«ЛИДЕРЫ НИКОМУ НЕ НРАВЯТСЯ»
— Александр, считается, что после 11 сентября многое в Америке изменилось, да и сама Америка прежней уже не станет никогда. Так ли это?
— Конечно, изменилось… Погибли сотни людей. Раньше американцы были щедрыми, доверчивыми — садились в самолет, как мы здесь садимся в автобус. Им казалось, что терроризм где-то далеко. Теперь так просто в самолет не войдешь — трясут все вплоть до туфель и тапочек. Так что американский наив работает до поры до времени, пока они не сталкиваются с тем, что существует опасность для многих их граждан.
— Ну, туфли, тапочки — это на уровне быта. Я имела в виду, что изменилось в самоощущении американцев, в том числе и в мировом контексте? Понимают ли они, что мировое лидерство порой обходится очень дорого?
— Все равно кто-то должен быть лидером, особенно если лидерство, что называется, валяется на дороге. Время от времени оно «валяется» в разных регионах. Как, например, на Балканах было… Люди мочили друг друга, и никто не хотел брать на себя ответственность. Последняя ситуация — конфликт между Израилем и Палестиной.
— Есть ли сегодня реально третья сила, которая могла бы вмешаться в конфликт и взять на себя ответственность за урегулирование отношений между Израилем и Палестиной?
— Пока я такой силы не вижу. Пока не получается. Но это неожиданно всегда возникает. Так что опять валяется лидерство. Кстати, лидерство никогда не нравится. Вспомните годы противостояния Америки и Советского Союза — ни те, ни другие никому не нравились.
— Что касается стремления Америки к лидерству… Во время выборов в Украине часто звучали упреки, что иностранные наблюдатели часто превышают свои полномочия, и порой их чрезмерную опеку можно расценить как вмешательство во внутренние дела нашей страны. Упрек прозвучал на самом высоком уровне.
— Я не буду комментировать замечания на самом высоком уровне. Скажу лишь одно: все зависит от того, что делали наблюдатели. Если они действительно превышали свои полномочия, тогда упрек обоснован. Если они только исполняли свои обязанности — делали то, зачем их сюда прислали, — это другое дело.
— А где эта грань с вашей точки зрения?
— Все зависит от степени профессионализма. У нас на «Свободе» есть свой журналистский кодекс — мы его не должны нарушать. Прежде всего журналист должен быть беспристрастным. Я всех своих журналистов всю жизнь «погоняю»: не лезь никуда — ты плохой адвокат и плохой прокурор, дистанцируйся. Не твое дело кого-то судить, высказывать какие-то идиотские мысли. В этом смысле мы все дилетанты. Журналист — это организатор чужого «содержания» в пространстве.
«ЛЮБОВЬ ИЛИ НЕНАВИСТЬ ЖУРНАЛИСТ МОЖЕТ ТИРАЖИРОВАТЬ ТОЛЬКО НА СВОЕЙ КУХНЕ»
— Вы жили в Советском Союзе и отлично знаете, что морально-этические оценки — это то, на чем держалась и что всячески эксплуатировала советская журналистика.
— Это не журналистика, а публицистика, и не имеет никакого отношения к профессии. Конечно, журналисту очень трудно дистанцироваться от реальной жизни и быть абсолютно беспристрастным. Но тогда, если вы критикуете президента Кучму и не имеете его комментариев по вопросу критики, вы нарушаете кодекс радио «Свобода».
— Но добыча информации иногда связана с нарушением каких-то формальных норм. Вспомните историю корреспондента московского бюро радио «Свобода» Андрея Бабицкого — подделка удостоверения, незаконный переход границы и т.д. Ему приходилось договариваться и с теми, и с этими, и я его понимаю…
— В данном случае это было его слабое место. Мы призываем всегда следовать закону. Допустим, согласно законодательству, иностранные СМИ не имеют права заниматься агитацией, и я предупреждал своих сотрудников, у которых, разумеется, были свои симпатии, что у нас не та профессия, нам это не позволено. Таков журналистский кодекс. И вы знаете, лично я получаю кайф от такой позиции — не зажигаюсь. На личном уровне я могу что-то любить или ненавидеть, но тиражировать где-то, кроме своей кухни, я не буду.
