Среди монашеских обителей Украины Самарский Пустынно-Николаевский монастырь занимает особое место. История этого форпоста православия неразрывно связана с историей Запорожской Сечи. Как писал историк казачества, академик Д.Яворницкий, именно здесь были построены первые на Низу церковь и монастырская школа. Отсюда вышли многие известные священники, долгое время сохранялись казацкие реликвии, могилы подвижников и борцов за православную веру.
Точная дата основания Самарского Пустынно-Николаевского монастыря неизвестна. Однако, по преданию, земли по реке Самаре — левому притоку Днепра — в составе других вольностей были пожалованы запорожским казакам польским королем Стефаном Баторием в 1576 году. Церковный историк Феодосий Макаревский в этой связи пишет, что запорожцам был передан «старинный городок Самарь с перевозом», а академик Д.Яворницкий в своей «Истории запорожских казаков» говорит еще и о православном монастыре, а также излагает весьма живописную легенду. Согласно этой легенде, на заросшем вековыми дубами и камышом острове, образованном руслом Самары и ее рукавом, сначала поселились двое «пустынников», пожелавших укрыться от мирской суеты. Немного погодя к ним присоединились... разбойники, промышлявшие грабежом на днепровских порогах и по достоинству оценившие эту укромную лесистую местность. Только позднее, пишет Д.Яворницкий, монахи поняли, кого приютили в своем ските. Они попытались бежать, но были пойманы разбойниками, боявшимися разоблачения. Так или иначе, но запорожцы, выследившие со временем грабителей, были несказанно удивлены, когда обнаружили в разбойничьем стане монахов.
Запорожский Кош, узнав про скит в глухом лесу, приказал построить там небольшое укрепление. Затем при крепости соорудили небольшую деревянную церковь в честь Николая Чудотворца. При церкви поставили госпиталь и несколько жилых строений для раненых, больных и старых запорожцев. Со временем за церковью и богадельней закрепили «собственные грунты» — участок леса, пашню и пастбища. В 1602 году запорожцы решили «узаконить» монастырь и пригласили из киевского Межигорского монастыря настоятеля — иеромонаха Паисия, родом волоха, человека начитанного, сведущего в святом Писании и одновременно умевшего «раны лечить и больным помогать». Прибыв в новую обитель, Паисий вскоре превратил ее в настоящий монастырь. Установил правила для всей братии, ввел общую трапезу и монашеский устав в богослужении. Таким образом, уже вскоре Самарский Пустынно-Николаевский монастырь стал для запорожцев и убежищем, и святыней. На старости лет многие из них, особенно те, кто не обзавелся семьей, уходили в Самарский монастырь послушниками и монахами или селились неподалеку от него в зимовниках и селах. Феодосий Макаревский пишет о том, что Самарскую обитель запорожские казаки называли «казацкой Палестиной» и предпочитали ее монастырю в Трахтемирове, где существовали лазарет и богадельня для престарелых и искалеченных реестровых казаков. Не стоит забывать и того, что из своих походов на юг запорожцы часто возвращались не по Днепру, в низовьях которого их могли подстерегать турки и татары, а через Керченский пролив, Азовское море и далее речным путем вплоть до Самары, где и находился казацкий монастырь. В нем было удобно залечивать раны и ждать подходящего момента, чтобы затем пробраться на Сечь через днепровские пороги. Первый из порогов — Кодак — находился неподалеку от самарского устья. Неслучайно именно у Кодака польское правительство в 1635 году решило поставить крепость, чтобы перекрыть оба водных пути. Под прицелом не раз оказывался и сам Самарский монастырь.
Особенно трудные времена для обители настали в период казацких восстаний, войны под руководством Б.Хмельницкого и последующей Руины. После Андрусовского перемирия, когда запорожские казаки оказались в двойной зависимости от России и Польши, татары и турки неоднократно грабили и разрушали монастырь. Только в 1670 году Самарскую обитель восстановили и построили новую церковь. Однако вскоре вновь пришла беда: в 1688 году монастырь навестил фаворит царицы Софьи, князь Василий Голицын. Пожертвовав пятнадцать рублей, он осмотрел местность и, посоветовавшись с гетманом Иваном Мазепой, отдал указание построить недалеко от монастыря Новобогородицкую крепость. Запорожские казаки, усматривая в этом ущемление своих прав и вольностей, вместе с братией Самарского монастыря открыто выступили против строительства укрепления. Поскольку недовольство шло, прежде всего, от монахов, князь В.Голицын поступил с ними как с бунтовщиками. Российские войска осадили монастырь, схватили зачинщиков и подвергли их допросам и пыткам. Академик Д.Яворницкий пишет, что и гетман И.Мазепа готовился отомстить непокорным запорожцам, однако в 1690 году в окрестностях Самарского монастыря вспыхнул страшный мор, так называемая наглая смерть, а следом все Запорожье перенесло опустошительный налет саранчи. Окрестные земли на несколько лет опустели, обезлюдел и казацкий монастырь. Не успели монахи возродить обитель, как в 1709 году ее постиг очередной удар. После разорения Старой Сечи и поражения под Полтавой защитники обители — запорожцы — покинули родные места.
