Гуляйполе, которое связано с именем Нестора Махно и расположено в соседней Запорожской области, — на слуху у многих. Но знают ли все, что на Днепропетровщине есть свое Гуляйполе — в Крынычанском районе? Как оно возникло? Откуда взялось? Поиски ответов на эти вопросы и повели нас в краеведческие путешествия.
Село Гуляйполе в древности было «займищем» Гуляйполем. Вы спросите, что такое «займище»? Это, как объясняет словарь Бориса Гринченко, занятое место вообще и, в частности, то же, что и заимка — земля, приобретенная на правах первого занимания. Гуляйполе самим названием своим говорило о широкой территории полей, которые привлекали к себе в прошлые времена всевозможный путешествующий люд. Широкие и привольные саксаганские и базавлуцкие степи с множеством балок, с 1740 года всегда служили лучшим приютом и убежищем как для беглых от помещиков крестьян из России, так и для местных гайдамаков и «камышников».
Через Гуляйполе течет на юг тонкой полоской Базавлук. Откуда такое название у реки? Название правого притока Днепра «Базавлук» (варианты Бузулук, Бузувлук) кое-кто из исследователей выводит от тюркского слова «базук, бузук», что означает «испорченная вода». Другие же исследователи считают более вероятным толкование названия с татарского «базау», что означает «теленок, телячий». Отсюда также название правого притока (или живой еще?) Базавлука — реки Базавлучка.
Наш земляк поэт Михаил Чхан посвятил реке замечательное стихотворение, которое так и называется, — «Базавлук»:
«Ніхто не зна із кревних і заблук,
Що кров горить в терпких жаринках глоду,
Що це той самий грізний Базавлук
Яким вертали козаки з походу...»
Так вот, Саксаганская воеводская канцелярия по распоряжению Новороссийской губернской канцелярии в 1770—1780 годах принимала все меры для заселения степей между Базавлуком и Саксаганией «оседлым и семейным народом». В 1781 году местность Гуляйполя со значительными территориями земли приобрел надворный советник Федор Михайлович Корбе и основал слободу Михайливку, заселил ее этим оседлым, лучше предсказуемым народом. Кстати, надворный советник и «совестный судья» Федор Корбе был обласкан самой императрицей. Во время ее путешествия на юг, 8 июня 1787 года в Полтаве, как свидетельствует журнал путешествия, ему среди других военных и гражданских начальников, чиновников екатеринославского суда, был вручен орден св. Владимира второй степени.
Монаршие награды нужно было отрабатывать. В том же 1787 году всесильному Григорию Потемкину пришлась по вкусу живописная местность вокруг Святогорского монастыря (это нынешний Донбасс). После этого царица Екатерина II издает манифест о секуляризации церковного и монастырского имущества с передачей его земельных владений и подданных крестьян в 1787 году в казначейство, а в конце 1790 года во владение самого светлого князя Григория Потемкина-Таврийского. В том же 1787 году в Святые горы прибывает полномочный представитель князя Потемкина, директор экономии Екатеринославского наместничества Ф. Корбе с ордером на закрытие монастыря, подписанным лично Потемкиным 21 августа 1787 года.
Поручали Федору Корбе и другие неприятные миссии. Есть сведения, что именно Корбе был вынужден в первой половине мая 1789 года выехать на заседание суда в хорошо известное во всей Украине мятежное казацкое село Турбаи на Полтавщине (учили же в школе о Турбаивском восстании 1789—1793 годов). Правда, в село должен был ехать киевский губернатор Ширков, но по причине болезни не смог. Поехал советник Корбе. Крестьяне решительно заявили судьям, что все они казаки, и что господа Базилевские не имеют права требовать от них выполнения барщины. Когда правительственные чиновники с помощью военного отряда прибегли к арестам, крестьяне решительно подняли вооруженное восстание. Повстанцы убили Базилевских, разрушили их усадьбу и разобрали барское имущество, арестовали судей и советника Корбе (его помучили тоже сильно), добившись от них расписки, что крестьяне «добровольно переведены в казаки». Кстати, выступление непокорных украинцев из Турбаив предшествовало Французской революции 1789 года. Ясно, что царская власть подавила выступление. Даже село Турбаи переименовали в Скорбне... Вот к таким событиям имел причастность судья и советник Корбе.
