В Украине в период гражданской войны 1917—1921 гг. действовали, среди многих других, две крупные военно-политические силы — военизированные формирования Украинской Народной Республики и повстанческое войско Нестора Ивановича Махно. За ними (в лучшие для них времена) стояли десятки тысяч вооруженных солдат, способных сражаться с несколькими сильными противниками одновременно. Не будет преувеличением утверждать, что судьба украинской национальной революции непосредственно зависела от того, какие отношения сложатся между петлюровцами и махновцами, будут ли они уничтожать друг друга на радость всем противникам украинской независимости или же прочно сомкнут свои ряды на горе тем, кто никогда не желал видеть Украину самостоятельной...
«СМЕРТЬ ЦЕНТРАЛЬНОЙ РАДЕ!»
Прибыв в один из мартовских дней 1917 года в родное село Гуляйполе, Нестор Иванович Махно со всей присущей ему энергией взялся за построение в родных местах вольного анархического общества. Надо сказать, что в творимом им и его соратниками новом варианте общественной жизни не оставалось места ни Временному правительству, ни Центральной Раде — нарождавшемуся украинскому правительству, которое позднее, в ноябре-екабре 1917 года, взяло власть на большей части территории Украины. Своими союзниками будущий крестьянский «батько» тогда считал только большевиков и левых эсеров, которые хотя и стремились к «своей» государственности, тем не менее, вызывали у него искреннее уважение своей последовательной леворадикальной позицией.
Почему же «гуляйпольский диктатор» с самого начала не признавал Центральную Раду? В негативном отношении Махно к ней сыграли решающую роль два обстоятельства. С одной стороны, Нестор Иванович считал Раду органом власти, выражавшим классовые интересы украинской буржуазии и украинских помещиков. С другой стороны, он не сомневался, что властные устремления Грушевского, Винниченко, Петлюры и других будут всегда идти вразрез с насущными интересами населения Юга Украины, которое желало строить свою жизнь без какой-либо центральной власти.
Если второе мнение об изначальном противнике, киевском правительстве, было в общем правильным, то первое (о «буржуазности» Центральной Рады) было достаточно спорным. В ее составе не было практически ни одного помещика, ни одного капиталиста и ни одного представителя каких-либо партий (например, «хлеборобов-собственников» или «хлеборобов-демократов), которые считались или по крайней мере могли считаться «буржуазными». Более того, ликвидация помещичьего землевладения и национализация земли, провозглашенные 3-м Универсалом Центральной Рады в ноябре 1917 года, определенно говорило о том, что «украинские буржуазные правители» заметно развернулись «влево». Впрочем, во имя исторической справедливости надо признать, что этот поворот руководителей Украинской Народной Республики был заметно менее радикальным, чем политика Махно и махновцев в их родном Гуляйполе. Ибо они еще летом 1917 года, по сути, первыми в тогдашней России ликвидировали помещичью собственность на землю, обеспечили наделение ею крестьянства по уравнительно-трудовому принципу и даже организовали у себя первые и притом совершенно добровольные коллективные хозяйства. В конце октября 1917 года население Гуляйполя восторженно приветствовало политически близкий ему большевистский переворот в Петрограде, а гуляйпольский районный съезд принял резолюцию с характерным названием «Смерть Центральной Раде!».
В январе 1918 года большевистская Россия уже вела мощное военное наступление на Украинскую Народную Республику, которое имело целью ликвидировать молодую украинскую государственность. Махно внес свою лепту в это сомнительное «мероприятие», заключив с большевиками военный союз против войск Центральной Рады. В те далекие январские дни отряд анархистов во главе с родными братьями — Нестором и Саввой Махно — вместе с красными частями выбил из Александровска солдат, сражавшихся под желто-голубым знаменем. Тогда Нестор, по сути, признал новую большевистскую власть, хотя и не скрывал некоторых своих разногласий с нею, которые проявились уже тогда.
