Маргарет Тэтчер больше уважали за границей, чем в ее собственной стране. В Соединенных Штатах, а также в Центральной Европе, ее считают героем борьбы за экономическую и политическую свободу.
Ее видение свободы и динамизма никогда не было особо популярным — или понятым — британским народом. В конечном счете, достижения Тэтчер были искажены ее собственными ошибками в отношении сложной политики Европы, которая быстро менялась в результате развала коммунизма.
Когда она была премьер-министром, многие британцы ее недолюбливали, в основном без веских причин. На протяжении своей политической карьеры она вела борьбу на два фронта: против социализма, а также против власть имущих. Иногда казалось, что два фронта сливались.
Британская политическая элита придерживалась тактики, основанной на опыте Великой депрессии и Второй мировой войны, устанавливая высокие налоги и проводя обширное перераспределение ресурсов, чтобы иметь возможность сохранить свои причудливые ритуалы, античную иерархию, высокие титулы и привилегии. Результат — неэффективность всех структур, рекордное количество массовых волнений среди рабочих, низкая продуктивность и экономический застой.
Тэтчер хотела изменить Британию в соответствии с лучшими аспектами американского способа жизни: вера в потенциал личной инициативы и предпринимательства и подход к жизни «могу все».
В политическом эксперименте Тэтчер был элемент случайности. Ее избрали лидером Консервативной партии, потому что более благовидный и известный кандидат от правых сил вычеркнул себя из борьбы неосмотрительной и сомнительной речью.
Она безжалостно пользовалась своей женственностью. Будучи лидером оппозиции, она посетила самый древний и консервативный колледж Кембриджского университета, чтобы обратиться к небольшому количеству консервативно настроенных академиков. Обитая деревом комната освещалась только свечами в красно-желтых абажурах. Тэтчер отметила, что комната больше походит на ночной клуб, а не университетское помещение, после чего сняла пиджак и начала вращать им над головой, будто собиралась начать стриптиз.
Она была достаточно нетерпелива к другим женщинам в политике, ей нравилось быть в окружении мужчин. Ее стандартный способ политической работы был основан на флирте. Личные чувства также присутствовали и во внешней политике. Она очень хорошо ладила с немецким канцлером Гельмутом Шмидтом, социал-демократом, и необычайно плохо с христианским демократом Гельмутом Колем. (Личная приязнь между ней и Шмидтом была настолько очевидна, что один штатный сотрудник как-то отметил: не будь она британским премьер-министром, а он немецким канцлером, они бы отправились под ручку прямиком в спальню.) Что касается противоположной стороны Рейна, Тэтчер в высшей степени недолюбливала высокомерного и аристократического президента Валери Жискар д’Эстена, зато наладила весьма хороший контакт с поначалу крайне радикальным социалистом Франсуа Миттераном. В основном у нее были хорошие взаимоотношения с очаровательным и обходительным бывшим актером Рональдом Рейганом и плохие со знатным консерватором Джорджем Бушем-старшим.
Пусть сила и нескрываемый характер ее личных чувств не вводят вас в заблуждение, что ее политика была полностью инстинктивной. Она хорошо разбиралась в политической психологии и практике. Проводя в Британии фискальную реформу, она никогда не позволяла, чтобы идеология свободного рынка подорвала интересы ее основных политических избирателей.
У нее были старомодные моральные принципы. Когда государственные деятели Западной Европы и британские внешнеэкономические деятели переживали, что «Солидарность» в Польше поставит под угрозу стабильность отношений с Советским союзом, она смело и правильно распознала, что сотрудничество с польской оппозицией даст возможность продвигать там свободу.
Большая часть фискальных и экономических реформ была проведена в первый срок ее пребывания на посту. Несмотря на всемирный экономический спад в начале 1980-х годов, она настояла на строгом сокращении бюджета. Ученые экономисты были возмущены, и в последствии 364 знаменитых ученых подписали протест против недальновидности очевидно проциклической политики Тэтчер. Этот протест был опубликован в лондонском The Times, который на то время являлся печатным изданием правящей элиты. Зато ее успешная либерализация британской промышленности стала вдохновением для Центральной Европы, которая в начале 1990-х годов боролась с экономическим наследством коммунистического центрального планирования. Тэтчеризм также оказался подходящей моделью для политики стабилизации во Франции в 1983 году, после двух охваченных кризисом лет экспериментов. Успех Жака Делора на посту министра финансов Франции запустил процесс восстановления дружественных отношений между Францией и Германией.
На европейском уровне британское видение либерализации также сформировало основные положения Единого европейского акта, подписанного в 1986 году, на который решительно повлияло назначение Тэтчер Лорда Кокфилда на пост британского европейского комиссара. Европейская комиссия Делора очень серьезно относилась к конкуренции, считая ее эффективным способом поднятия экономического роста и процветания.
Логично, что Единый европейский акт требовал нового подхода к валютной политике на европейском уровне. Вера в силу рынка и конкуренцию, таким образом, поддержала сильный толчок в направлении европейской интеграции, которой Тэтчер так глубоко и инстинктивно не доверяла.
В 1990 году Тэтчер ушла в отставку вследствие переворота в ее собственной партии, спровоцированного политическими изменениями, связанными с европейской интеграцией. В некоторой степени она стала жертвой успеха своей собственной политики, которая послужила моделью для других стран и стала вызовом европейскому порядку.
Сегодня часто проводят параллели между первой женщиной премьер-министром Британии и Ангелой Меркель, первой женщиной канцлером Германии. Их обеих осмеивают экономисты за приверженность к так называемым бесхитростным идеям фискальной нравственности в неблагоприятных обстоятельствах.
Выдвижение убедительных доводов в пользу фискальной дисциплины и рыночной экономики еще не гарантирует успех в политике. В европейском контексте это не только сложно реализовать внутри страны, но и неизбежно ведет к сложному выбору касательно будущего интеграционного процесса.
Проект Синдикат для «Дня»
Гарольд ДЖЕЙМС — профессор истории и международных дел Принстонского университета, профессор истории Европейского университета Флоренции. Специалист по немецкой экономической истории и глобализации. Автор книг «Создание и разрушение ценностей: цикл глобализации», «Крупп: история легендарной немецкой фирмы» и «Создание Европейского валютного союза».
