Мир вам!

Именно здесь, в Киеве, Шолом- Алейхем, унаследовав состояние
умершего Лоева, попробовал заняться коммерцией. Ему не повезло (есть много
аналогичных примеров, когда великий художник терпит досадное фиаско в бизнесе:
назовем хотя бы Бальзака) и молодой предприниматель-неудачник раз и навсегда
понял: это — не его дело и... отдал львиную долю денег на потребности еврейского
книгоиздания. В Киеве Шолом-Алейхем написал такие знаменитые произведения,
как «Тевье-молочник», «Менахем-Мендл», «Записки коммивояжера», «Монологи»...
И именно оттуда, из Киева, он выехал из Украины (как потом оказалось —
практически навсегда, хотя еще несколько раз посещал нашу землю) после
пресловутого еврейского черносотенного погрома в 1905 году...

Вполне понятно, что Шолом-Алейхем, который родился и почти
всю сознательную жизнь провел в Украине, не мог быть (и не был!) безразличным
к украинской культуре, в частности к нашей литературе, истории, песне.
Этот выдающийся человек творил на языке своего народа (но, что характерно,
в основном на более демократическом тогда языке идиш; произведения на иврите
составляют относительно незначительную часть его наследия). Но Шолом- Алейхем
не был бы великим писателем, если бы национальная злоба или ограниченность
хоть на минуту ослепила бы ему глаза (вот почему нельзя согласиться с мнением,
что он писал только для евреев и, мол, только они оценили его творчество).
Он был патриотом еврейского народа, но в то же время нежно любил ту землю,
где родился и вырос. Это не просто слова.

1879 год. Соломону Рабиновичу двадцать. Его брат, Вольф
Рабинович, значительно позднее вспоминал, как молодой Шолом «продолжал
рассказывать чудеса о Софиевке и о том, как свободно чувствовал он себя
на лоне прекрасной природы, где он часто бродил по узкой тропинке среди
высокой ржи и напевал песни. Песни о полях, лесах и нивах, которые пели
сами крестьяне, народные песни и песни Богом благословенного поэта Украины
Шевченко... Сначала он спел песню, которая особенно ему нравилась: «Думи
мої». Пел он тихо, с душой. Потом разошелся и громко запел «Реве та стогне
Дніпр широкий», «Як умру, то поховайте» и другие песни».

А вот строки из письма Шолом- Алейхема к Вольфу (около
1880 г.): «Когда я писал мои стихотворения, я, как мог, искал «Кобзаря»,
эту песнь песней Шевченко, и не мог найти. Я готов был отдать что угодно
и сколько угодно. И вот теперь я вижу, что не прогадал бы, если бы заплатил
самую высокую цену даже за одну его «Катерину».

Исключительно интересная тема — это украинцы — герои художественных
произведений Шолом-Алейхема. Вот большой труженик и чудак Тевье-молочник
вдруг оказывается перед страшной бедой (для того времени беда без кавычек,
настоящая беда): его дочь Хава полюбила украинского парня Хведора, тот
ответил взаимностью, но Тевье в отчаянии: это же — человек другой крови
и веры! Но когда несчастный отец, который готов был наложить на себя руки
от отчаяния, оказывается на едине с собой, в голову ему приходят какие-то
«необычные», «чудные» мысли (а на самом деле — простые, как и все большое,
правдивое и хорошее): «А что такое еврей и нееврей? И зачем бог создал
евреев и неевреев? А если уже создал и тех и других, то почему они должны
быть такими разъединенными, почему должны ненавидеть друг друга?» (интересно
было бы задуматься: а разве этот вопрос Тевье сейчас, через 100 лет, потерял
свою актуальность?...)

Перечитайте и прекрасный рассказ Шолом-Алейхема «Пасха
в селе» (1910 г). Место действия — украинское село Вербовка, г де живет
«высокий, плечистый, богатырь» Нахман Вербовский. Еврей. Над ним и над
его ростом смеются, «поэтому он пригибается, чтобы иметь хоть немного еврейский
вид, но это мало помогает». У Нахмана — дети, самый младший из них — мальчик
Файтл. «Красивый ребенок, — говорит о нем отец, — никогда он вам не скажет
на «а» — «б», а на «б» — «а». «Голован, министерская голова». «Растет такое
золото в селе, играет с Федьком, сыном Курочки (мальчик-украинец. — И.С.
), ездит вместе с ним верхом на палках, гоняются вдвоем за кошкой,
оба копают одну ямку и делают все, что малые дети могут делать». «А Федько
как раз тоже хороший ребенок. Красивое личико с симпатичными глазками,
с белыми льняными волосами, однолетки с Файтлом и готов за Файтла в огонь
и в воду. И Файтл тоже любит его».

Этот рассказ, написанный очень простым, намеренно «немудреным»
языком (признак высокого искусства, а не отсутствия мастерства!) — далеко
не идиллический, не «святочный». Здесь поставлена, может, главная для Шолом-
Алейхема проблема: уцелеет ли эта трогательная, прекрасная дружба мальчика-украинца
и мальчика-еврея (зерно человечности, из которого, собственно, и растет
и сама «дружба народов») в, мягко говоря, неблагоприятной атмосфере начала
XX века? Ведь 1910 году (время действия рассказа) предшествовали погромы
1905 года, свидетелем которых был Шолом-Алейхем, и писатель, ни одной секунды
не возлагая ответственность за них на российский или украинский народы
(а только на подонков, которых, к сожалению, хватает в каждом народе),
все-таки не мог до конца жизни забыть об этом ужасе.

И в небольшом селе Вербовке — тоже национальное подозрение,
недоверие, суеверия. С обеих сторон. Нахман Вербовский «видит, как его
ребенок играет с Федьком, — ему это неприятно». За то, что в день еврейской
Пасхи маленький Файтл пришел домой поздно, заигравшись с Федьком, отец
«в первую очередь отхлестал его ермолкой, чтобы мальчик знал...» А бедный
Файтл не может понять: что же ему нужно знать? Что нельзя играть с Федьком?
Почему? Федька же его отец Курочка, волосатый писарь, «низкого роста человечек
с короткими пальцами», который охотно «читает все эти газеты, которые возводят
клевету на евреев, навлекают на их головы громы и молнии», тоже наказал
как следует: дал подзатыльника, потрепал сильно за белые льняные волосы,
а в придачу дал несколько пощечин. Вот как страдают бедные мальчики только
за то, что дружат друг с другом, не думая, кто какой крови и веры... И
все-таки, несмотря на ненависть и темноту людей, все свои надежды великий
гуманист Шолом-Алейхем возлагает на будущее. А для него оно воплощается
в чистой дружбе Федька и Файтла.

В 1908 году, по случаю 25-летия литературной деятельности,
Шолом- Алейхему послали поздравительную телеграмму из Киева, юбиляр ответил:
«Адрес растрогал меня до слез. Ведь это Киев, а Киев — это же мой город.
Быть везде на моем празднике немыслимо, но то, что я не могу быть в Киеве,
навевает на меня печаль!» Писатель умер на чужбине, в Нью-Йорке, в мае
1916 года, в разгар I Мировой войны, бойни, абсурдность которой постичь
он не мог. Зато он мог с чистой совестью сказать, окинув свою жизнь, что
сдержал слово, данное им еще в юности: «Писать правду из глубины души,
кровью сердца, но — для радости». Это кредо делает еврейского волшебника
слова близким и понятным всем народам, и особенно нашему, украинскому,
на земле которого прошла едва ли не вся его сознательная жизнь.