Имя, научное наследие Ольгерда Бочковского (1885—1939) возвращаются на Родину с досадным опозданием, хотя речь идет о выдающемся социологе и общественном деятеле, одном из интеллигентов-подвижников, которые и за пределами Украины жили Украиной. Возвращение О. Бочковского стало возможным только в 1990 е годы,когда полетели кувырком идеологические соображения и запреты и возникла естественная потребность в познании всего того, что было создано украинской диаспорой на разных материках.
Биографию О. Бочковского написать пока что непросто, даже если речь идет о коротком очерке. Слишком много в ней белых пятен. Ларисе Хосяиновой, сотруднице Кировоградского городского литературно-мемориального музея им. Ивана Тобилевича (Карпенко-Карого) удалось разыскать в архивах книгу регистрации актов о рождении римско-католической церкви Елисаветграда, в которой записано, что «Гиполит, мещан Аполлона Бочковского и Анны, урожденной Раецкой, законных супругов сын», родился 1 марта 1885 г. «на станции железной дороги Долинской» (сейчас — райцентр Кировоградской обл.). Пусть никого не сбивает с толку имя «Гиполит» (Ипполит): отец новорожденного, Аполлон Бочковский, имел польские корни; мать происходила из литовского рода, — этим и объясняется необычное для степной Украины двойное имя будущего ученого.
Евгений Маланюк упоминал Ольгерда Бочковского среди учеников Елисаветградского земского реального училища, где в разное время учились братья Тобилевичи, Е. Чикаленко, К. Шимановский, Г. Нейгауз, Ю. Яновский, а также сам Маланюк. И действительно: в 1899 г. Ипполит вместе с семьей приехал в Елисаветград. Было ему тогда 14 лет. Прежде он какое-то время учился в Екатеринославе, куда перевели служить его отца (чиновника на железнодорожной станции). Аполлон Бочковский и в Елисаветград попал, очевидно, по той же причине — перевели по службе. «В г. Елисаветграде Вокзал Х.Н.Ж.Д.» — такой адрес Бочковских, зафиксированный в документах «реалки», может означать, что жили они в какой-то служебной квартире, которая принадлежала Харьковско-Николаевской железной дороге. А вокзал в Елисаветграде — в нескольких минутах ходу от реального училища, где и суждено было в течение четырех лет учиться Ипполиту, а также его младшему брату Тадеушу.
Из материалов Л. Хосяиновой следует, что Ипполит был одним из лучших учеников «реалки». В пятом, шестом и седьмом (выпускном) классах его даже освобождали от платы за учебу, а это свидетельствовало о незаурядных успехах ученика. Все выпускные экзамены Ипполит Бочковский сдал на «отлично» и 8 июня 1903 г. получил свидетельство об окончании училища. В нем отмечены особые успехи Бочковского в овладении французским и немецким языками (а вот по русскому у него была «четверка» — единственная среди всех прочих оценок). В числе четырех лучших выпускников педагогический совет наградил его книгой «Путешествие Его Императорского Величества Наследника Цесаревича». С того момента и начинаются его жизненные странствия.
Два года Ольгерд-Ипполит Бочковский учился в Лесном институте в Петербурге, но после революционных событий 1905 г. вынужден был эмигрировать в Чехию. О причинах догадаться нетрудно: речь шла, конечно же, об участии в беспорядках, об антимонархических политических взглядах… В Праге он стал свидетелем чешского возрождения. Онемеченная интеллигенция возвращалась к своим национальным корням, и это обстоятельство не прошло незамеченным для Бочковского, как не прошли для него бесследно и лекции профессора Томаша Масарика, посвященные национальным проблемам в странах Европы. Получив в детстве польское воспитание (брат Ольгерда стал католическим священником), Бочковский со временем пришел к украинскому самоосознанию, — и произошло это вдали от Украины!
Перед Первой мировой войной он вошел в пражскую группу Украинской социал-демократической рабочей партии. Во времена Украинской Народной Республики был секретарем украинской дипломатической миссии в Праге (1918—1923). После поражения УНР работал профессором Украинской хозяйственной академии (УХА) в Подебрадах. УХА возникла весной 1922 года по инициативе Украинского общественного комитета, возглавляемого Никитой Шаповалом, и при поддержке Президента ЧСР Томаша Масарика. Борис Мартос и Евгений Маланюк вспоминали, что само название заведения должно было указывать на связь с традицией Киевской академии Петра Могилы, и в то же время — с «праосновой общеевропейской культуры (антикой)». Разместилась УХА в городке Подебрады, неподалеку от Праги: под нее передали бывшую гостиницу «У Короля Юрия». Утвержденный Министерством земледелия устав определял заведение как частную высшую школу с трехлетним обучением. Для обеспечения деятельности УХА в 1922 г. правительство ЧСР выделило 140 000 крон, — половина этой суммы предназначалась для стипендий студентам.
