Издательство газеты «Молодой буковинец» (Черновцы) среди прочей продукции выпустило за последний год три книги трех разных авторов, но подчиненные одной тенденции, а именно «австрийско-украинской». Все три автора австрийцы, но были связаны с Украиной или биографически, или творчески, или через свое влияние на «украинские умы».
Последний разряд представляет драматург и прозаик Артур Шницлер, чья томная декадентская повадка в начале 20-го века массово соблазняла украинскую молодежь. Книга «Предсказание судьбы» (Артур Шніцлер. Передбачення долі: П’єси, оповідання.— Чернівці: «Молодий буковинець», 2001.— 368 с.) начинает современную серию изданий этого плодовитого автора, и, естественным образом, начинает с наиболее раннего и скандального массива — в основном, драматургического (слава литературная, если она и осталась сегодня у Шницлера, то вся связана с поздней его прозой). Перевод с немецкого осуществлен полностью Иваном Мегелой, кроме пьесы «Развлечения» («Забавки»), где использован перевод 1907- го года Бориса Гринченко. Между шести помещенных пьес и нескольких рассказов наибольшее публичное внимание привлекала в начале прошлого века пьеса «Хоровод», и точно так же и точно тем же воздействует она столетие спустя. Если киевские рецензенты 1910-х гг. пытались разыскивать в этой пьесе социальную или психологическую проблематику, лишь бы не видеть медицинской (а Шницлер начинал как профессиональный медик), то современные предпочитают говорить о «вечном возвращении» в духе Ницше. Читатель же однозначно воспринимал тогда в «подразумеваемом» пьесы транспортировку через все общественные слои одной венерической болезни, а сегодня точно также вычитает «между реплик» передачу СПИДа — вот где вышло настоящее «предсказание судьбы» человека и без специальных усилий со стороны автора или критика. В остальном Шницлер был верен сецесионной Вене, югендстилю, и персонажи его ранних пьес выглядели бы материалом, готовым для употребления в оперетту, если бы не их молодая мрачность, сильно затемняющая отсутствие на этих напряженных туловищах хоть каких-нибудь голов.
Вторым австрийским автором, связанным с Украиной, на этот раз биографически, издан Георг Дроздовский. Это имя совсем неизвестно ни в Украине, ни в мире — и вообще, вряд ли шум его литературной славы выходил далеко за пределы столицы федеральной земли Каринтия города Клагенфурт. Именно на этом месте осел автор стихов, прозы и театральных рецензий после того как по последствиям пакта Молотова-Риббентропа был вынужден покинуть Черновцы. Книга «Тогда в Черновцах и вокруг» (Георг Дроздовський. Тоді в Чернівцях і довкола: Спогади старого австрійця.— Чернівці: «Молодий буковинець», 2001.— 256 с.) была написана им в 1984 году, когда самому Дроздовскому исполнилось 85 лет, и когда австрийское прошлое Буковины интенсивно переосмысливалось в обычном духе концепций «старого доброго времени». Два этих фактора, совпав, родили мемуарный образ Черновцов, таких, какие вряд ли когда-нибудь существовали на несовершенной украинской земле. Вся ситуация с этими воспоминаниями имеет тем более странные очертания, что сам автор из породы профессиональных, то есть очень тяжеловесных и никогда не оригинальных юмористов, и потому по мере продвижения текстом читатель с изумлением вновь и вновь обнаруживает, что персонажи всех бородатых анекдотов мира имели до 1940 г. физическую прописку на краю Австро-Венгрии, в городе Черновцы. Перевод с немецкого, предисловие и примечания Петра Рыхла.
Третья книга стоит особо от этих двух более или менее случайных изданий — она давно уже должна была выйти на Украине. Какое-то время этому мешали обстоятельства политические, так как ее автор непонятно за что и зачем уличался советской научной критикой в расизме, но больше всего вероятно, что книга просто дожидалась (более ста лет) своего идеального переводчика. Итак, вышли «Гуцулы» Кайндля (Р.Ф. Кайндль. Гуцули: їх життя, звичаї та народні перекази. Пер. з нім. З.Ф. Пенюк.— Чернівці: «Молодий буковинець», 2000.— 208 с.). Это 170 страниц качественного этнографического текста в переводе, тончайше стилизованном по образцам лучших украинских научных работ начала 20-го века. Сам автор в австро-венгерские времена считался наиболее компетентным историком, этнографом и археологом Буковины — и не зря. «Гуцулы» с момента выхода в Вене в 1894 году утратили научное значение лишь в нескольких подробностях, но сохранили свою общую силу «лирической монументальности», очень редкую в науке. За столетие полностью изменился научный стиль в этнографии, потому сейчас эта книжка не выглядит специальной работой, но скорее научно-популярной. Что она будет много читаться и потом переиздаваться — в этом сомнений нет, и возможно даже, что она войдет в постоянный фонд «историко-этнографической классики», когда человек, владеющий украинским языком, еще спустя столетие будет читать ее с такими же чувствами, с какими мы читаем сейчас Геродота, повествующего о скифах. Чувства эти смешанные, разнонаправленные, но всегда уникальные, достижимые только с этой книжкой, только этого автора — в руках.
В утопическом для грантозависимой Украины пределе именно уникальность такого ощущения должна была бы ориентировать издательскую политику, а не простое и механическое воспроизведение «спектра австрийско-украинских литературных связей». Тем более, что в спектре случилось слишком много некачественных оттенков.
