В этом году одному из самых мощных профессиональных отрядов украинского искусства — Национальному союзу писателей Украины — исполняется 75. На время основания организации столицей УССР был Харьков, поэтому именно здесь планируется провести и основные торжества по случаю юбилея. Родина Сковороды и Квитки-Основьяненко, Гулака-Артемовского и Кристины Алчевской, Леонида Первомайского и Игоря Муратова будет принимать большую группу самых известных полпредов отечественной литературы во главе с председателем НСПУ Владимиром Яворивским. Гости (вместе с коллегами-хозяевами) встретятся с широкой читательской аудиторией, посетят знаменитую Сковородиновку, ознакомятся с опытом Харьковской писательской организации, представляющей сегодня творческие силы, действительно достойные авторитета предшественников-классиков.
Среди них — поэтесса Наталья Матюх, чье творчество справедливо можно считать явлением в современной украинской литературе.
«...Ей свойственна грациозность поэтического рисунка, уверенность течения эмоционального состояния, ее лирическая героиня вызывает симпатию своими искренними признаниями, а не невольную иронию, как часто бывает при чтении некоторых сборников. Стоя на твердой, надежной почве, Наталка Матюх при условии дальнейшего ежедневного сознательного литературного совершенствования, при условии активной работы ума и сердца способна написать новые интересные стихи.
Рекомендую поэтессу Наталку Матюх в Союз писателей Украины».
Так писал в середине декабря 1979 года Евгений Гуцало, имея перед собой лишь небольшую, только что изданную в «Молоді» книжечку 26-летней журналистки из Черниговщины с красноречивым названием «Я вмію так любить». С тех пор прошло три десятилетия, и сегодня можно с уверенностью сказать, что Н. Матюх полностью оправдала надежды своего наставника, создав «умом и сердцем» целый ряд поэтических книг, среди которых особого внимания заслуживает самая свежая — «Терези» (Х.: Майдан, 2007). В последнее время, наверное, еще никто из лириков настолько страстно и умело не поднимал незаслуженно забытых в водовороте социально-политических перипетий (и по этой же причине, похоже, «немодных») тем семьи и материнства. А именно из этих извечных ценностей прорастает настоящая любовь к Родине, такая непохожая на махровый псевдопатриотизм и фальшивый пафос борьбы за демократию, на дешевую демагогию о национальных приоритетах с откровенным обезьянничанием европейского стиля жизни.
Трагедия семьи (считай, трагедия Родины) в стихах Н. Матюх начинается с очевидного — потери (физической, моральной) родных и близких людей. И здесь очень важно выстоять перед испытанием судьбы. Так, например, как семья, которая прощается с кормильцем-плотником («Останній знімок»), как убитая горем женщина, везущая на переселение из чернобыльской зоны маленькую дочку и такого же крошечного котенка («Ці двоє дітей, що нарівні бездомні й беззахисні...»), как сельская бабушка в лабиринте городской подземки («Загубилась дівчинка в метро...»), как, собственно, сама автор, которой сначала просто не хватает мамы в «бетонній тюрмі» мегаполиса («У Харкові дощ. А над Сеймом нема?..», «В селі моя мама жоржини викопує...», «Коли змовкає полуденна скрипка...», «Мамо, вихопи мене з вогню...»), а потом жестокая смерть вообще оставляет ее сиротой («Мамо-матусенько, сива іконо...», «Сьогодні мама снилася мені...», «Із вузликом білим в маленькій красивій руці...», «Перечитаю мамині листи...»). Непоправимая утрата перестает быть личной, она превращается во вселенское горе:
«Мамо-матусенько, сива іконо,
як же без тебе
стемніло навколо!.. —
Все, що цвіло, мерехтіло, палало,
сірість нудну веселково долало,
раптом в жалобу
спливло кольорами,
ніби й собі залишилось
без мами...»
Кстати, по книге Н. Матюх в 2008 году Харьковской ОТРК был подготовлен фильм-монолог «Сьогодні мама снилася мені...», которым дебютировал на экране многосерийный телероман «Мать». Лента с успехом демонстрировалась на ТК «Культура», а в прошлом году стала лауреатом телевизионных фестивалей «Агро-2008» и «Дніпро CINEMA».