Как свидетельствует Б. Мартос, «чехи в своем большинстве были заядлыми русофилами», и «стремление украинцев к созданию собственного государства было им непонятно». В большой и могущественной России многие из них видели гаранта чешской государственной независимости (дескать, славянская солидарность в случае чего станет противовесом потенциальным угрозам со стороны Германии). Местному населению в Подебрадах нужно было объяснять, кто такие украинцы и чего они хотят. Б. Мартос вспоминает, что ему было поручено выступать с публичными разъяснительными лекциями. И здесь снова всплывает имя нашего главного героя. «Если я управился с этим заданием успешно, — признается Б. Мартос, — то только благодаря помощи доц. О. Бочковского. Будучи секретарем Миссии УНР, живя в Праге много лет и в совершенстве владея чешским языком, он имел широкие знакомства среди чешских литераторов и политических деятелей...»
Итак, О. Бочковскому суждено было принимать самое непосредственное участие в создании того, что его земляк Е. Маланюк назвал ЧУДОМ в Подебрадах. Имелось ввиду, что «подебрадская академия была… лабораторией, где культивировался тип нового украинца», что «Академия научила оценивать и уважать Человеческую Личность вообще, Украинскую — в частности и прежде всего». В соображениях Е. Маланюка стоит выделить также мысль об исключительном значении «культурной среды», о том, что «без культуры нет политики» …
Как педагог, ученый и общественный деятель Ольгерд Бочковский был среди творцов той «культурной среды», о которой по юбилейному поводу говорил Е. Маланюк. Библиография его трудов начинается с публикаций на чешском языке, датированных 1907 годом. Посвящены они анализу положения украинской, польской и финской наций в Российской империи. В 1913 году несколько статей О. Бочковского появилось в московском журнале «Украинская жизнь», редактируемом Симоном Петлюрой. Одна из них имела название «Проф. Т.Г. Масарик об украинском вопросе» (1913, №4). Это, кажется, первая научная рефлексия украинского ученого по поводу деятельности чешского философа и политика, который в 1918 году станет Президентом Чехословацкой республики. Впоследствии, в 1930 г., О. Бочковский издаст в Подебрадах большую монографию «Т.Г. Масарик: Национальная проблема и украинский вопрос (попытка характеристики и интерпретации)», в которой всесторонне осветит деятельность Томаша Масарика.
С именем О. Бочковского связано становление нациологии. Классическим является его труд «Введение в нациологию» (Подебрады, 1937; переиздание — Мюнхен, 1991—1992). Сокращенный вариант ее вышел в 1998 г. в издательстве «Генеза» в Киеве.
Если этнология и этнография изучают начальные фазы формирования народов (этногенезис), то нациологию интересует нациогенезис, то есть — становление и развитие современных наций. Эпоха западноевропейского этногенезиса завершилась, по О. Бочковскому, после Великой французской революции. С тех пор и берет начало пробуждение так называемых «неисторических» народов, которое со временем выльется в настоящий национальный ренессанс Европы. Речь идет о «весне народов» 1848—1871 гг.
Интересны рассуждения Ольгерда Бочковского о самом понятии нации. Отдавая должное объективным признакам нации (общая территория, общее происхождение, общий язык, религия, обычаи), решающим он все же называл субъективный фактор. Формирование современной нации невозможно без «национального сознания» и «национальной воли», которые проявляются в стремлении нации к политической и государственной самостоятельности. НАЦИЯ — ЭТО ВОЛЯ БЫТЬ НАЦИЕЙ! Что же касается роли языка, то нация нетождественна языку, однако и без национального языка она образоваться не может.
Одним из разделов нациологии является этно-нациополитика, изучающая политические аспекты бытия нации, в частности — вопрос политического самоопределения нации. Важен был его вывод о том, что «принудительная ассимиляция — политический анахронизм», поскольку «она разрушает фундамент государства, потому что закаляет силы преследуемого народа, направленные на решительное противостояние в национальном освобождении». История СССР, завершившаяся распадом коммунистической супердержавы, в которой национальная политика была ориентирована на форсированное «слияние наций» в интернационалистском экстазе, по существу, подтвердила наблюдение ученого.
Среди главных трудов О. Бочковского — монографии «Поневолені народи царської імперії: їх національне відродження і автономічні прямування» (1916), «Фінляндія і фінське питання» (1916), «Національна справа: Статті про національне питання у зв’язку з сучасною війною» (1918), «Націологія і націографія» (1913), «Боротьба народів за національне визволення» (1932) и др. В начале 1930-х О. Бочковский был членом Голодового комитета; в 1933 г. широкий резонанс получило его «Откровенное письмо» президенту французского сената Эдуарду Эрио, который не признавал факта голода в Украине.
Был Ольгерд Бочковский человеком большой эрудиции, прекрасным оратором. Знал несколько языков, и среди них грузинский, а также такие редкие языки, как каталонский и кельтский. Вне всяких сомнений, он был выдающимся ученым, чьи идеи могли бы пригодиться и современной Украине.