Было бы, однако, значительным преувеличением утверждать, что в 1917-м и в начале 1918 года поголовно все жители Гуляйполя выступали за «анархию — мать порядка» и против УНР. Там жили и по-настоящему убежденные украинцы, предпочитавшие Украинскую Народную Республику весьма сомнительному, с их точки зрения, «вольному анархическому строю» Махно и его соратников. Однако, будучи в численном меньшинстве, они, как правило, не решались откровенно высказывать свои политические взгляды, хорошо зная решительность самого Махно и его вооруженных до зубов черногвардейцев (они стали опорой новых махновских порядков в Гуляйполе). Но в апреле 1918 года к родине Нестора Ивановича уже приближались австро-немецкие интервенты и отряды вступившей с ними в союз Центральной Рады, что, безусловно, придало смелости всем тайным сторонникам желто-голубого флага. Во главе местных «диссидентов» стали четыре офицера-прапорщика, среди которых выделялся своей энергией и бескомпромиссностью прапорщик Семенюта-Рябко. На одном из гуляйпольских митингов он сделал попытку развернуть симпатии гуляйпольцев к Центральной Раде, а когда она не удалась, откровенно пригрозил: вскоре в Гуляйполе вступят «союзные войска» и местные анархисты горько пожалеют о том, что они вместе с большевиками ликвидировали свою, украинскую, власть...
Приняв дерзкий вызов, Махно и его ближайшие соратники обьявили революционный террор «агентам украинских буржуев». Самому Семенюте-Рябко махновские репрессии стоили жизни (его просто убили без суда и следствия), остальные же «контрреволюционеры» временно притихли. Однако пророчество убитого «прапорщика-националиста» полностью сбылось. Отряд во главе с Аполлоном Волохом, который Нестор Махно создал для защиты Гуляйполя от контрреволюционных сил, перешел на сторону «гайдамаков», на самих же гуляйпольских анархистов враги обрушили жестокие репрессии.
Впрочем, сам Нестор Иванович избежал тогда нелегкой участи своих товарищей, отступив вместе с большевистскими и анархистскими отрядами на территорию Советской России. Позже, в июле 1918 года, возвратившись в родные края, он начал партизанскую борьбу против власти гетмана Скоропадского на Юге Украины, довольно быстро став весьма популярным крестьянским командиром. А еще через четыре месяца, в ноябре 1918 года, Директория, в состав которой вошли известные украинские политики, оппозиционные к Гетьманату, объявила начало всеукраинского восстания против «буржуазно-помещичьей диктатуры» «скоропадчиков».
За довольно короткое время Директории удалось объединить вокруг себя огромное число противников гетманщины, весьма разных в политическом отношении. Кстати, ее власть признали крестьянские атаманы Никифор Григорьев, Даниил Зеленый и другие. Однако в их числе не суждено было оказаться не менее значительному повстанческому командиру — Нестору Ивановичу Махно...
С самого первого дня появления украинской Директории Нестор Махно и подавляющее большинство его повстанцев относились к ней сугубо отрицательно. Это объяснялось, прежде всего, тем, что в ней они видели политическую преемницу Центральной Рады с ее «буржуазными» и властническими устремлениями, а также переходом на ее сторону многих частей Скоропадского. Бросается в глаза то, что мнение Нестора Ивановича об украинских национальных правительствах 1917—1919 гг. практически полностью совпадало со взглядами большевиков. Правда, было бы ошибкой объяснять это влиянием коммунистов на крестьянского «батьку»: ведь Нестор Иванович всегда имел обо всем только свое собственное мнение. Во второй половине ноября 1918 года махновцы выпустили листовку, в которой практичеки бездоказательно проводилась мысль о «буржуазности» Директории и ее руководителей (авторов этого политически тенденциозного материала, судя по всему, абсолютно не смущало то, что часть ее представителей склонялась к идее создания в Украине советского государства). Позднее, 9 декабря 1918 года, Махно заключил новый союз с большевиками, направленный против гетманцев, петлюровцев и белогвардейцев. Через несколько лет бывший глава Директории Владимир Винниченко вспоминал, что в конце 1918 года члены нового украинского правительства имели довольно смутное представление о Несторе Махно и его повстанцах. По одним сведениям, «батько» был романтически настроенным украинским политиком, по другим — обыкновенным бандитом с большой дороги. Поступали противоречивые сведения и о военной силе махновцев. Гораздо лучше разобрались в «махновском» вопросе местная директориальная власть, утвердившаяся в декабре 1918 года в Екатеринославе. Атаман Горобец, стоящий во главе «вольноказачьих» отрядов, вытеснивших из города деникинские части, адекватно оценил значительную военную силу махновщины и 13 декабря предложил «батьке» заключить военный союз, направленный против белогвардейцев. Это предложение, в котором Нестор Махно был назван «братом вольных казаков по оружию», опубликовала тогда местная украинская пресса.
