В ярком созвездии имен известных деятелей культуры и искусства одно из почетных мест принадлежит художнику Александру Осмеркину (1892 — 1953 гг.). Интерес к творческому наследию талантливого колориста, которым справедливо считается А. Осмеркин, увеличивается с каждым годом. Младший из членов группы московских живописцев «Бубновый валет» в 1930—1940-х гг., он создал в СССР своеобразную мощную творческую школу, основой которой стали гуманизм и идея воспитания человека искусства.
Елисаветград — центр степной Украины. Здесь в 1892 г. он сделал «свои первые шаги в жизнь». В этом городе прошли детство и юность Александра Осмеркина. Здесь он получил первое профессиональное художественное образование, учась в вечерних рисовальных классах при земском реальном училище, у талантливого живописца «художника-передвижника второго призыва» Федосия Козачинского. Они часто ходили на природу, «это были уроки живописи с натуры, которые сопровождались рыбной ловлей и варением ухи. Все было тепло и сердечно...» Так А. Осмеркин увлекся пейзажем, который стал для него не только любимым жанром, но и также своеобразной мастерской, откуда он черпал цветовую палитру своих произведений.
Елисаветград на рубеже ХIХ и ХХ ст., с его эклектически-модерновыми «Палаццо» новых богачей, из так называемых «реальных людей», электрическими фонарями на улицах, утренним гудением трамваев, афишами, извещавшими о музыкальных встречах, театральных спектаклях и художественных выставках, не мог не завораживать юного Шуру Осмеркина. Но довольно быстро тайна города исчезла, ибо существовал другой Елисаветград — чиновничий, насквозь проникнутый духом параграфа, регламентации и бюрократии, зараженный страшной имперской бациллой провинциальности, его личина не терпела талантов. Отпечаток этой личины сохранится и через годы. «Здесь печально и мрачно, погода-мряка, появились те же ощущения, как в юности, скорее бы вырваться», — напишет А. Осмеркин из города в 1930 г.
В детстве от тяжелой атмосферы города А. Осмеркина спасала поэзия А. Пушкина и жизнь в доме брата его матери, известного в городе архитектора, выпускника Московского училища живописи, скульптуры и архитектуры Якова Васильевича Паученко. Как вспоминал сам А. Осмеркин: «Мой дядя привез с собой в провинциальный город стойкое увлечение живописью его современников (до К. Коровина), а вместе с ним множество рисунков, этюдов и пейзажей. Восхищение искусством ломало во мне заповедь сыновнего послушания. Я стал мечтать о занятиях живописью». Именно в доме Я. Паученко будущий профессор живописи А. Осмеркин найдет свои художественные предпочтения. Сначала он увлечется театром, принимая активное участие в домашних спектаклях, которые так любил его дядя. Это были сцены из украинского быта и классический театр Шекспира и Шиллера, фрагменты русской драмы и кукольные спектакли. Эмоциональные переживания того времени фиксируют рисунки А. Осмеркина 1900-х гг. «Романтическая сцена», «Кукольный театр», «Арлекин и Коломбина» и воспоминания современников «Шура Осмеркин был заядлым театралом, и, по-видимому, мечтал стать актером. Любил драпироваться в накидку и перефразируя свою фамилию говорил: «Я — Кин Осьмой», — пишет елисаветградец, известный советский художник П. Покаржевский. И, наверное, Осмеркин стал бы актером, если бы однажды не встретил в журнале «Нива» репродукции с произведений М. Врубеля, творчество которого в корне изменило его взгляды на возможности живописи. Он увидел в нем реальную образность, отличающуюся от литературной иллюстративности академизма.
В 1910 г. А. Осмеркин едет в Петербург, в школу Общества поощрения искусств при Академии, где год учится у Н. Рериха, но не находит того, что ищет — искусства, наполненного реальными переживаниями и ощущениями. 1911 г. — поступает в Киевское художественное училище, но и тут он встретит ту же самую мертвую петербургскую академичность, иногда украшенную картинами украинского быта. «Я блуждал в Петербурге и Киеве, как мимо чуждого мне «мира искусства», так и мимо пресного эпигонства передвижничества. Среди моих педагогов не было П.П. Чистякова, за которым многие шли доверчиво и увлеченно. Исключение на то время составлял разве что И. Машков, к которому я хотел попасть находясь еще в Киеве», — признавался Александр Осмеркин.
И. Машков был одним из основателей группы московских живописцев «Бубновый валет», с произведениями которых Осмеркин познакомился на так называемой «Независимой выставке» 1911 г. в Киеве. «Благодаря этой живописи, как-то сразу быстро сократилось расстояние, отделявшее меня от овладения цветом — наиболее сложного средства на пути овладения живописью». К тому же, эта живопись подтверждала идеи, заложенные французским художником Полем Сезанном, искусством которого уже тогда увлекался А. Осмеркин.
Итак, в 1913 г. А. Осмеркин едет в Москву в школу И. Машкова, а с 1914 г. уже участвует в выставках «Бубнового валета», и дальнейшая судьба художника связана с Москвой и Петроградом. Там складывается круг его знакомых и друзей, среди которых С. Есенин, О. Мандельштам, А. Ахматова (ее портрет работы А. Осмеркина 1937 г. находится в литературном музее, г. Москва), П. Кончаловский, А. Лентулов, В. Куприн. В квартире Осмеркина всегда шумно и полно разного творческого люда, не утихают дискуссии о творчестве, событиях современности. Иногда на дверях появляется табличка «Приглашаю на вареники», но когда друзья расходятся, художник остается один. Один между Москвой и Ленинградом, с собственными мыслями об искусстве.
