕСТЬ!
— Не верится, потому что очень хорошо на украинском разговариваете, — крепкого телосложения охранник в полувоенном наряде открывает двери и грозно добавляет: «А оружия у вас нет?»
— Нет! Может у вас одолжим?!
Быстро переняв шуточный тон охранник немного, чуть-чуть, наклоняется, и лукаво говорит:
— Милости прошу! А за смелость, как настоящих москалей, угощаем вас настойкой.
Мне дают маленький бокальчик. Я пью из него и осматриваюсь. Деревянная, крутая лестница ведет в подвал, из которого доносится известная песня воинов УПА.
И вот мы, наконец, отстояв очередь, в знаменитой «Криївці», побившей все рекорды посещения. Больше тысячи людей ежедневно приходят сюда (это напротив городской Ратуши), чтобы хотя бы на часок окунуться в необычную атмосферу, которая у молодежи ассоциируется с романтикой. А у моего спутника вызывает легкую грусть. Сначала Николай Дубас с энтузиазмом вертит головой, вглядываясь в фотографии, присматриваясь к выставленному оружию, достает очки, читает меню... А потом говорит: «Кстати, в укрытиях алкоголь не употребляли, запрещено было...»
Николай Васильевич не скрывает, — ему интересно попасть в ресторан, у которого есть все шансы стать одной из визиток Львова и носит название «Криївка». С одной стороны, часто ли пенсионеры ходят в популярные развлекательные заведения? А с другой — для многих людей именно это слово звучит как символ стойкости, верности идеалам, и к развлечениям (есть и такое мнение) не может иметь никакого отношения. Поэтому Дубас хмурит бровь, когда читает: «Цнотлива розвідниця» (это — мороженое с фруктами), «Бухенвальдські шпацерії» (вареный картофель, запеченный в сметане), «Будні вермахту» (гречка с маслом). Николай Дубас — писатель, историк, составитель немалого количества изданий, в которых собраны воспоминания ветеранов УПА, и, в частности, их пребывание в укрытиях. Он сам пережил тяжелые годы мордовских лагерей, сложности возвращения на родину. В одной из его книг, свою жизненную философию он передает полушутя, это «500 клаптиків» — фрашки, то есть стихотворения-афоризмы. В ожидании нашего заказа читаю: «Є фізики закон: найменший опір визначає напрям руху. Та винятком є рух людського духу».
Эти фрашки очень уместно читать в месте, где все веселится, все к услугам клиента (даже винтовки и маузеры, захочешь — тебе и такой антиквариат принесут). «Поправки вносить час у знаний епізод: король бо вдягнений, А голий весь народ»...
Что интересно, насмешливость, привычка шутить по различным поводам, как и полное отсутствие склонности к крайностям, очень часто отличает людей, которые действительно пережили немало и видели всякое. И Николай Васильевич — не судит, рассуждает:
«Я понимаю, что времена меняются, и для того, чтобы молодежь заинтересовалась историей — нужны другие, более новые подходы. А здесь — мастерский, просто талантливый менеджерский ход. Присутствуют ли спекулятивные моменты? Без сомнений. Но допустимы ли они здесь? Поймите меня, я не говорю категорически — нет, я пытаюсь анализировать.
За каждым укрытием почти всегда стоят смерти молодых людей, причем смерти трагические, жертвенные... Иногда бывало и такое, что с конспиративной целью запрещалось выходить на белый свет месяцами, пока не придет связной с паролем. Строили землянки настоящие мастера, они предусматривали сложную систему вентиляции, — вентиляционные бочки монтировались в дерево, обязательно был какой-то канализационный отвод, дымоход, потому что устанавливали там буржуйку. Укрытие строили на таком месте, что даже источник был или какой-то поток проходил. Или заботились о возможности запаса большого количества воды. Найти укрытие становилось непростым делом. В большой ящик садили деревце, и вход открывался, только когда его поднимали снизу. Бывали и другие хитрости...
— А правда, что существует какая-то схема землянок?
— Не правда. Обстоятельно о всех убежищах, об их расположении не знал никто, даже Роман Шухевич. В определенном месте об их количестве и местонахождении знало лишь несколько лиц, самые доверенные. Если бы было не так, погибло бы значительно больше людей. До сих пор некоторые укрытия стоят законсервированные...»