Хуже того сложилась ситуация после Прутского мира 1711 года, когда Самарский монастырь с лесами и угодьями, селами и хуторами перешел во владение Турции и стал прибежищем кочевых татар. Монастырское имущество было разграблено, святыня обращена в пепел, заповедная дубрава частично вырублена, а луга превращены татарами в пастбища.
Запустение длилось почти два десятилетия, и только со временем на земли Присамарья стало возвращаться украинское население. Усилия к этому приложил миргородский полковник Даниил Апостол и его сын Павел. Апостолы выписали из Киево-Межигорского монастыря настоятеля, иеромонаха Иоаникия, который с большими усилиями начал возрождать Самарский монастырь — построил там несколько келий, а в 1732 году освятил Троицкую церковь и начал службу. Однако больше всего возрождению Самарской обители способствовало возвращение казаков из турецких владений и основание Новой Сечи. Запорожский Кош не жалел средств, чтобы поднять благосостояние своего монастыря на Самаре. Его укреплению содействовала подготовка новой войны с Турцией. Российское командование рассматривало монастырь как важный элемент укреплений Старой Украинской линии. Поэтому, одновременно с восстановлением церквей, в обители починили старинные подземные ходы, отремонтировали подвалы и казематы, добавив к ним новые помещения для складов провианта и размещения больных и раненых. В начавшейся в 1735 году войне казаки дважды разбивали под стенами монастыря татар и ногайцев. После одного из сражений запорожцам пришлось укрыться в обители. Ночью молящиеся казаки увидели вокруг иконы Самарской Божьей Матери чудесное сияние — наутро они вышли навстречу врагу, нанесли ему сокрушительный удар и одержали победу.
С тех пор Самарская обитель стараниями запорожцев и их кошевых атаманов увеличивала свои владения и благосостояние. Запорожский Кош передал в пользование монахам значительные участки леса, луга, рыбные озера и реки, обширный Монастырский остров на Днепре. Для монастыря была установлена «роковщина», или «руга», от хлебных запасов, лавок, шинков, рыбных и звериных ловов, от раздела военной добычи и военного жалованья. Укреплялась также внутренняя организация Самарской обители — настоятели ввели так называемый афонский устав, увеличили численность братии, построили «заезжие дворы», открыли школы и больницы, появились монастырские пасеки и хутора. Один из них превратился в большое село Чернече, заселенное подданными, вотчинниками и прислужниками монастыря, количество которых превысило 500 человек обоего пола. Уже к середине XVIII столетия Самарский монастырь стал центром всей северной окраины запорожских вольностей. Около его стен ежегодно проводились две ярмарки, на которые стекались люди со всей Малороссии, польской и Слободской Украины, Дона и российских губерний — Орловской и Курской. В монастырь шли монахи и послушники — преимущественно из старых запорожцев. Тут, например, доживал свой век бывший кошевой Пилип Федоров, который принес в монастырь «капшук червонцев» и умер в 1795 году, имея 101 год от роду. Здесь же закончили свою жизнь бывший войсковой толмач Иван Швыдкий, писарь Дмитрий Романовский, судья Моисей Сухий и много других представителей старшины и простых казаков. В Самарской обители крестили, венчали и отпевали жителей окрестных зимовников, сел и хуторов. Здесь учили детей в церковной школе, а на монастырском кладбище находили свой последний приют люди, пожертвовавшие свое имущество. Не случайно благосостояние обители выросло настолько, что она сама не раз помогала запорожцам после стихийных бедствий — разрушительного пожара на Сечи или лютого холода зимой, когда казакам требовались строительный лес и дрова. Бывало и такое, что монастырь финансировал деловые поездки старшины в российскую столицу, предоставляя им при этом карету, выписанную некогда из Вены самим запорожским Кошем и подаренную монастырю. Д.Яворницкий сообщает, что монахи постоянно оказывали запорожцам моральную поддержку или наставляли их на путь истинный. В частности, отговорили от открытой поддержки выступления Максима Железняка, а представителя польских конфедератов, подбивавших казаков перейти на сторону Турции, приказали схватить и передать властям. Без особых потрясений монастырь пережил русско-турецкую войну 1768 — 1774 годов, оказывая помощь больным и раненым. Православная обитель не отказывала в гостеприимстве даже пленным татарам и туркам. Настоятель Иессей заботился о их житейских нуждах, а ученый иеромонах Герман вел с мусульманами душеспасительные беседы и многих обратил в христианство. Двое из этих прозелитов, монах Николай из турков и монах Георгий из татар, впоследствии прославились своей подвижнической деятельностью. Первого из них считали провидцем, второго — знающим лекарем, который с помощью целебных трав и кореньев лечил различные недуги.
