Первая подлинная украинская революции происходит только сейчас. Мы повторяем, в убыстренном темпе, умноженном на реалии XXI столетия, на глобализацию и Интернет, все, что происходило с новоиспеченными демократиями восточной Европы в 1920—1930-х годах. Тогда, только выйдя из состава погибших империй, — Австро-Венгерской, Российской и Турецкой — эти государства проходили мучительный и зачастую очень кровавый путь становления национального государства, национальной идеи, решали обостренные социальные проблемы и оказывались под более чем серьезным давлением внешних игроков. Украина, несмотря на 22 года независимости, только сейчас решает эти вопросы — и, как выясняется, решить без насилия их невозможно. Одна из последних, если не последняя, геополитическая и социально-политическая битва на просторах СНГ происходит сейчас на нескольких квадратных километрах Майдана. В авангарде этой битвы, наряду со средним классом и значительной частью интеллигенции, идет молодежь. Первое поколение независимой Украины. Первое, которое не знает слова «страх» в его советском понимании.
ВОССТАВШИЕ ПРОТИВ ПРОШЛОГО
Наши дети выросли. Мы поняли это 1 декабря и 19 января. Наверное, эти 22 года независимости — период, почти сопоставимый с периодом между двумя мировыми войнами, — и нужен был для того, чтобы родилось и сформировалось поколение, для которого Украина — не просто место рождения, не просто территория. И даже не временное местожительство, из которого хочется уехать. Те, кто хочет уехать, не делают революции. Революции делают те, кто хочет остаться. Они хотят видеть эту страну другой. Не осколком советской системы госкапитализма, помноженной на гипертрофированный в украинских реалиях субстрат «бандитских 90-х».
22 года не прошли даром. В застойных водах кучмовского десятилетия, где и была создана кланово-олигархическая система, а также хаотичных водоворотах времен Ющенко вызревали силы, которые неизбежно должны были столкнуться. Вызревали силы, антагонизм которых был очевиден. Доведенный до апофеоза криминально-советский гибрид власти «успешных пацанов» вкупе с красными директорами — и поколение тех, кто не знал вообще, что такое Советский Союз даже по дате рождения в паспорте. Или тех, для кого 1990-е — детство и школьные годы. Эти дети, для которых украинское государство — подлинная, а не мнимая, реальность. Не ошибка истории, не детище хитрых коммунистов, не «взятый по праву сильного» удел «парней с терриконов» — а реальная, европейски ориентированная, страна, достойная быть в семье цивилизованных народов. Тем более, если семья эта находится не где-то за тридевять земель, а за непосредственной западной границей.
ПОКОЛЕНИЕ ОДНО, ВЗГЛЯДЫ РАЗНЫЕ
Эти дети не знают иного флага, кроме сине-желтого. Иного гимна, кроме песни Чубинского и Вербицкого. Они не знают, что такое страна без Интернета, и что такое закрытые границы. С другой стороны, нельзя сказать, что дети второй половины 1980-х и первой половины 1990-х — сплошь изнеженные хлюпики с айфонами. Во-первых, условия жизни разных социальных страт в Украине разнятся. И это — одна из причин, почему из этого же поколения происходят и «титушки». И, во-вторых, нынешняя молодежь и не сможет быть сравнима со своими ранними предшественниками, рожденными в 1910-х, 1920-х и 1930-х. На те поколения пришлись страшные испытания, память о которых до сих пор сотрясает, подчас и раскалывает наше общество, да и всю Восточную Европу в целом. Потрясения 1990-х с ужасами военных лет и репрессией несравнимы никаким образом. К тому же родители нынешних молодых украинцев как могли обеспечили их детство и юность в период тех самых 1990-х. Как могли и как сумели. Результат — налицо. Евромайдановцы и «титушки» — ровесники. Солдаты внутренних войск, которые, в значительной своей части, хотят стать работниками органов МВД, и их антагонисты с закрытыми шарфами лицами — это одно поколение. Две части одного поколения встали друг против друга. И каждая борется за свой образ будущего, подстрекаемая поколениями старшими.
