Чтобы лучше осознать значение школы Бойчука, следует вспомнить, что в истории украинской культуры известны три волны «великого стиля» (то есть такой творческой формы, которая бы охватывала все сферы жизни определенного социума и представляла бы собой квинтесенцию эпохи). Первую великую стилевую форму дала Древнерусская эпоха. Позаимствованные из Византии принципы храмостроительства и сакрального искусства были органически переосмыслены на основе автохтонной традиции и самобытно истолкованные в категориях славянского время- пространства. Перестраиваются города, органически вписываясь в уже существующий культурный ландшафт. Киев, а за ним — Чернигов, Владимир, Галич, Переяслав впитывали в себя творческую энергию окружающих земель и племен. В этом историческом горниле возникло такое эпохальное явление как София Киевская. В архитектонике этого собора заложена модель объединения славянских земель вокруг Киева. Из этой культурной ойкумены и возникнет впоследствии украинская нация. Следующим периодом, на длительное время определившим лицо Украины, была эпоха барокко. Украинское, или «казацкое» барокко — то есть определенное мировоззрение, образ идеального общества, партитура взаимодействия и сотрудничества различных его слоев. В конечном счете барокко — это и новый образ человека, возникновение новой, гуманистической личности.
Третья волна великого стиля разворачивается уже как поиск, собственно, национального украинского стиля в русле формирования модерной нации и украинского возрождения начала ХХ века. Это была генерация, вдохновлявшаяся надеждами революции национальной и духовной, но до конца не могла предусмотреть последствий инфернального взрыва революции социальной.
Тоталитаризм поглотил практически все монументальные творения Михаила Бойчука. Последняя по времени работа Бойчука и его школы — росписи Краснозаводского театра в Харькове в 1933 — 1935 гг. (уже отмеченные, кстати, определенным компромиссом с компартийным режимом) уничтожались с применением наиболее «прогрессивных» технических средств сразу же после казни самого Михаила Львовича Бойчука 13 августа 1937 года.
Есть какая-то, опять же, инфернальная логика той «железной эпохи», в том, что от Бойчука, этого самого великого украинского монументалиста ХХ века, к нам дошли только отдельные эскизные или камерные по звучанию вещи. За каждым сохраненным произведением Бойчука — чье-то личное мужество. Благодаря львовской художнице Ярославе Музыке у нас есть значительная и ценная (не столько по объему, сколько по уникальности) часть творческого наследия Мастера. «Этот сборник — волнующее откровение таинства появления нового истинно украинского искусства. Произведения скупы, почти аскетичны в своих средствах выразительности, но за их воображаемой скромностью стоит бездонная глубина содержания и большая внутренняя сила. В благородных линиях очертаний видны традиции Востока, Византии, иконописи. В безупречности ритмов, изысканности образов есть отзвук художественной среды Парижа, в которой создавали особенно близкие Бойчуку А. Дерен и А. Модильяни. Но какими бы видимыми и ощутимыми не были истоки и аналогии, он создал такой органически ценный сплав, который станет в дальнейшем его самобытной творческой манерой, откроет возможности нового пути возрождения украинского искусства, который состоял в синтетизме, в создании величественных монументальных ансамблей». Так оценивают достояние Михаила Бойчука Людмила Ковальская и Нелли Присталенко.
В конечном счете, значимость той или иной творческой фигуры определяется не только тем, что она оставила после себя, но и тем, что ей не дали сделать. «Ми будемо будувати міста, розписувати будинки — ми повинні творити Велике Мистецтво. Це наш творчий шлях», — обращался Мастер к студентам Украинской академии искусств. И можно с уверенностью сказать, что это не было преувеличением. Как отмечает современник Михаила Бойчука, искусствовед Иван Выгнанец, «Бойчук со своими учениками за короткий промежуток времени вошел во все отрасли творческой жизни Украины: керамика, ткачество, ковроделие, печать (дереворит, книжная графика), скульптура и даже украинский кукольный театр впервые был возрожден бойчуковцами». Будучи галичанином по происхождению (подданный Австро-Венгрии) и по воспитанию, Михаил Бойчук целеустремленно переезжает в Киев, чтобы именно на днепровских кручах развивать основанную им школу украинских монументалистов. Здесь мастер должен реализовать свою давнюю цель «відродженя української штуки від кореня».