Время от времени художник вспоминает Украину, приезжает в родной Елисаветград, который регулярно меняет свои названия в зависимости от идеологических капризов эпохи: Зиновьевск, Кирово, Кировоград. Каждый раз А. Осмеркин едет сюда с надеждой поработать, найти покой и опору, но каждый раз сталкивается со страшной чиновничьей бюрократией «Хотел работать над заводским мотивом, но снова «пошла писать губерния»... Завтра попробую еще раз. Не выйдет — плюну...» Иногда вопросы вызывает сам внешний вид художника. «Вид у меня настолько подозрительный, что и в дороге у меня спрашивают документы». Но несмотря на это, Осмеркин дома пишет портрет отца, портрет няни Евдокии Ульяновны, портрет соседского мальчика, несколько натюрмортов и одно из своих программных произведений — пейзаж-картину «Украина», за основу мотива которой художник взял реальную местность в районе села Лелековка (ныне окраина Кировограда).
Скорее всего А. Осмеркин знал легенду о казаке Лелеке — основателе поселка. И выбор места для него был неслучаен. Ведь украинская культура не была только гостьей в семье Осмеркиных-Паученко. По воспоминаниям современников, отец А. Осмеркина, Александр Павлович, свободно разговаривал на украинском языке, часто использовал украинские прибаутки и поговорки. К тому же он собирал редкие образцы народного творчества. Произведения из его коллекции мы встречаем в каталоге Первой Елисаветградской художественной выставки 1913 г. Кстати, на выставке экспонировались и произведения молодого А. А. Осмеркина как ученика киевского художественного училища, рядом с картинами художников восточного общества передвижников Васильковским, Костанди, Судковским и др.
С 1920-х гг. Осмеркин был в хороших приятельских отношениях с Анатолем Петрицким, бывал у него в гостях, они даже обменивались произведениями. Очень дорожил отношениями с Степаном Яремичем, известным художником и искусствоведом, знатоком русского и украинского искусства. Поэтому вероятнее всего, что А. Осмеркин достаточно хорошо ориентировался в процессах, происходивших в украинской культуре. И в картине «Украина» 1930 г. он изложил собственное обобщенное видение земли, в которой родился, и как ни странно, но образ Украины А. Осмеркина почти вторит словам И. Шевченко из поэмы «Сон».
Странно, потому что в основном мы знаем А. Осмеркина как знатока поэзии Пушкина. Пушкин был для него практически вторым «я». Об этом упоминают все современники, но и сам Осмеркин еще в юности, по словам А. Нюренберга как-то замечал: «Во мне текут три крови — украинская, грузинская и русская, преимущество отдаю русской, потому что Пушкин — русский поэт». А здесь перед нами ярко вырисовываются слова Т. Г. Шевченко. Возможно, сюжет картины и стихотворения Шевченко — только стечение обстоятельств, но в художественно-мемориальном музее А. Осмеркина в г. Кировограде хранится «Кобзарь» издания 1932 г. с дарственной подписью отца А. Осмеркина «Моя дитино! Згадуй про наше життя з тобою в Москві з 5.12.31 по 28.3.32 р. Міцно стискаю тебе в обіймах своїх. Твій батько». Надпись сделана на украинском языке, книга зачитанная и имеет пометки па полях. Анализируя некоторые произведения А. Осмеркина «Натюрморт с бандурой», «Гитара и лира», 1921 г., «Украинское село», 1931 г., «Натюрморт с подсолнухами» и сопоставляя их с фрагментами писем и выступлений художника по вопросам искусства, можно предположить, что перед А. Осмеркиным довольно долгое время стоял вопрос собственной самоидентификации, который он решает в пользу идеи утверждения искусства с сохранением его глубинных национальных черт, возможности свободного творчества как высшей цели человеческого существования.
А. Осмеркин отдаст 30 лет преподавательской деятельности с единственной целью — создать людей с философией культуры, людей искусства. Сначала это был ВХТМАС и ВХТИН, потом Всероссийская Академия искусств, позже Московский и Ленинградский художественный институты. Но мастерская Осмеркина многим не нравилась, вызывала раздражение, ведь она не вписывалась в официальные рамки системы. Именно поэтому он терпит серьезные притеснения от власти в 1946— 1953 гг. Художник обвинен в формализме и отстранен от преподавательской работы. Запрещено принимать заказы и продавать свои произведения. Против него начато судебное дело, которое тянется до 1952 года. Но он продолжает работать, до самой смерти в 1953 году он не выпускает кисти из рук, несмотря на тяжелую болезнь, вызванную трагическими событиями в его жизни. А его современник Александр Дейнека напишет о нем: «Рассеянный мягкий лирик, любитель поэзии, человек абсолютного живописного слуха, артист без всякого «делячества», беззаветно влюбленный в искусство, для которого оно было чем-то намного большим, чем любые практические мысли или вопросы тщеславия. Он прошел через нас Дон Кихотом в искусстве». Но его донкихотство оставит живые плоды и даст большой урожай «шестидесятничества» и «тихого реализма» в СССР, которые постепенно подтачивали и разваливали скалу тоталитарного общества.