...Мы слушаем музыку и пьем горячий травяной чай — вероятно, такой, с шиповником и медом, готовили себе воины УПА. Вокруг бегают официанты — молодые люди в одежде защитного цвета — джинсы свободного покроя и футболка со знаками отличия воинов, красными и черными лентами. Но все равно, немного походит на американских волонтеров.
Посетители быстро меняются. Приходят поесть известные львовские журналисты, актеры, бизнесмены. Заходит немало молодежи. Они заказывают очень простую, но не очень дешевую еду, фотографируются на фоне огромных снимков, на которых изображены молодые люди в полувоенных строях, почти всегда на фоне природы, с оружием... В объектив посетителей «Криївки» попадает или портрет Степана Бандеры, или старый радиоприемник, либо даже утюг тех времен...
— А понимают ли все эти молодые лица, которые пьют и веселятся под этими старыми фото, — спрашивает Дубас, скорее, сам себя, — что люди, изображенные на них, практически все погибли, вскоре после того, как их сняли на пленку? Наверное, не понимают, либо не придают этому значения. Мое сердце разрывается — может, у меня консервативное, заскорузлое мышление? Может, к новому и прогрессивному уже не могу повернуть свое лицо?
Мы немного молчим и вслушиваемся в «неестественный» для этого заведения язык — русский.
— Вы не удивляйтесь, у нас немало гостей, которые приезжают из России и востока Украины — говорит автор идеи создания «Криївки» Юрко Назарук. Сначала, очень часто, они бывают настроены агрессивно. Однако уже прощаемся едва ли не друзьями. Гости покупают книги об УПА, интересуются ее историей, и, в общем, иначе начинают относиться к истории Украины. Разве это плохо? Люди только в близких контактах начинают понимать друг друга. Несколько российских каналов у нас даже побывали, и материалы вышли абсолютно приемлемые, даже симпатичные...
С помощью интерьера, музыки, одежды официантов, еды, мы создали живой музей истории УПА. Хотим доказать всем, что историю нужно воспринимать легко, а не превращать ее в политику и спекулировать ей. Мы даже для всего персонала прочитали курс по истории УПА, — чтобы и сами были подкованы, и гостям знали, что рассказать.
Не стану скрывать, мы не сразу открыли свое заведение. Было немало сомнений. Я лично собрал разные фото повстанцев — большинство среди них никогда еще не печаталось. Иногда какие-то предметы нам приносят, наш «музей» пополняется. Вот этот портрет Бандеры подарили пластуны. Один из моих партнеров даже получил почетный знак отличия головы братства ОУН-УПА Олеся Гуменюка за издание книги о рейдах УПА в Румынию. Нет, без уважения к нашим героям, это заведение мы бы не организовывали...
Знаю, что постоянные гости получают пронумерованный ключ от «Криївки» и уже не нуждаются в услугах грозного охранника. Под номером первым был изготовлен ключ для львовского мэра Андрея Садового. («Не заради раю обирають владу, А заради порятунку від земного Аду», — обращаешь внимание еще на одну фрашку Дубаса). Вскоре, через месяц после открытия, в мэрию поступило письмо от нескольких общественных организаций с просьбой закрыть «Криївку», как такую, которая порочит и унижает национальную освободительную идею. Однако у организаторов замысел другой — создать сеть подобных заведений по всей Украине. И самые активные сторонники этого замысла, как они рассказывают, живут на востоке. Хотя их и во Львове немало.
...Мы выходим из «Криївки» на свежий воздух. Перед входом — очередь желающих войти. Давно уже не видели такого во Львове, где «кнайпа на кнайпі» и владельцы заведений готовы друг другу горло перегрызть за клиента.
Может чего-то не понимаем, может действительно времена изменились настолько, что «гендель» можно делать на чем угодно. И провокационную идею нужно использовать для обновления самой же идеи? Пришли же в баптистские церкви джазовые исполнители. А рестораны открываются прямо в исторических музеях. Хотя, как правило, помещения несколько разграничиваются...
Как-то я услышала от старого нквдиста такую реплику: «Щоб не казали, а то ті хлопці любили Украину!». Интересно, как они бы отнеслись к «Криївці»? Может бы шутили — потому что были молодые и веселые. А может и также, как и Дубас, взгрустнули?..
