Преподаватель, музыковед, музыкальный критик Шнитке, прежде всего — один из наиболее любимых исполнителями и публикой современных композиторов. Каждый находит в его музыке что-то для себя. Причина этого — удивительная универсальность дарования Шнитке, которая захватывает слушателя, а в жизни самого композитора являлась следствием не всегда приятных обстоятельств. Шнитке рассказывал: «Мой отец, еврей по национальности, был выходцем из Германии; собственно, он и вырос в Германии, а потом уже переехал в СССР. Моя мать родом из немцев Поволжья. Дома у нас говорили, в основном, на немецком языке, и так получилось, что немецкий я узнал даже раньше, чем русский». Всю жизнь, где бы ни находился, Шнитке чувствовал себя чужим. В СССР, особенно в военное время, он испытывал двойную неприязнь как еврей и как немец; живя в Германии, ощущал свое отличие от немцев. В Германию Шнитке переехал в 1990 г., преподавал в Гамбургской консерватории; здесь он и умер.
Находясь в 1946—1948 годах в Вене, Шнитке был впечатлен Моцартом и Шубертом. Он утверждает: «Наверное, благодаря им у меня и возникло уже тогда глубокое, стойкое увлечение музыкой». Немецкая культура увлекала Шнитке; его интересовали Манн, Гессе, Кафка. Величинами для него были Бах, Достоевский, Пушкин. Современная музыка (сюда он причисляет и Дебюсси), так же как французская и итальянская музыкальные традиции, мало его интересовала.
Занятия музыкой для Шнитке начались с аккордеона — композитор даже начал писать концерт для аккордеона с оркестром, сразу обозначив таким образом свои жанровые предпочтения (концерт и симфония занимают заметное место в творчестве композитора. Именно в этих жанрах Шнитке позже метафорично выразит противостояние личности, живой души и толпы, бесстрастной или смертоносной реальности). У жившей этажом выше фрау двенадцатилетний Шнитке стал брать уроки фортепиано. Дома инструмента не было, уроки не были систематическими, но заниматься музыкой ему очень хотелось. В 1958 г. Шнитке окончил Московскую государственную консерваторию им. П. И. Чайковского, в 1960 году был принят в Союз композиторов, в 1961 — окончил аспирантуру при консерватории по классу композиции и занялся преподавательской деятельностью (инструментовка, чтение партитур, полифония, композиция). В середине 60-х устоялся музыкальный стиль Шнитке. Критики отмечали его владение всеми существующими жанрами и невероятную трудоспособность. Список его произведений включает более 70-ти названий. Автор симфонических, вокальных, инструментальных сочинений, музыки для театра и кино, обаятельных камерных произведений, Шнитке — живописное олицетворение своего противоречивого времени — создал в нем свое собственное пространство, автономное, не смешиваемое ни с чем. Его музыку отличают созвучность эпохе и мистическая духовная связь с образами, музыкальным языком и формами искусства прошлого. Стилистическая контрастность, в частности, цитирование, были в искусстве всегда, но в XX век обрели особую самоценность. Шнитке очень активно использовал этот прием в своем творчестве.
Его музыка искренна и разнообразна, как жизнь. Здесь уживается смятение тонко чувствующей души художника, жуть повседневной реальности — с праздничным миром искусства, где человека окружают только знакомые, любимые вещи и явления; новое и оригинальное соседствует с узнаваемым, родным. Среди волнующего воплощения непознанного внутреннего мира композитора вдруг слышны звуки старинных концертов, моцартовского оркестра, мелодии Чайковского и едва ли не советские марши. Шнитке щедр на тембры, в которых всегда безошибочно узнается его собственный голос.
В «Ревизской сюите», к примеру, он использует среди одних только клавишных инструментов — орган, клавесин, челесту и два рояля, из которых один — препарированный. Упоительно знакомый тембр вдруг обретает совершенно новое значение: изысканный клавесин превращается в неумолимый механизм отсчета минут человеческой жизни, благородный рояль со вставленными между струн монетами превращается в бездушного монстра с металлическим звуком; не менее удивительные вещи происходят и с другими инструментами.