Ликвидация Запорожской Сечи в 1775 году практически не коснулась Самарского монастыря, поскольку за него перед князем Г.Потемкиным ходатайствовали церковные чины. На тот момент за монастырем числилось немалое имущество и во владения обители входили 18 тысяч десятин земли разного назначения. Позднее монастырь объявили загородной резиденцией екатеринославских архиереев, оставив немногим более 300 десятин. Тем не менее, монастырь не бедствовал, а на его территории стараниями богатых жертвователей в конце XVIII — первой половине XIX века были построены прочные каменные сооружения. Среди них особенно выделялись высокая колокольня, на которой был установлен большой колокол весом более 169 пудов, а также три храма — Св. Николая, Преображения Господня и Георгия Победоносца. В каждом из них сохранялись старинные реликвии — богато украшенные иконы, церковная утварь и книги, подаренные запорожцами. Академик Д.Яворницкий, в частности, описывает икону Богоматери из Нового Кодака, серебряный с позолотой оклад которой был изготовлен по заказу кошевого атамана Войска Запорожского Петра Калнышевского.
Главный храм Самарского Пустынно-Николаевского монастыря был построен стараниями не менее примечательной личности — Кирилла Николаевича Тарловского, известного в истории Новой Сечи под именем «дикого попа». Жизнь этого человека была наполнена невероятными приключениями, многие из которых похожи на вымысел. Известно, что К.Тарловский в молодые годы воспитывался в Киевской духовной семинарии, а затем служил священником в храме небольшого городка Козелец на берегах Остра. Поговаривали что, именно он тайно повенчал императрицу Елизавету Петровну с уроженцем села Лемешев Козелецкого уезда графом А.Разумовским. Так или иначе, но К.Тарловский оказался в Санкт-Петербурге и стал священником церкви гвардейского корпуса, где познакомился с многими влиятельными особами, в том числе и с будущей императрицей Екатериной Второй. Во время переворота он поддержал императора Петра, а потому, опасаясь возмездия, бежал на Украину, где судьба свела его в степи с запорожцами. Так он оказался на Сечи, где служил священником в Покровской церкви. Впоследствии К.Тарловский был прощен Екатериной и после русско-турецкой войны как военный священник был награжден обширными земельными угодьями. В качестве землевладельца он много сделал для заселения Новомосковского и Павлоградского уездов, наделяя селян скотом, инвентарем и деньгами. За собственные средства К.Тарловский снабжал Самарский монастырь всем необходимым и построил в нем вместо старой деревянной церкви новый каменный храм Св.Николая. В сентябре в честь храмового праздника священник устраивал в своем имении Воскресеновке торжественные обеды, которые поражали современников. Для этого он расставлял вдоль дороги столы с блюдами и напитками, к которым приглашали проезжих, преимущественно жителей ближних сел. После угощения всем выдавали по алтыну и какой-нибудь подарок. Неудивительно, что память о хлебосольном священнике до сих пор жива в окрестностях Самарского монастыря, в стенах которого он впоследствии умер и был похоронен. Интересно также, что с конца XVIII века монастырь стал кузницей духовных кадров уже не для Запорожской Сечи, а для... российского Черноморского флота. По распоряжению церковного начальства для службы на боевых кораблях периодически направляли «благонадежных иеромонахов», которые исполняли обязанности флотских священников.
Смутные времена для Самарской обители вновь наступили уже при большевистском режиме. В середине 20-х годов прошлого века монастырь начали заселять инвалидами гражданской войны. Раненые и больные революционеры заняли многие помещения, оставив монахам лишь церковь Св.Николая и здание с кельями. Однако из года в год количество «красных» ветеранов увеличивалось, и вскоре по решению властей монастырь был признан подходящим для размещения Дома инвалидов. За прошедшие века Самарская обитель много раз подвергалась набегам, пожарам и опустошениям, но всякий раз возрождалась. Тем не менее, под натиском большевиков устоять не смогла. В начале 30-х монастырь был окончательно закрыт и перестал существовать. Так было до Великой Отечественной войны, во время которой почти все здания монастыря были разрушены. Уцелели только стены да печные трубы. После освобождения Новомосковска, на окраине которого ныне располагается монастырь, было принято решение восстановить и перестроить бывшую обитель под детский дом. Однако в середине 50-х годов Днепропетровский обком партии принял другое решение — создать там Дом престарелых металлургов на 150 человек. Правда, как рассказывают местные жители, истинных металлургов там практически не было никогда. Попасть в дом престарелых можно было только по протекции начальства. Позднее «элитное» заведение в результате новых веяний пришлось перепрофилировать в интернат для умственно отсталых детей. С новым контингентом изменилось и финансирование — и в начале 90-х интернат пришел в окончательный упадок. В годы независимости днепропетровские власти наконец пошли навстречу православной церкви и разрешили возродить старинный казацкий монастырь. Первые монахи во главе с настоятелем, отцом Досифеем, появились в Самарской обители в 1993 году. Сегодня на ее территории постепенно отстраиваются храмы, трапезная и монашеские кельи. Во время земляных работ в монастыре обнаружились подземные ходы и помещения — остатки древней лавры.
Иноки утверждают, что по своему значению Самарский Пустынно-Николаевский монастырь до революции приравнивался в духовном мире к Почаевской и Киево-Печерской лаврам. К авторитетному слову его наставников некогда прислушивались далеко за пределами Украины. Возродить былое влияние Самарской обители — бывшей «казацкой Палестины» — твердо намерены ее нынешние монахи и послушники.