Кстати, жители Гуляйполя точно так же не повиновались царской администрации. Местные крестьяне, потомки казаков, в 1817 году выступили против непосильного крепостного гнета. Они отказались от выполнения любых повинностей. Выступление приобрело такой размах, что правительство послало сюда солдат, приехал Екатеринославский вице-губернатор. Крестьянский бунт жестоко подавили.
Между тем, влиятельный человек, советник Корбе имел свою усадьбу и в Екатеринославе. Она начала строиться в начале 1790-х годов близ дворцов губернатора и Потемкина. Но в 1804 году Корбе передал свою городскую усадьбу казначейству.
25 апреля 1794 года в Гуляйполе освящена нововыстроенная усилиями Федора Корбе Свято-Николаевская церковь. Помещик, как уже отмечалось, занимал должность директора экономии Екатеринославского наместничества. Относительно населения: если в 1791 году в Гуляйполе насчитывалось 405 мужчин и 390 женщин, то в 1903 году в селе насчитывалось 82 двора и проживало до 500 жителей.
Потом Гуляйполем владели Лаппо-Данилевские. По материалам Днепропетровского облархива, областная газета «Заря» в 1930-х годах поведала о случае расправы в 1855 году помещика Верхнеднепровского уезда Лаппо-Данилевского над его непокорной крепостной Агафьей Чебановой. Об этом рассказали документы Екатеринославского губернского правления.
Полностью исчерпав арсенал воспитательных мероприятий влияния, Лаппо-Данилевский не добился покорности от Чебановой и обратился к губернскому правлению с заявлением такого содержания: «Чебанова предалась непокорности и развратной жизни; опасаясь, чтобы дурное поведение не имело влияния на прочих крестьян моих, я предположил сослать ее в Сибирь».
Такого заявления оказалось вполне достаточно, чтобы власть поспешила выдать необходимые документы для того, чтобы оформить ссылку. Предводитель дворянства выдает справку: «Предполагаемая к высылке в Сибирь на поселение за безнравственность крестьянка девка Агафья Гаврилова дочь Чебанова действительно ему (Лаппо-Данилевскому) принадлежит и записана за ним по последней ревизии в с. Гуляй-Поле».
Верхнеднепровский земский суд дает справку, что «Чебанова под судом и следствием не состоит». Инспектор врачебной управы А. Арцимович свидетельствует: «Агафья Чебанова, 22 лет от роду, всем здорова — и в Сибирь следовать пешком может».
Написали «статейный список об арестантке Агафьи Чебановой, следуемой в Тобольский Приказ о ссыльных» — и молодую девушку по этапу пешком гонят в далекую Сибирь на пожизненное поселение. Сделано это все без суда и следствия, как значится в «статейном списке», — «по воле владельца».
«Добропорядочность» Лаппо-Данилевского взяла верх, но выбить дух непокорности угнетаемых крестьян ему не удалось, — писал автор заметки в «Зорі» Терентий Викторовский. — Пролетарская революция смыла всех потомков Лаппо-Данилевского и вместе с этим уничтожила корень бесправия и несправедливости».
Кстати, сам автор заметки Терентий Викторовский в апреле 1946 года обвиняется в том, что в период оккупации был заместителем руководителя исторического архива, и осужден за это на восемь лет заключения в лагерях... А реабилитирован лишь в октябре 1991-го.