15 декабря 1918 года в Екатеринослав прибыла делегация от «батьки», и махновско-петлюровский договор был подписан. В соответствии с ним повстанцы Махно должны были вместе с частями УНР выступить на белогвардейский фронт, за что командиры «вольных казаков» обязались предоставить махновцам определенное количество оружия, боеприпасов и обмундирования. В качестве компенсации за это Нестор Иванович пообещал не препятствовать проведению мобилизации в армию Украинской Народной Республики в «махновских» районах. Сближение повстанцев «батьки» с «контрреволюционерами-петлюровцами» не на шутку встревожило местных коммунистов, прекрасно понимавших, что этот союз может со временем приобрести не только антибелогвардейскую, но и антибольшевистскую направленность. Однако махновцы быстро успокоили своих красных союзников, заявив, что на самом деле их командир и они сами не собираются быть союзниками петлюровцев, а договор с ними был заключен с единственной целью — получить у «вольных казаков» столь необходимые им «военные» вещи. Подчиненные Махно действительно не лукавили. Солдаты Директории вскоре отправили в район дислокации махновских отрядов два вагона с оружием, взрывчаткой и обмундированием. Однако до совместной борьбы петлюровцев и махновцев с белой армией дело не дошло, более того, сам Махно нашел себе другого врага, повернув вскоре оружие своих отрядов против солдат Петлюры. Вероломно нарушив подписанный договор, «батько» 27 декабря 1918 года повел своих повстанцев на Екатеринослав и после упорных боев (в них также приняли участие большевистские и левоэсеровские отряды) стал хозяином этого стратегически важного города.
Добившись весьма впечатляющей и вместе с тем — весьма сомнительной с точки зрения элементарной морали победы, Нестор Иванович, однако, не позаботился об укреплении фронта, сказав, что петлюровцы, смертельно боясь самого «махновского духа», никогда в Екатеринослав не вернутся. Такая явная недооценка противника дорого стоила Махно и его бойцам. 1 января 1919 года петлюровское военное командование бросило на Екатеринослав крупные силы, которые нанесли махновцам сокрушительное поражение. В боях с частями УНР, безусловно превосходившими повстанцев в военном отношении, «батько» потерял как минимум 600 бойцов и вынужден был отдать Екатеринослав врагу. Так вместо махновско-петлюровского союза образовался новый, махновско-петлюровский фронт, просуществовавший до конца января 1919 года. Вскоре завязалась борьба отрядов Махно и войск Директории за Синельниково, Павлоград, Чаплино, Лозовую и другие населенные пункты. Эта борьба была упорной и шла с переменным успехом (перечисленные города неоднократно переходили из рук в руки), в ходе боев армия УНР показала себя достойным противником повстанцев-махновцев. И неизвестно, кто бы вышел победителем из этого вооруженного конфликта, если бы основные военные силы Директории не были заняты в борьбе с Красной армией, которая тогда вторично наступала на Украину...
ОСЕНЬ 1919 ГОДА
3 февраля 1919 года Махно и его повстанцы присоединились к советским войскам и развернули наступление против белогвардейцев на юго-западном направлении. Так отошел в прошлое петлюровско-махновский фронт, однако, как показали дальнейшие события, не петлюровско-махновские отношения. Летом 1919 года, под сильными ударами деникинцев и красноармейцев (в середине июня 1919 года «батько» открыл также и антибольшевистский фронт) махновская армия довольно быстро откатывалась на запад, приближаясь к району, занятому войсками Симона Петлюры... Будучи уже весьма опытным военачальником, Махно достаточно быстро осознал, что очень скоро его войско может оказаться в кольце двух врагов — деникинцев и петлюровцев. В сложной для себя ситуации «батько» решает заключить новый союзный договор с армией Петлюры. Со своей стороны в таком союзе был кровно заинтересован и главный атаман Симон Петлюра. Он планировал начать серьезное наступление и прекрасно понимал, что без поддержки многочисленных крестьянских повстанцев оно вряд ли будет успешным. И когда до места дислокации петлюровских частей махновцам оставалось, как говорится, всего ничего, в штабе «батьки» появились парламентеры Петлюры, предложившие ему заключить новый военный союз против белогвардейцев.
В сентябре 1919 года представители Петлюры и Махно подписали два соглашения — военное и политическое. В соответствии с ними махновцы должны были занять на петлюровско-белогвардейском фронте боевой участок 60 км в ширину и 40 километров в глубину. В свою очередь, руководство армии УНР обязалось передать повстанческой армии 700 тысяч патронов (реально, правда, их было передано значительно меньше — 175 тысяч), принять на свое попечение три тысячи раненых и больных махновцев (этот пункт договора был выполнен петлюровцами полностью, что обеспечило отрядам «батьки» гораздо большую маневренность). Кроме того, Махно обязался не вести анархическую агитацию среди солдат-петлюровцев, а Петлюра и его военное окружение пообещали, что после совместной победы над белыми махновские «вольные районы» получат автономный статус, столь желанный для сторонников безвластного строя.