— Скажите, есть ли специфика в работе радио, которое существует в чужой стране. Накладывает ли это дополнительные обязательства?
— Конечно! Мы — гости! Это я говорю даже тем, у кого украинский паспорт: вы работаете в американской конторе, а значит, являетесь гостем страны, в которой работаете. Поэтому должны быть осторожны вдвойне. Но есть одно неоспоримое преимущество — независимость от внутренних государственных и иных структур. Нам никто не может что-либо диктовать.
— Есть ли попытки оказывать давление со стороны украинских структур — политических или финансовых кругов? Ну, или хотя бы оказать давление?
— Не могу сказать, что такие попытки есть или были — во всяком случае, мне об этом ничего не известно. Недовольство есть. Но мы же стараемся, даже если критикуем, делать это аргументировано и давать трибуну всем заинтересованным сторонам.
— Как вы поступаете, если от комментариев одна из сторон отказывается?
— Во-первых, мы говорим об этом. Во-вторых, мы стараемся процитировать или каким-то иным образом подать эту точку зрения.
«Я ЗНАЮ ЭТИХ КРОКОДИЛОВ ПОД НАЗВАНИЕМ «АМЕРИКАНЦЫ»
— Насколько я знаю, на радио работают не только люди с американскими, канадскими или французскими паспортами. Есть и журналисты — граждане Украины. Насколько они отличаются в профессиональной подготовке?
— Конечно, отличаются. Людям, которые долго жили и работали за границей, понятие «беспристрастность» легче дается.
— Какими критериями вы руководствуетесь, принимая журналистов на работу? Важна ли для вас репутация журналиста — тот шлейф, который за ним тянется?
— Честно говоря, не очень. Все журналисты так или иначе имеют этот «шлейф» — на кого-то они раньше работали. Главное ведь не это. Очень важно, чтоб журналист усек, в чем кайф его профессии, и развивался в этом. К сожалению, здесь журналисты работают на редакторов. Но если ты работаешь в «Нью-Йорк Таймс», то отвечаешь сам за себя. И если ее сотрудник продал душу чему-то или кому-то, то «Нью-Йорк Таймс» это не понравится. И там журналисты понимают, что репутация — это их паспорт. И еще одно важно в нашей профессии: энергичность, мобильность. Если этого нет, ничего не получится.
— Насколько, с вашей точки зрения, надуман вопрос противостояния России и Америки в борьбе за влияние в Украине?
— Абсолютно надуман. Другое дело, что и России, и Америке очень не хотелось бы, чтобы здесь все завалилось. Дестабилизация — неприятная штука.
— Ну, кроме дестабилизации, существуют еще экономические интересы, например. А Украина — такая страна, в которой есть за что побороться.
— Разумеется, у России здесь есть свои экономические интересы. Знаете, сосед всегда важен. Особенно такой, как Украина. Так же, как Америке всегда были важны Мексика и Канада. А особенного соревнования у Америки и России за Украину я пока не вижу. Я знаю этих крокодилов под названием «американцы»: поверьте, если бы они очень захотели, они бы эти соревнования выиграли бы запросто.
— Может ли директор радио «Свобода» говорить что-нибудь иное?
— Может! Это такая организация, которая, конечно, требует определенной лояльности по отношению к Америке, но не до такой степени, чтобы стелиться или стерильно размышлять. Наоборот, мой шеф мне сказал: «Мне будет крайне не нравиться, если ты мне будешь поддакивать». Существует разумный баланс.
— В Киев вы приехали работать из Праги. Вам интересно сегодня жить и работать в стране, которая сегодня называется независимой Украиной?
— Я не был в Украине 10 лет. Все изменилось. И знаете, мне нравится. Более того, я думаю, что с точки зрения журналиста здесь сегодня гораздо интереснее, чем в России: сильная политическая игра, много событий. И хорошо, что это происходит без Чечни.
