Наука утверждает, что внешний вид, строение и физиология двуногого животного под названием Homo sapiens мало изменились в течение последнего миллиона лет — со времен палеолита. Между тем, люди твердо уверены в том, что наша психическая, интеллектуальная, душевная организация находятся в постоянном прогрессе, изменениях (к лучшему, разумеется) и что в духовном отношении различные поколения людей разделяет бездна. Бездна, которую непрестанно углубляет время. Согласитесь, что это не совсем логично, особенно если верить Аристотелю и его последователям в том, что именно форма определяет содержание, а не наоборот.
Знакомясь с тем или другим, удаленным от нас, историческим периодом, можно встретить немало людей, которые думают и поступают так, как будто принадлежат к духовной элите ХХI столетия. А среди нас, нынешних людей, не только разгуливают коренные неандертальцы (почему-то в современных костюмах), но и вершат наши судьбы. Поэтому надеемся, что благосклонный читатель поймет причину, по которой мы обратились сегодня к выдающейся личности поздней античности (чуть-чуть больше, чем 2000 лет назад). Речь пойдет о Цицероне.
Марк Туллий Цицерон жил в первом веке до н. э. и достиг совершенства во многих занятиях — как оратор, адвокат, писатель и политический деятель Древнего Рима. Он был убежденным республиканцем и прикладывал все свои силы и способности для спасения сенатской республики, переживавшей тогда самые последние времена (хотя об этом тогда еще никто не знал). За свои заслуги он первым среди римлян получил титул «Отца отечества».
Вот как пишет о Цицероне в «Сравнительных жизнеописаниях» греческий писатель и историк Плутарх. Завершив образование в Греции, молодой Цицерон вернулся в Рим, мечтая «о великой славе», ибо был по натуре чрезвычайно честолюбив. Когда он начал выступать защитником в суде, то достиг первенства не постепенно, но сразу, стяжавши громкую известность и затмив всех, кто тогда подвизался на форуме. Как никто другой, Цицерон показал и доказал римлянам, что справедливое неодолимо, если выражено верными и точными словами. Очень скоро он позволил себе насмехаться над другими ораторами на форуме, особенно над теми, которые громко кричат, и говорил, что «они по своей немощи не могут обойтись без крика, как хромые без лошади».
С не меньшим жаром приступил Цицерон к государственным делам и для начала взял за правило не только помнить имена римских граждан, но знал также, где кто живет, где владеет землею, какими окружен друзьями и соседями. За что был весьма почитаем плебсом.
Плутарх с удовольствием останавливается на такой черте Цицерона-политика, как его полное бескорыстие: «При том, что его состояние было довольно скромным, он не брал ни платы, ни подарков за свои выступления в суде (в качестве адвоката), вызывая тем всеобщее восхищение». Когда Цицерон был послан эдилом (управляющим) в Сицилии, то теми подарками, которые несли и посылали ему сицилийцы, он воспользовался не для себя, а использовал полученные средства для снижения цен на продовольствие в государстве. Не взял Цицерон ничего также у царя Каппадокии в бытность свою наместником.
Даров он никогда не принимал даже от царей и, будучи наместником провинции, освободил ее жителей от разорительной обязанности устраивать традиционные роскошные пиры в честь наместника. Совсем напротив — самые образованные среди провинциалов получили приглашение к его столу и он, что ни день, потчевал гостей хотя и без роскоши, но вполне достойно. «Даже в очень тяжелое для него время, перед уходом в изгнание, Цицерон не принял помощи от своих друзей, решительно отклонив их щедрость и настоятельные просьбы».
Но, может быть, спросит Читатель, все государственные мужи Рима поступали в те времена так же, как Цицерон? Оказывается, что совсем нет. Плутарх пишет: «В ту пору корыстолюбие процветало; военачальники и наместники не просто обворовывали провинции, но грабили их открыто. Брать чужое тогда не считалось зазорным, и всякий, кто соблюдал хоть какую-либо меру в хищениях, тем самым даже приобретал любовь жителей». Именно на этом фоне Цицерон ярко продемонстрировал свое презрение к наживе, а также человеколюбие и честность».
Плутарх с восхищением описывает еще одну черту Цицерона — его неутомимое трудолюбие, которым он отличался с юности и до самой смерти: «Ни один человек не видел Цицерона праздным: с первыми лучами солнца он уже принимал посетителей или занимался каким-либо другим делом». Выделялся Цицерон и великодушием, постоянной доброжелательностью к окружающим. Рассказывают, что даже в гневе он никогда не бранился, не накладывал на виновных унизительных и позорных наказаний. Однажды, обнаружив крупные хищения, он немедленно вернул городам отобранное у них имущество; однако, и расхитителей ничем, кроме штрафов и возмещением убытков, не покарал.
Плутарх не только хвалит своего героя. Главным объектом его критики стала страсть Цицерона к похвалам и неуемная жажда славы, присущие ему до конца жизни и нередко расстраивавшие лучшие его замыслы. Но несмотря на свое чрезмерное честолюбие, он не знал, как это очень редко бывает, что такое зависть и с восторгом отзывался о многих своих предшественниках и современниках — ораторах и политиках. «Среди его современников не было никого, кто бы славился красноречием или ученостью, и чью славу Цицерон не приумножил бы своим благожелательным суждением в речи, книге или же в письме». Но к бездарности он был беспощаден — сарказм Цицерона погубил не одну карьеру.
Умер Цицерон трагически, став жертвой политической борьбы, интриг и предательства. В смутное время, когда все решало не мудрое меткое слово, а сила и оружие, он пытался бежать за пределы Италии, но был настигнут убийцами в небольшом приморском имении. «Подперев, по своему обыкновению, подбородок левой рукой, он пристальным взглядом смотрел на палачей, а потом сам вытянул шею навстречу мечу … Его враги, обуянные гневом и лютой злобой, забыли обо всем человеческом и доказали, что нет зверя более свирепого, чем человек, если к страстям его присоединяется власть».