Впрочем, в отношении главного атамана Нестор Махно имел не только союзнические, но и вполне враждебные намерения, что было вполне объяснимо — ведь «буржуазный республиканец» Петлюра тоже был его врагом, как и Ленин с Деникиным. Интересные данные приводит в этом плане в книге своих воспоминаний видный махновский военачальник Виктор Белаш. Оказывается, сам «батько» и его ближайшие командиры, проведя до этого ряд успешных операций по пополнению махновской армии солдатами других армий (большевистской, григорьевской) и явно войдя во вкус подобных «мероприятий», решили... присоединить к себе и петлюровскую армию, а самого Симона Петлюру — убить. С этими целями Махно послал в армию УНР своих лучших агитаторов, а также подготовил кавалерийскую бригаду и группу опытных террористов-боевиков, которым предстояло «разобраться» с Петлюрой. Правда, махновскому «спецназу» так и не удалось «обезвредить» главного атамана, как и не удалось самому «батьке» поставить под черный анархический стяг солдат Петлюры. Под идейным влиянием агитаторов-махновцев желание стать махновцами выразила небольшая часть петлюровцев, но в то же самое время из махновской армии ушли многие бывшие солдаты атамана Григорьева, которым Петлюра был политически гораздо ближе, чем Махно.
Далее события развивались стремительно. В конце сентября 1919 года белая армия генерала Антона Деникина несколькими сильными ударами отбросила войска УНР на запад, одновременно сомкнув кольцо окружения вокруг махновских отрядов. В весьма сложной для себя обстановке махновцы прорвали деникинский фронт и вихрем понеслись на родной Юг. И хотя в своем приказе Махно объявил, что белый фронт его повстанцы прорвут вместе с петлюровской армией, на деле все получилось иначе. Солдаты главного атамана не были так быстроходны, как махновцы, которые передвигались верхом на прекрасных лошадях и на тачанках. Довольно быстро повстанческая армия Нестора Махно отвоевала у белых практически весь Юг Украины. А что же очередной, второй по счету, петлюровско-махновский союз? Если Симон Васильевич был отнюдь не против его продолжения, то сам Нестор Иванович довольно быстро дал понять, что в нем он больше не нуждается. Вскоре махновская походная типография издала листовку с красноречивым названием « Кто такой Петлюра?», в которой командующий армии УНР был подвергнут резкой критике как «буржуазный деятель» и «вассал империалистических государств». Позднее, в ноябре 1919 года, когда в махновский штаб прибыл известный петлюровский военачальник Юрий Тютюнник и попросил у Махно оружие, «союзник» разразился весьма эмоциональной политической речью о том, что Украинская Народная Республика — классовый враг махновцев и как «империалистический вассал» не получит от них ни единой винтовки. Нестор Иванович, судя по всему, напрочь забыл, что в свое время этот «вассал мирового империализма» неоднократно предоставлял его повстанцам весьма ценную военную помощь...
Правда, не все в махновской армии смотрели тогда на соратников Симона Петлюры глазами «батьки» Махно. Уже упомянутый Виктор Белаш неоднократно выступал за полноценный петлюровско-махновский союз, симпатизировала УНР даже жена Нестора Галина Кузьменко. Другое дело, что эти и другие «либеральные» махновцы оказались тогда в очевидном меньшинстве...
МАХНОВЦЫ, БОРОТЬБИСТЫ И ПЕТЛЮРОВЦЫ
Осенью и зимой 1919 года Юг Украины, где действовали махновцы, стал жестокой ареной противоборства между деникинцами и разными антиденикинскими силами — махновцами, петлюровцами, боротьбистами и большевиками. Следует подчеркнуть, что в ноябре и декабре 1919 года Махно и махновцы сильно сблизились с боротьбистами — украинскими левыми эсерами, которые были сторонниками самостоятельного советского украинского государства «без Петлюры». И если до этого союзы петлюровцев и махновцев были со стороны последних либо фиктивны, либо ситуативны, кратковременны и к тому же чреваты для «желто-голубых» разными подводными камнями, то союз с боротьбистами изначально задумывался «батькой» как союз искренний, серьезный и долгосрочный. По условиям боротьбистско-махновского договора, заключенного в начале декабря 1919 года, украинские левоэсеровские военачальники присоединили свои отряды к махновскому войску и безоговорочно признали военную власть Нестора Махно. Особенно отличились в боях против белых отряды атаманов-боротьбистов Матяша, Огия и Лесовика, которым удалось на время отбить у деникинцев Полтаву. Интересно, что большевистские агитаторы сделали попытку вбить клин между Махно и бойцами Матяша, однако она закончилась неудачей.