Шнитке не помогает слушателю понимать его: «Бывают случаи, когда мои сочинения имеют что-то вроде программы. Но я не публикую эти программы, чтобы не сужать сферу ассоциаций, которая могла бы возникнуть у слушателей, то есть не ориентировать аудиторию в неком заданном мною направлении. Пусть ассоциации у людей будут любыми. Мои же — это только мои».
Шнитке удивительно масштабен по замыслу и по форме. Его произведения насыщены глубоким смыслом, который в музыковедческой литературе принято называть философским и гуманистическим. Он пишет о вечном противостоянии одного и многих — в тысячах вариантов этого конфликта.
По уверениям знакомых с Альфредом Гарриевичем современников, с великим музыкантом было приятно и интересно разговаривать. Он был из тех художников, которые постоянно размышляют о своей профессии, о самых сложных проблемах композиторской деятельности, о философии творчества. Именно поэтому его речь так совершенна в своем образном и емком лаконизме, меткости словесных формулировок. Лучше всех о себе рассказывает он сам, и его хочется цитировать…
Слово композитору: «В творческой работе есть две крайности. Те самые, что называют обычно интуицией и рациональным расчетом. Я постоянно балансирую между этими крайностями — как между Сциллой и Харибдой. Но что интересно: при всей кажущейся противоположности «рационально продуманного» и «интуитивного», они где-то смыкаются. Будто Сцилла и Харибда протягивают время от времени руки друг другу. Теперь о вдохновении. Вдохновение — это сфера, в которой нельзя, к сожалению, находиться постоянно. Композитор попадает в нее время от времени — сам не зная, как, — а затем возвращается в обычную для него атмосферу бытия».
Воспоминания Шнитке о ранних музыкальных впечатлениях показывают его незаурядный вкус и остроумие: «Еще во время войны, в Энгельсе, я стал слушать радио и страшно полюбил всякие оперные арии, пытался их петь. Ленского пел идиотским голосом. Почему-то к опере очень тянуло. Помню концерт, где играли Седьмую симфонию Брукнера. Вот она мне почему-то понравилась, а никто не верил, что она мне действительно понравилась и что я не выпендриваюсь. Считалось, что эта такая ученая и чудная музыка».
Одно из наиболее впечатляющих сочинений Шнитке — кантата «История доктора Иоганна Фауста» (1983). Трактовка легенды композитором проясняет его человеческую позицию: «У всех Фауст, погрязший во зле, сохраняет драгоценнейшее качество, отличающее человека, — совесть. Беспощадный суд человечества над собой, творимый им на протяжении всей истории, — источник надежды и на будущее мира».
В музыке Шнитке, посвященной темам жизни и смерти, судьбам культуры и человечества, традиционный музыкальный язык сосуществует с многообразием современной композиционной техники.
В его биографии много удивительного; все своеобразно, достойно человека, живущего в немного более высоких сферах, чем заурядные граждане. Хотя бы такая субъективная деталь: в англоязычной прессе прозаическое название города, где родился Шнитке — Энгельс — акустически совпадает со словом «ангелы» — именно так, во множественном числе: Angels. Это только одна из волшебных странностей, свойственных этой личности.
Интенсивная работа подорвала здоровье Альфреда Гарриевича. Однако снова все не совсем обычно: даже три инсульта, случившиеся с композитором, отразились на его творчестве, по его собственным ощущениям… позитивно: он заметил, что стал быстрее писать музыку; что, забыв реальные события, стал больше ЗНАТЬ — в иррациональном, интуитивном смысле слова.
После его третьего инсульта медики создали специальный аппарат, при помощи которого подвешенной парализованной рукой Шнитке фиксировал звуки, рожденные его сознанием и слухом. Так создано последнее произведение Шнитке — Девятая симфония.