Они — старшие — хорошо знают, что такое ненависть и страх в подлинном виде. Что такое выживание. Что такое изменение идентичности «в одну ночь». Что такое деление на «свой-чужой», за несоответствие которому можно потерять очень многое, даже жизнь. Посттоталитарное общество все еще крепко держит в своих руках тех, кто вроде бы уже вырвался из его объятий. Оно предлагает молодому уму простые решения, возрождая из пепла истории старые идеи нетерпимости и разделения. Восставшие из все тех же 1920—1940-х идеологии многим в этом новом поколении кажутся привлекательными. А многим — архаизмом. Оно ведь очень неоднородно — это первое поколение независимой Украины.
Пожалуй, несколько большая однородность наблюдается на фланге противников Евромайдана. Хотя и там нужно различать сугубую «местечковость» от ориентации на путинскую Россию как будущее для Украины. (Эти два условных «течения» совпадают и с взглядами старшего поколения противников Евромайдана.) На фланге сторонников перемен, на революционных баррикадах — тоже несколько течений. Поклонники классического национализма, «умеренные украинцы» и европейски ориентированные либералы — вот три направления идей, которые преобладают в головах тех, кто стоит на Майдане и Грушевского. Сейчас все эти идеи объединены общей борьбой и общей опасностью, но различия в видении не только украинского будущего, но и в революционной тактике очевидны уже сейчас.
НАЦИОНАЛЬНЫЕ КУЛАКИ РЕВОЛЮЦИИ
Наибольшую протестную активность проявляют сторонники классического национализма. Просто парни из «Правого сектора» оказались еще радикальней «Свободы», которая несколько «сдувается» на наших глазах, но вряд ли уйдет в небытие в ближайшей исторической перспективе (партии власти так просто не уходят, а «Свобода» — одна из двух партий, которой принадлежит власть в регионах Украины). Однако классический национализм, предусматривая военно-полевую закалку в силу своего исторического бекграунда, пригоден только для решения конкретных тактических задач борьбы с режимом. Оказавшись ударной силой революции, правые националисты всех оттенков радикальности вряд ли могут стать конструктивной силой для построения нового государства на обломках системы, которую они могут если не разрушить, то сильно подорвать своими действиями. Сделав работу разрушителей, смогут ли они выполнить труд созидателей? Сомнительно. Пример «Свободы», ставшей почти умеренной парламентской силой, пример того, как система может «переработать» любых радикалов — если сами радикалы готовы к этому, и настроены на это. Оставшись на позициях крайнего, «боевого» радикализма, можно получить славу деятелей подполья, стать террористами, сделаться неким аналогом ЭТА или ИРА, но вряд ли подобные действия принесут конструктив процессу нациеобразования в Украине. Наоборот, они могут мешать этому процессу, так как наиболее рьяные его протагонисты будут объявлены преступниками, и их деятельность может привести к перманентному насилию в обществе и вызывать репрессии со стороны любой власти — пусть даже той, которая будет обязана именно правым радикалам своим существованием.
С другой стороны, правые радикалы, как боевой авангард революции, чрезвычайно важны в нынешней политической структуре Украины — по принципу «на то в озере и щука, чтобы карась не дремал». Зарекомендовав себя как практически единственная боевая сила протеста, они сделали такую заявку на политическое будущее, которую невозможно обойти, и тем более решить проблему правого радикализма радикальным же запретом. Мало того — став привлекательными для молодежи, они будут только расширять ряды своих сторонников. У молодой генерации радикалов будет очень юное лицо. И именно они не дадут революционным процессам погаснуть. Однако для европейского пути, для курса на ЕС правый радикализм вреден. Разве что «Правый сектор» сможет преодолеть некоторые очевидные ошибки «Свободы» — как-то постулирование «еврейского вопроса» и излишний акцент на деятельности дивизии «Галичина». Тогда они могут стать действительным аналогом радикальных партий европейских стран. Только вот нужно ли это правым радикалам? Ведь курс на ЕС им явно не нужен — Европу в нынешнем виде они считают соглашательской, самолюбивой и вполне разделяют неприятие тех же скольких аспектов евротолерантности, как отношение к секс-меньшинствам. Потому не стоит слишком уж хотеть прихода этих героев баррикад в реальную политику. Если, конечно, придерживаться идеи о европейском выборе Украины.