Поблизости Гуляйполя в имении Удачное 27 января 1863 года родился историк Александр Сергеевич Лаппо-Данилевский (1863—1919), который в 36 лет стал академиком. Автор трудов по русской истории и вспомогательных исторических дисциплин. Его отец, действительный статский советник, Сергей Александрович (не он ли сослал в Сибирь Агафью Чебанову?) служил таврическим вице-губернатором в 1873—1879 годах. Поэтому сын его оканчивал гимназию в Симферополе. В 1886 году он закончил историко-филологический факультет Петербургского университета. С 1890 — приват-доцент этого университета, с 1891 — профессор Петербургского историко-филологического института. В 1918 году стал профессором Петербургского университета. Научно-исследовательскую работу начал в студенческие годы, в 1887-м издал в Петербурге книгу «Скифские древности» (второе издание 1897 г.). Автор многочисленных трудов по истории России, источниковедения, археографии, историографии, дипломатики, сфрагистики и тому подобное. Изучал методологические проблемы истории. Умер 7 февраля 1919 года.
Нам точно неизвестно, когда Лаппо-Данилевские продали земли в Гуляйполе катеринославскому купцу Давиду Васильевичу Пчелкину. Но то были времена, когда в новых условиях ведения хозяйства на смену старым дворянам приходили новые буржуа, умевшие хозяйничать по-новому.
Новый владелец, купец Давид Пчелкин построил в 1892 году в Гуляйполе крупную экономию. Хотя она в последние годы активно разрушалась, однако кое-что и осталось. В частности, нас поразил центральный двухэтажный, из красного кирпича корпус. Здесь был склад-амбар, то есть гамазей, как когда-то говорили. На нем выложено при входе: «ДВП, 1892». Инициалы самого Пчелкина можно увидеть и на многих уцелевших кирпичах. Долгое время надежно стояли и соседние здания, но потом с развалом птицефабрики «Українська» все начало приходить в упадок; уже в наше время какой-то предприимчивый предприниматель из областного центра выкупил ряд зданий, чтобы разобрать их и продавать старый кирпич в Днепропетровске. Конечно, это свидетельствует о качестве старого кирпича и спросе на него. Но досадно, что Гуляйполе разбивают на кусочки... Так как в 1934-м разбили местную церковь.
Купец первой гильдии Давид Пчелкин известен тем, что более двадцати лет(!), начиная с 1878 года, был церковным старостой одной из ведущих церквей Екатеринослава — Успенской. Он построил в Екатеринославе несколько нарядных домов. 25 июля 1884 года его 27-летняя дочка Агриппина (Аграфена, Горпына) Пчелкина венчается в той же Успенской церкви с «потомственным гражданином» 31-летним Александром Ивановичем Гуреевым. Свидетелями (или «поручителями», как писалось тогда) были екатеринославский 2-й гильдии купец Петр Васильевич Кулабухов, екатеринославский купец Василий Васильевич Ефанов, подпоручик Прокопий Андреевич Пчелкин и священник екатеринославского кафедрального собора Иоанн Домовский.
И Давид Пчелкин, и его зять Александр Гуреев активно занимались благотворительностью. Летом в 1888 году они сделали свои пожертвования по 50 рублей каждый на обустройство в Екатеринославе так называемого «Дома трудолюбия». Дома трудолюбия создавались в Российской империи как «лучшее средство борьбы с попрошайничеством». Об актуальности таких мероприятий свидетельствовала статистика: лиц, живших подаяниями, по официальным данным 1877 года, насчитывалось в стране 300 000 человек.
Летом в 1894 году Давиду Васильевичу Пчелкину выражена благодарность епархиального начальства за пожертвование 200 рублей на устройство водопровода для кладбищенской Лазаревской церкви (территория современного Севастопольского парка). Такую же благодарность выразили вдове статского советника Ольге Поль (ее муж — известный общественный деятель Александр Поль, как известно, был похоронен неподалеку от Лазаревской церкви) и помещику Дмитрию Христофорову «за пожертвование ими на тот же предмет 85 рублей».