Несмотря на все жизненные противоречия и трудности, Шнитке обладал самым большим счастьем, какое только может быть у художника в широком понимании этого слова, у универсального человека искусства: профессиональной востребованностью. Он всегда имел возможность работать, и чаще всего так, как считал нужным. Разочаровавшись в музыке для кино, отказался от этой области; ослабев физически, ограничил себя исключительно творческой деятельностью: «Я твердо знаю, что должен думать только о своей работе, и ни о чем другом. Мое дело заниматься музыкой, создавать музыкальные произведения. И, следовательно, уходить мыслями от всего, что не имеет отношения к моей работе. Мне сегодня вообще стало трудно думать о чем-либо, кроме музыки, отвлекаться на что-то, не имеющее отношения к ней». Ни одно его сочинение не остается неисполненным, многие написаны по заказу известнейших солистов и исполнительских коллективов разных стран.
Сам Шнитке в одном из давних интервью говорит: «Есть обстоятельства, более важные для меня, нежели наличие или отсутствие заказов. Например — кто сыграет впоследствии мое произведение. Я имею в виду солиста. Или дирижера. У меня должен быть какой-то внутренний творческий контакт с будущим исполнителем. Я должен знать, для кого я пишу свою музыку. У меня есть ряд скрипичных сочинений, посвященных Марку Лубоцкому. Есть сочинения для виолончели, связанные с именем Натальи Гутман. Третий концерт для скрипки с оркестром я посвятил Олегу Когану, Четвертый — Гидону Кремеру, концерт для альта — Юрию Башмету, фортепианный концерт — Владимиру Крайневу. Когда я писал эти сочинения, я имел в виду именно тех исполнителей, которых только что назвал. Важными для меня всегда были контакты с Геннадием Рождественским».
Число компакт-дисков с записями произведений Шнитке составляет несколько десятков и постоянно растет. Партитуры Шнитке издаются в России, Австрии, Франции, Германии, США. Премьеры его сочинений, фестивали и циклы концертов, посвященные его музыке, успешно проходят в лучших концертных залах всего мира. В шведском городе Лунд образовано Общество имени Шнитке. Шнитке — член Западноберлинской Академии искусств, Гамбургской Академии, член-корреспондент Баварской Академии изящных искусств, иностранный член Шведской королевской Академии, почетный член Академии Саксен-Анхальт, Йенской Академии искусств, Венского хорового общества, обладатель наград Ника, Триумф, Premium Imperiale. немецко Баховской премии.
Музыкальная жизнь Киева не отстает от ритма событий мирового значения. В частности, уже 14 октября в рамках фестиваля «Владимир Крайнев приглашает» в Колонном зале Национальной филармонии Украины состоялся концерт, посвященный 70-летию со дня рождения Шнитке и полностью составленный из произведений композитора.
Фортепианный дуэт из Болгарии — Аглика Генова и Любен Димитров, украинский скрипач Олег Крыса и сам Владимир Крайнев в сопровождении Национального симфонического оркестра под управлением В. Сиренко исполнили три концерта: №3 для скрипки и камерного оркестра, для фортепиано в четыре руки и камерного оркестра, для фортепиано и струнных; и Симфонию №7.
23 октября в том же зале в исполнении Симфонического оркестра Национальной филармонии прозвучала «Ревизская сюита» Шнитке. Сочетание ее в программе с «балетными» сюитами Чайковского подчеркнуло очарование обеих композиторских индивидуальностей. 18 ноября в Доме органной и камерной музыке также состоялся концерт, посвященный музыке Шнитке. К слову, нас связывает с Шнитке и его отношение к его коллеге и нашему соотечественнику В. Сильвестрову: «Я очень люблю Валентина Сильвестрова. Мое отношение к нему — в основном восхищенное. Я вообще считаю его одним из крупнейших и тончайших композиторов. Сильвестров нашел выход в такое качество звука, которое не всеми понято, а поэтому и музыка его не всеми понята».
Музыка Шнитке очень яркая и разнообразная. Атмосфера, которая создается в любом помещении и в любой голове, где она звучит, совершенно ни на что не похожа. Играть и слушать Шнитке — огромное интеллектуальное и эмоциональное удовольствие. Итак, как говорил вслед за Эпикуром французский мыслитель Гассенди: «Живите же мудро: стремитесь к удовольствию».