К повстанческим же отрядам петлюровской ориентации Махно относился тогда крайне враждебно и подозрительно. Очевидно, «батько» вообще не хотел видеть их своими союзниками, не желал им помогать ни оружием, ни продовольствием, а о присоединении их отрядов к махновцам даже не было и речи. Воюющие в белых тылах сторонники Петлюры хорошо знали об этом, и, желая получить у Махно помощь, нередко шли на хитрость. Однажды несколько таких атаманов (Блакитный, Скирда и некоторые другие) объявили себя анархистами и вскоре получили от «батьки» 1000 винтовок и 1000 повстанцев. Вскоре «анархисты» выбили деникинцев из Знаменки, чем, естественно, очень порадовали Нестора Ивановича. Однако радость Махно сразу поблекла, когда он узнал, что атаман Блакитный объявил свои отряды «республиканскими войсками». Так свои военные формирования не называли ни махновцы, ни большевики, ни боротьбисты. Так называли себя только петлюровцы...
СОЮЗ СТАРЫХ ПРОТИВНИКОВ
Однако в новом, 1920 году отношение Нестора Махно к петлюровскому повстанчеству начало заметно меняться в лучшую сторону. В период с августа по декабрь 1920 года к повстанческой армии «батьки» присоединились отряды петлюровских атаманов Левченко, Кикотя, Скирды, Белокоза, Мелешко, Свища, Черного Ворона и других. Позднее, в январе 1921 года, Махно и махновцы, проходя по Киевской губернии, попытались соединиться с отрядом молодого полковника армии УНР Федора Орлика (он действовал в районе Фастова). Правда, этот союз двух атаманов не состоялся из-за значительного присутствия на юге Киевщины красных войск. Примерно тогда же к «батьке» прибыла группа петлюровских партизан-военачальников во главе с атаманом Струком. Махно был не против принять их к себе, однако довольно быстро выяснил, что такого желания у них нет, а есть только стремление получить у махновцев боеприпасы, в которых повстанцы-петлюровцы сильно нуждались. Однако Нестор Иванович им ничем не смог помочь, так как и сам испытывал в этом довольно большой дефицит.
Почему же «батько» Махно, по мере сил избегавший серьезных военных союзов с «буржуазной петлюровщиной», все-таки в 1920—1921 годах по-настоящему протянул ей руку? На мой взгляд, было бы ошибочно считать, что к этому «буржуазному движению» он начал относиться положительно. Дело было, скорее, в другом. Довольно быстро прошли времена, когда Нестор Иванович, имея за собой без преувеличения огромную крестьянскую армию (некоторые историки считают, что осенью 1919 года ее численность доходила до 100 тыс. бойцов) мог выбирать, с кем он хочет дружить, а с кем — нет. В следующем, 1920 году количество бойцов в его повстанческой армии заметно уменьшилось, составив от силы 30 тыс. человек, а еще позднее, в 1921 году, его партизанское войско вообще не превышало нескольких тысяч человек. В то же самое время большевистское военное командование бросало против махновцев все новые и новые крупные контингенты войск и, кроме того, коммунистам удалось политически расколоть украинскую деревню и создать вооруженные отряды комнезамов, которые тоже развернули энергичную борьбу против повстанцев. В такой ситуации «батьке» было уже не до переборчивости.
Добавим, что петлюровские повстанцы были для Махно далеко не идеальными союзниками. К примеру, если старые, кадровые махновцы проводили партизанские рейды по большевистским тылам на огромной территории, которая простиралась от Киевщины до Дона и даже до Волги, то петлюровские партизаны были готовы воевать только в своих районах и не дальше. Кроме того, часть из них отличалась откровенными антисемитскими настроениями, к которым Нестор Иванович, как и раньше, был нетерпим. В числе разных лиц, приговоренных к смертной казни специальной комиссией антимахновских дел, был и петлюровский атаман Левченко, призывавший своих бойцов к еврейским погромам. И все-таки, как свидетельствуют факты, этому союзу «батько» Махно остался верен. Даже в августе 1921 года, когда махновщина доживала свои последние дни, Махно заключил боевые соглашения с двумя атаманами, воюющими под желто-голубым флагом — Заболотным и Лихом.