После смерти Давида Васильевича Пчелкина (он умер до 1905 года) его дочь унаследует екатеринославское состояние отца и имение в Гуляйполе. Екатеринославские домовладения его дочки, жены «потомственного почетного гражданина» Агриппины Давидовны Пчелкиной оценивались в 1905 году в кругленькую сумму в 42 тысячи рублей. Для сравнения взглянем на дома ее родственников. Дворянин Прокопий Андреевич Пчелкин имел дом стоимостью 2400 рублей, а вдова поручика Марфа Константиновна Пчелкина — 6000 рублей.
Очень успешно передовое хозяйство Александра Гуреева и его жены в Гуляйполе было представлено на Южнорусской областной сельскохозяйственной, промышленной и кустарной выставке 1910 года в Екатеринославе. Только в отрасли животноводства хозяйство из Гуляйполя получило три больших и три малых серебряных медали. В частности, выставлялись грубошерстные овцы-мериносы «с преобладанием благородности шерсти». Хозяйство Гуреевых принадлежало к известным в губернии старым овцеводческим хозяйствам, которое содержало несколько тысяч овец-мериносов исключительно для получения шерсти.
На той же выставке Гуреевыми были хорошо представлены и свиньи-йоркширы, которых и наградили большими серебряными медалями. Хозяйство А. Гуреева, читаем в изданном в 1912 году альбоме выставки, «уже давно разводит скот серой украинской породы, покупая бугаев у С.С. Деконского и князя В.С. Кочубея. Хозяйство ведет племенные книги, и принимало участие в нескольких выставках, где получило высокие награды».
И, наконец, кони. На той же выставке завод Агриппины Давидовны Гуреевой выставил лучших своих рысаков. Жеребцов-плодников покупали в хозяйствах Петрово-Соловово, графине Воронцовой-Дашковой и др. Хозяйство имело племенной питомник лошадей и вело заводские книги. «Выращенные на заводе кони, — читаем в книге столетней давности, — продаются на гонки и заграницу. Хозяйство принимало участие в выставках и имеет золотые и серебряные медали».
Александр Гуреев и его сын Всеволод были среди членов-основателей Екатеринославского общества поощрения коннозаводства. Когда началась Первая мировая война, Всеволод Гуреев добровольцем пошел во французскую армию. А осенью 1915 года Всеволода не стало. В местной печати появился некролог: «Доброволец Французской армии Всеволод Александрович Гуреев умер от ран в немецком госпитале, о чем убитая горем семья извещает родных и знакомых. Заупокойная литургия будет отслужена в Успенской церкви в четверг 8 октября в 9 часов утра. После литургии — панихида». 11 октября подобную панихиду по члену-основателю провело и Общество поощрения коннозаводства.
Жена купца Аграфена Давидовна Гуреева, как сообщают тогдашние справочники, была общественной деятельницей. В частности, в 1913 году она была членом распорядительного комитета «Общества попечительства о женском образовании в гор. Екатеринославе».
В 1918 году, при гетмане, в Гуляйполе действовали партизаны, которых казнили немецкие войска. На доме прежней экономии установлена в советское время мемориальная доска с таким текстом: «На этом месте немецкими оккупантами были расстреляны партизаны гражданской войны, уроженцы с. Гуляйполе Осипенко Г.Ф., Стадник А.П., Хомяченко С.С., Куценко Е.П. Вечная память павшим за свободу и независимость нашей Родины!»