Образ семьи, семьи как самого надежного тыла особенно ярко выписан в стихотворении «Ще двір дрімав. Якраз була субота...», где по горькой иронии судьбы старик с медалью «За взятие Берлина» облезшей палкой роется в мусорнике:
«Такий із роду
бравий та хоробрий,
а бач, зламався в прірви на краю:
була дочка, та з’їв її Чорнобиль,
була жона, та десь уже в раю...»
Над ветераном насмехается («Усе старцюєш, діду? Чи сам помреш, чи, може, помогти?») нувориш-сосед, похожий на своего же бульдога, которому первым вытирает и «скривлену в зневазі» обслюнявленную пасть. А вот если бы родные старичка были живы, вряд ли побирался бы он по свалкам, брошенный на глумление молодым подонкам, для которых нет ничего святого на свете!..
Подтверждают это трогательные нежные строки, посвященные уже другому фронтовику — отцу самой героини («Пам’яті батька», «Дві казки для батька», «Першу розквітлу троянду на цвинтар несу...»).
И, в свою очередь, светлым оптимизмом, верой в щедрое и хорошее будущее дышат строки, посвященные собственному материнству: «Осінь. Світанок. Неділя», «Надійці», «Донечко, вже випав перший сніг...», «Відхилю віконницю зелену...», «Уві сні я ламала для доньки бузок...», «Стаю на коліна не перед іконою...», имеющие символичную концовку:
«Доню, не плач,
хай минають нелади
серце твоє, добротою тепле..
Я не дозволю жодному нелюду
вкрасти колись
материнство в тебе!
Доню, не плач!..»
Я уже упоминал о классической персонификации образа матери к образу родной земли. Но есть в «Терезах» (очевидно, название книги передает стремление автора к жизненной гармонии, равновесию) и стихи, где Родина (как в узком, так и в широком значении этого слова) проступает вживую — без всяких, пусть даже самых узнаваемых, метафор. Это преисполненное волнующей ностальгии стихотворение об украинских мальвах на одном из бульваров румынской столицы («До мальви»), это «Катерина Білокур знову розмовляє з квітами», это «Слово про рідну мову», «Співанка Десні», «Чернігову» и другие.
Интересно, что даже любовная лирика Натальи Матюх, по поводу которой в одной из своих рецензий критик Игорь Михайлин сказал: «...по уровню интимного самовыражения, по уровню его поэтической культуры, смелости и откровенности, нескрываемости тайн я не вижу равных этой поэтессе в нашей поэзии», в отличие от обычного, «легкого» подхода, формируется по значительно более глубокому, так сказать, философско-психологическому принципу. Ее стихи о любви дают возможность даже... изучать историю Украины (времена нападения половцев, татаро-монгольского ига, правления жесткой и принципиальной княгини Ольги), задуматься над сложностями военного ремесла, человеческой неблагодарностью, скоротечностью чувств и самой жизни:
«Палять листя сухе.
До балконів здіймається дим,
щось вчинивши лихе,
з чимось жовтим,
червоним, рудим.
Всі кватирки домів
зачинились на щільність кута,
бо в осінніх димів
особливо гірка гіркота.
Палять листя старе.
Бліднуть лиця
в рум’яних садів —
то данину бере
із багатих селянських садиб
не жорстокий Кончак
і не жадібний хижий Батий,
а тонка, мов свіча,
жінка, вбрана у плащ золотий.
Палять листя тонке,
як метелик у літній траві,
як сніжинка в піке,
як фіранки, де сплять вартові
після служби, щоб вже
з першим променем сонця вони
мали світлий сюжет
для спочинку — не морок війни...
Палять листя святе,
що давало нам тінь і озон,
та якому за те
«красна дяка»
в прощальний сезон.
Палять листя терпке,
як хороше французьке вино,
як бажання, яке,
наче дим, перегіркло давно...
Палять листя сумне,
як єдина у світі душа,
що забула мене,
що не кличе, не жде, не втіша,
що лишила колись
лиш надію, настільки хистку,
як мандруючий блиск
павутинки на жовтім листку...
Палять листя...»