Формирование Бойчука как художника происходило в самых выдающихся творческих центрах Европы. Он штудирует занятия по живописи во Львове и Вене; в 1904 году с серебряной медалью заканчивает Краковскую академию изящных искусств, продолжает художественное образование в Мюнхене, где берет уроки у Марра, которого ему рекомендует Модест Сосенко. Весной 1907 года Бойчук уже в Париже. В год его приезда во Франции отмечалась годовщина смерти Поля Сезанна. Здесь наш художник определенное время посещает академию Рансон — мастерскую П. Серюзье. Он пропускает через себя целый поток стилевых форм: академизм, импрессионизм, сецессия, экспрессионизм, кубизм, изучает теорию синтетизма и клуазанизма Гогена, открывающую новые пути для развития символизма в живописи. Не могло остаться без внимания художника и сочное действо театральных «Русских сезонов», которые организовывает в Париже Сергей Дягилев. Бойчука влечет лаконизм и прочность композиционных решений и колористическая сила художественного языка Николая Рериха, участвовавшего в создании монументальных декораций к ряду постановок. Но пройдя такую интенсивную эстетичную выучку, Бойчук уже зрелым взглядом обращается к своим жизненным истокам и именно там находит те же вышеупомянутые «корни», о которых он писал в Париже в 1909 году в докладе «Украинское древнее искусство», с которым выступает на собрании им же основанного Украинского общества.
«Маємо там, на Теребовельщині (М. Бойчук родился 30 октября 1882 года в селе Гнилая Рутка Тернопольской области. — Н.С. ), наче досі князівську культуру, передєвропейську на чисто національному грунті. Обряди грають найбільшу ціну в селянському житті: коляди, веснянки, щедрівки тощо. Я виріс на цих впливах, кохаючись у співах. Найбільш з цього я запозичав духовних скарбів», — отмечает он в автобиографии, записанной по его словам Евгением Бачинским. Личность Бойчука удачно сочетала в себе ясную и жизнеутверждающую крестьянскую натуру и утонченный интеллигентский нерв. Вот что пишет художник своему благодетелю Митрополиту Андрею Шептицкому из Мюнхена: «Якби не находила на мене якась неясна туга, то був би я цілком щастливим. Я чуюсь сильным, кров вогнем в мені палає, а прийде хвиля туги і смутку, думки десь поза границею сонячного світла перелітають, але це неможливо словами виписати».
В августе 1911 года в доме Михаила Грушевского во Львове состоялось знакомство Михаила Бойчука с Василием Кричевским, который был на то время уже известен как автор архитектурного проекта и декоративного убранства дома Полтавского земства, ставшем примером архитектурного модерна на просторах Украины. Кричевский приглашает Бойчука посетить Киев. И вскоре предоставляется такой случай. При содействии Митрополита Андрея Шептицкого Русское археологическое общество приглашает Михаила Бойчука осуществить реставрационные работы в церкви XVII века в селе Лемехи, что на Черниговщине в имении графов Розумовских. Работа продолжалась несколько лет. В 1914 году в одну из поездок в Восточную Украину художник берет с собой брата Тимофея (1896 — 1922), ставшего впоследствии не только его ближайшим учеником, но и своего рода вторым «Я».
В ноябре 1917 года в Киеве состоялось собрание по созданию Украинской Государственной Академии искусств, среди основателей которой были Михаил Грушевский и министр образования УНР Николай Стешенко. В состав профессоров вошли: Михаил Бойчук, Александр Мурашко, Николай Бурачек, Абрам Маневич, Михаил Жук, Георгий Нарбут, Василий и Федор Кричевские.
Отношения Михаила Бойчука со студентами выходили далеко за формальные рамки учебного плана. Возрождая украинское искусство, 35-летний профессор стремился возродить прежде всего его моральные критерии, духовно-эмоциональную атмосферу, ведь «…у найщасливіших добах мистецтво надає вигляду цілій продукції народу чи раси, почавши від будівництва, скінчивши на одежин і печиві…». Дом Михаила Бойчука по свидетельству его учеников был для них незабываемой творческой лабораторией, где их окружали «дорогоцінні зразки» народного искусства, проходили диспуты по поводу юбилейных общих выставок: «… разом розглядали зразки, разом робили оцінку». Атмосфера была по-семейному теплая и приятная — вместе праздновали Рождество и Пасху, в мастерской раздавалось старосветское украинское пение и зажигательные гуцульские танцы. Как в старых иконописных школах ученики осваивали все этапы творческого процесса от изготовления красок до общей работы над фресковыми композициями. «Початкуючий художник повинен виховуватись в процесі роботи під керівництвом майстра, вчитися, використовуючи матеріал, опановуючи значення ліній і форм. Він повинен поступово знайомитись з властивостями матералів та зі стихійними законами форм», — отмечал Михаил Бойчук.
Сегодня в Украине есть немало художников, считающих себя его последователями. Их произведения — округлено плавные, лаконичные, сосредоточенные в себе формы светятся изнутри энергией духа. Огромную роль играет цвет. Благодаря утонченной цветовой гамме усиливается внутренняя светоносность образов. Определенной мерой обобщения, строгим строем четких композиционных построений, эпической сдержанностью чувств работы «бойчукистов» напоминают произведения старых иконописцев и мастеров итальянского Проторенесанса. Но в образной системе школы Николая Бойчука духовные ценности просматриваются сквозь новейшие жизненные реалии и сюжеты.
