В бедном грязном помещении лежал тяжело больной человек, которого туземцы называли Эко-Номико. Больной никого не узнавал, ничего не понимал, его тело непрерывно сотрясали страшные конвульсии. В углах комнаты толпились растерянные родственники — дети, женщины, старые люди; если кормилец умрет, кто его знает, что с ними всеми будет.
Вокруг Эко-Номико крутилось немало врачей, самых знаменитых и дорогих. Они приходили поодиночке и толпами; и между ними часто доходило до драки — за право лечить, т.е. за гонорары. Каждый врач предлагал свое и категорически отрицал методы других. Когда одни рекомендовали горячий пар, другие — зимнюю прорубь. Консилиум знаменитых хирургов единодушно настаивал на ампутации, хотя его члены никак не могли прийти к согласию, что именно удалять — часть мозга или половые органы. Среди профессуры было немало сторонников старой школы, которая от всех болезней использует универсальное средство — пускает кровь или ставит пиявки. Крови выпущено уже немало, за пиявками в стране также дело не стало, однако Эко-Номико ослаб еще больше. Тогда подключили народных целителей; по предписаниям восточных мудрецов они начали давать больному «безопасные» дозы змеиного яда. Но даже это не вывело его из ступора.
На каком-то этапе начали приглашать иностранных врачей. Из-за языкового барьера они постоянно путали симптомы болезни, а домочадцев довели до отчаяния, ибо прописывали «золотые» лекарства и требовали создать для больного условия, о которых никто никогда не слышал в этой стране.
Стоит отдать должное врачам — работать им приходилось в экстремальных и очень непривычных условиях. Дело, видите ли, в том, что Эко-Номико происходил из дикого племени великанов. Поэтому специально для врачей вокруг него построили сложную систему строительных лесов, стремянок, подъемных кранов и мостиков. Врачи залезали на тело пациента и оказывали медицинскую помощь, держась за натянутые канатные перильца. А что касается лекарств, то на специальной сессии Медицинской академии было решено следовать старой испытанной системе и не рисковать — давать больному гиганту не более лекарств, чем нормальному лилипуту. Тем более, что были непреодолимые трудности с доставкой больших доз на тело.
Когда у Эко-Номико уже едва прослушивался пульс, кто-то предложил не кормить и не поить больного — чтобы лучше усваивались желудком драгоценные заморские лекарства. Для сохранения внутренней энергии его спеленали по рукам и ногам, как египетскую мумию, а прапрабабка старательно законопатила окна и двери — чтобы защитить потомка от сквозняка и кислорода. Несмотря на все это, Эко-Номико начал умирать. Вызвали «скорую помощь»: спасательная бригада прибыла и начала энергично делать искусственное дыхание, не заметив, что у больного были переломаны ребра и руки. В конце концов, все согласились и на шоковую терапию. К холодному уже телу приложили электроды и подключили к высоковольтной электросети. Во всей Европе потух свет, а больной и не вздрогнул.
Послышался стон и плач домашних; на пороге появились торжественно-грустные личности из похоронного бюро, а далекая и близкая родня делила во дворе остатки наследства. Сонм врачей-лилипутов, словно муравьи с горы, начал неспешно сползать с гигантского холодеющего тела Эко-Номико. Они важно, с чувством выполненного долга — и не с пустыми карманами — расходились в разные стороны.
Осталась одна единственная надежда, что в последний момент придет великий Кто-то и скажет мертвому громким голосом: «Лазарь! Выйди прочь из могилы!» И добавит: «Развяжите его и пустите, чтобы ходил!»