Но вернемся к кирпичу. Мощные традиции местного кирпичного производства продолжались и в советское время. Правда, тяжелым трудом создавалось советское благосостояние. В селе живет немало приезжих людей. Среди них — 86-летняя Мария Петровна Коваленко. Сюда приехала из России. В трудное послевоенное время здесь в 1947—1955 годах работала на местном кирпичном заводе. «За смену с Марусей Коваленчихой выдавали по 250 кирпичей, — вспоминает она, — тяжелейший труд. Падала от работы. А еще голод 1947-го. Подорвала здоровье. Работали на кирпичном заводе в теплый сезон — с весны и до осени. На себе носили по 16 кг. Нужно было быстро-быстро переворачивать кирпичи, потому что иначе от начальства влетало за нарушение технологии. Мы там и жили около кирпичного завода в землянке...» — покатилась непрошеная слеза по лицу женщины. В настоящее время, у нее — жалкая пенсия в 600 гривен, живет сама. Сын — в Харькове, дочь — в Белгороде, у них свои семьи. Иногда навещают старушку.
— В хрущевские времена закрыли чуть ли не все кирпичные заводы, — дополняет рассказ историк, директор местной школы, краевед Сергей Пархоменко. — Путь к коммунизму должен был быть выложен железобетонными изделиями, а не кирпичными. Поэтому в 1964 году перестал существовать и кирпичный завод в Гуляйполе.
Сергей Валентинович рассказывает, что казацкий зимовник в Гуляйполе, как они узнали, существовал с 1610-го. Поэтому в этом году могут праздновать 400-летия села. Для наших краев это весьма почтенный возраст.
Сергей Пархоменко, хотя и родился в соседнем Софиевском районе, но всем сердцем полюбил Гуляйполе, развивает казацкие традиции, вдохновенно рассказывает о посаженой здесь еще до революции дубовой роще. Ему хотелось бы, чтобы в селе укоренился зеленый туризм, приезжали люди, заинтересованные в содержательном отдыхе на природе, а следовательно дали новое дыхание степному селу. Сам педагог рисует для себя, прививает детям любовь к прекрасному. Увлекается инженерными достижениями прошлого:
— Вы видели наш конный манеж на территории прежней экономии Пчелкина? Уникальная конструкция. Покрытие без железа.
О том, как красиво выглядело все когда-то в Гуляйполе, поведала нам и 75-летняя местная жительница Галина Николаевна Гонзур:
— Пан жил в городе, а здесь, говорят, у него была летняя дача. В ней сейчас находится детсад. Позади дачи была деревянная веранда, ее уже нет. Не выдержала экзамена времени. Но сохранились в усадьбе разлапистый дуб, большое хвойное дерево — диковина в степи. Деревьев этих было больше, да уцелело одно. Ниже дачи из пруда вытекала речушка, впадавшая в Базавлук. Каштановая аллейка вела вниз, там и моя мама цветы сажала. А еще неподалеку стояла баня — от нее поперек вела липовая аллея. Возле нынешнего детсада росли квадратами вишни, груши, яблоки. А еще радовали глаз декоративные кусты акации. Барская дача еще на моей памяти выглядела красиво, привлекательно, нарядно — дом украшало деревянное кружево. А рядом находилось конное хозяйство пана Гуреева. Говорят, оно имело такой успех, что даже Америка закупала его лошадей.
У купца Пчелкина в нескольких домах жили рабочие. Дома те до последнего стояли, а в настоящее время растянули все. Некому и пожаловаться... Не поверите, после оккупации мы с родителями вернулись в село — так все целым стояло. При немцах, выходит, больше порядка в хозяйстве было чем сейчас... Еще при совхозе все стояло целехонькое, огражденное, как и при панах.
А еще помню, приезжал в наше Гуляйполе сам Семен Михайлович Буденный и делали выводку коней для него.
Воспоминания, воспоминания... Им нет конца.
...Возвращаемся назад по долине реки Базавлук. Где «кожен берег битвами пропах, и кожну скелю мороком накрило». Ехать из Гуляйполя до Днепропетровска километров 85, не меньше. Трасса Кривой Рог—Днепропетровск ошеломляла своей пустотой. На землю спускался вечер.
«І спить в замоховілих шрамах скель козача буйна вдача Базавлука...»