ЕВРОПА В УКРАИНЕ КАК ПРИОРИТЕТ
Активисты, которых можно назвать «умеренными украинцами», ратуют за построение украинской державы без особых надежд на Европу «уже сегодня». При этом европейскую перспективу они признают, но относится к ней именно как к перспективе. «Европу нужно заслужить», — считают они. Именно эти люди действительно, а не декларативно и пропагандистски, готовы строить Европу в Украине, они же готовы искать диалог с иной частью Украины, в первую очередь, с теми, кто считает себя «аполитичными» или просто опасается каких-либо активных действий. В этой категории молодежь также играет исключительную роль. Как раз люди подобных убеждений выросли с идеей, что Украина есть данность, что она — единое государство, и идеи раскола страны не слишком популярны среди них. В умах этих людей бродят идеи о «едином украинском пространстве», об «общем украинском проекте», берущем лучшее от Европы, но не поворачивающемся спиной к России, учитывающем интересы юго-востока — при условии, что юго-восток сам не проявит тенденцию к сепаратизму.
Отсутствие безусловных иллюзий в отношении ЕС у этой части молодых украинцев объясняется во многом тем, что многие из них уже побывали в Европе, и имеют представление о ее достоинствах и недостатках. Кроме того, позиция Евросоюза во времена нынешнего украинского кризиса показалась многим еврооптимистам умеренной и эгоистической, и тем самым еврооптимизм сменяется на еврореализм — понимание того, что страна, отягощенная таким грузом социальных и экономических проблем, да еще и при постоянном давлении России, Европе вряд ли нужна в ближайшем будущем. Потому строительство Европы в Украине станет приоритетными делом это разношерстной группы украинской молодежи, и она будет искать в политике выразителей своих интересов. И далеко не обязательно, что такой станет нынешняя украинская оппозиция, абсолютную «системность» и вовлеченность в коррупционные процессы эти люди прекрасно понимают. Так что они будут создавать свои политсилы — из среды самих себя, в том числе из числа умеренного крыла лидеров Майдана.
ПОСЛЕДНИЕ РОМАНТИКИ ЕВРОПЫ
Безусловные сторонники европейского выбора также весьма многочисленны среди нынешнего поколения молодых активистов. В значительной части они — сторонники мирных форм протеста. Во многом, это дети достаточно зажиточных родителей, представителей среднего класса, мира искусства и прозападно настроенных оппозиционных политиков. Конечно, «европейцами» являются не только сыновья и дочери людей с деньгами. При этом стоит отметить, что наибольшей ценностью для группы «европейцев» является именно «Европа без границ» и максимальное сближение евростандартов с суровыми украинскими реалиями. Уже побывав, в значительной своей части, в Европе, поучившись там, они, тем не менее, не настроены покидать Украину, оставляя ее на «поколение титушек». Обладая возможностями изменения действительности, они рискуют своим комфортом и благополучием ради преобразований в стране. Кроме того, в среде «младоевропейцев» очень много людей, зачарованных европейской культурой искренне, романтически верящих в европейскую цивилизационную идею. Особенно сильны подобные настроения были в период «первого» (до 30 ноября) и даже «второго» (до 19 января) периодов Евромайдана. Насилие заставило их четче обозначить свою позицию — и здесь единства уже не наблюдается. Однако понимание того, что Запад выступает сторонником мирной корректировки власти, заставляет их изыскивать исторические аналогии баланса между мирными и насильственными формами протеста, «добра с кулаками».
