Показом «Затоичи», первого исторического фильма Такеши Китано, едва ли не самого модного теперь японского режиссера, пообещавшая показывать в Украине настоящее кино продюсерская компания «Артхаус трафик» завершила свой первый сезон.
«Затоичи» данному проекту, рассчитанному скорее на воспитанных киноклубами синефилов, нежели на массовую публику, может послужить неплохой рекламой. Собравший восторженные рецензии критиков и премии на международных кинофестивалях фильм Китано интересен как киногурманам, так и незадачливому зрителю, с одинаковым удовольствием поглощающему и поп-корн, и исполненные красоты и изящества кадры «Затоичи» (только в Японии картина собрала в кинопрокате $ 2,8 млн., японская же киноакадемия выделила картине пять наград).
Впрочем, последняя картина Китано, невзирая на восторги зрителей и фестивальные трофеи, среди которых и награды Венецанского кинофестиваля, и приз «Выбор публики» на фестивале в Торонто, очаровала далеко не всех. Например, невзирая на услаждающую изысканный вкус эстетов изобразительную красоту картины, один итальянский рецензент писал, что «тот, кто осмелится сравнить «Затоичи» с классическими «самурайскими» фильмами, должен будет уточнить, что речь идет об Акире Куросаве, сведенному до комиксов, подобному тому, как спагетти-вестерны находятся в тени фильмов Джона Форда». Не обнаружив в картине никаких художественных достоинств, критик уверяет своих читателей, что «культовый режиссер, которому все аплодируют до появления конечных титров», из категории «творческих людей перешел в категорию плутов». Столь уничижительная оценка картины вызвана не снобизмом и не академическим занудством киноведов, как полагают некоторые апологеты «Затоичи». О том, что Китано спекулирует на японской экзотике, чтобы понравиться западному зрителю после показанных в рамках Дней японского кино «Кукол», писала и наша критика.
Сюжет же «Затоичи», получивший несколько экранизаций, как нельзя лучше подходит для того, чтобы оправдать ожидания западной публики. Затоичи, роль которого Китано доверил себе самому, является одним из самых популярных героев японской исторической драмы позапрошлого века. Странствующий слепой массажист, до поры до времени скрывающий за обыденными занятиями свой талант непревзойденного воина, является чем-то вроде японского Робин Гуда или какого-нибудь другого героя, существующего в каждом национальном эпосе. Защищая униженных и оскорбленных, он в одиночку истребляет распоясавшийся самурайский клан — как это и надлежит настоящему герою, занявшему в народном сознании место всесильного, справедливого, карающего зло Бога. Затоичи, невзирая на слепоту, обходится без какой-либо помощи. Глаза герою-одиночке заменяют уши и внутреннее чутье, перед которым бессильна и армия самураев. Его острый меч не знает устали и промахов, кровь изящно, словно в танце сраженных врагов, брызжет фонтаном. Когда же зло сокрушено, все герои вдруг начинают танцевать чечетку. Одни видят в этом неожиданном во всех отношениях финале некую эстетическую фигу в кармане (все это, мол, игра, не будьте слишком серьезны), другие находят в танце некий своевольный парафраз некогда существующей традиции ухода самурая под пение крестьян, поющих об обретенном спокойствии.
Чтобы не прослыть скептиком, очень хочется увидеть в «Затоичи» добрую сказку. Однако как для сказки, которая должна быть увлекательной, в фильме, во-первых, отсутствует сюжетная интрига. Во-вторых (и это, пожалуй, главное, что мешает ленте Китано стать сказкой), герой должен иметь биографию и вызывать симпатию. Затоичи Такеши Китано приходит неизвестно откуда, и у людей, безразличных к разного рода единоборствам и прочим спортивным состязанием, особой симпатии не вызывает. Тем более, что в финале он открывает глаза, которые хоть и выглядят слепыми, однако, судя по репликам, кажется, могут видеть. Что прибавляет герою хитрости, но позволяет усомниться в том, что он — Затоичи. Ибо это имя переводится как «слепой массажист».
То, каким образом слепой может наносить удары с такой поражающей воображение точностью, для самого режиссера осталось загадкой, и он списал это «неправдоподобие» на кинематографическую условность, предоставив зрителю самому решить — является его герой и в самом деле слепым или же это его маска. Так что Китано, как видим, сам не очень верит в реальную мистическую силу случающихся время от времени чудесных происшествий, которые со временем становятся сказками и мифами. Он хоть и имеет раскосые глаза и по праву аборигена использует классические японские темы и сюжеты, однако, похоже, является ментальным продуктом прагматичного, извлекающего из всего выгоду Запада.