ПО ТУ СТОРОНУ ФРОНТА: ЛЮДИ В ЧЕРНОМ
Наконец, следует понять, что движет той частью молодого поколения страны, которое находится на противоположной стороне баррикад. «Титушки» и солдаты внутренних войск, пророссийски настроенная молодежь городов юго-востока и отчасти центра Украины, дети чиновников и силовиков — все они выступают, в той или иной мере либо сторонники нынешней власти, либо вообще хотели бы жить в едином пространстве с Россией. Однако и здесь следует понять, что «идейных россиян» среди нынешнего молодого поколения «простых парней» в разы меньше, чем даже у поколения рожденных в 1970-х годах. Все-таки существование в реалиях независимой Украины оказало некое влияние и на люмпенские слои. По большей части, они вообще не задумываются об идеологии, на стороне которой выступают, являясь оружием в руках региональных (в прямом и переносном смыслах) «элит» своих областей. Люмпенский и криминальный характер большей части «титушек» говорит скорее, о социальной проблеме их происхождения, нежели о значимости для них национального вопроса. Предложи власть им приемлемую программу социальной адаптации, обернутую в «евроупаковку», они бы более чем охотно на нее согласились.
Призывники внутренних войск, не будем обманывать себя, по большей части мечтают продолжать карьеру с пистолетом и дубинкой в руках — стать работниками силовых структур. Сознательность этого выбора обусловлена, к сожалению, не любовью к закону, а пониманием дивидендов от его нарушения и желанием узаконить для себя это нарушение. Кривое и уродливое зеркало полицейского государства, нависшее над Украиной, и насильственные инциденты события революции только обострили у многих из них это желание, сопряженное теперь с мотивами мести. Проблема здесь уже не только социальная, но отчасти и идеологическая, т.к. солдаты внутренних войск автоматически оказываются в центре проправительственной и пророссийской пропаганды, фактически слившейся на данном этапе воедино. К тому же, перед глазами у них пример «Беркута», который становится главной опорой режима.
И здесь перед потенциальной новой властью открывается перспектива работы с этим кластером украинской молодежи, которое уже обучено бить, но еще может облечь свои умения и желания на пользу преобразований в стране. Именно этими солдатами можно и нужно заменить «Беркут» и прочие «птичье-звериные» формирования, как полностью дискредитировавшие себя. Ведь нынешние призывники внутренних войск — тоже граждане независимой Украины, и не только с юго-востока. Их желание стать силовиками можно облечь в достойные формы, гарантировав этим молодым людям подлинную престижность профессии полицейского как служителя закона, а не как охранника кланов и тем более, солдата возрождаемой «северной империи». Тем самым отчасти снимается вопрос — кто придет на место «оборотней в погонах», из-за произвола которых и происходят, более чем в половине случаев, все выступления в стране.
ОНИ ПРИШЛИ ЗА СВОИМ БУДУЩИМ
Столкновение поколений и столкновения внутри одного поколения — к сожалению, неизбежная расплата за 22 «сонных» года независимости Украины, за консервацию и развитие худших черт советского прошлого, умноженных на реалии криминальных 1990-х, и на равнодушие значительной части общества, которое только сейчас начало «просыпаться» — когда загорелись автобусы и шины на улице Грушевского. Наше общество, разбуженное активностью молодого поколения, уже не спит, но еще плохо соображает, мечась среди остатков сна о советском прошлом вперемешку с европейскими иллюзиями и ужасами существования в постимперских реалиях. Но выход нового поколения на сцену украинской и европейской (причем, даже общеевропейской) истории уже произошел. Это логично, и это прекрасно. Наконец-то Украине приходится определяться со своим существованием. Какой бы — пусть даже в усеченном виде — она не вышла из этого противостояния, ясно одно — наша страна никогда не будет прежней. После зимы 2013—2014 годов это невозможно. «Догоняющая европеизация» должна в Украине дополниться безусловной модернизацией. И только с такой позиции мы можем и должны входить в союз европейских народов — как государство, действительно искренне боровшееся за свое будущее. Искреннее большей части Европы.
Историю делают молодые. И даже если происходящее сейчас — только начало некого большого и тяжелого процесса, то главное — начало, которое оказалось под силу только тем, кто не помнит всех ужасов и равно не знает всех радостей жизни в СССР. Поколения тех, кто пришел взять свое, и готов вырывать его из рук тех, кто хочет монополизировать определение этого будущего в своих убогих и опасных интересах.
