Если прислушаться к подляшским старожилам, которым не менее 80-ти лет, а иногда и под 100, можно услышать легенды и рассказы, в которых веками хранил народ перед чужими посягательствами свои духовные ориентиры. Такой живой памяткой является до сегодняшнего дня распространенная и на Подляшье поговорка «Язык до Киева доведет!». Она имеет особенное значение, ведь украиноязычные жители региона, который уже длительное время находится на территории Польши, отличаются иногда низкой национальной сознательностью, из-за чего особенно рискуют быть оторванными от корней своих предков. К тому же, использование местным духовенством русского языка в церковных проповедях и архитектура многих подляшских православных храмов, именно тогда построенных или перестроенных в русском «казенном стиле», могут служить подоплекой для мнения, что православие, будучи основой чувства «отдельности» от соседей, берет начало на наших землях из Москвы. Достаточно, однако, вчитаться в исторические документы, вслушаться в народные пересказы, чтобы убедиться, что духовным очагом, искрой из которого зажигали христианскую веру над Бугом и Нарвой, был Киев.
Известно, что наибольшая духовная святыня Киева и всей Украины-Руси — это Печерская лавра, основанная монахами Антонием и Феодосием в ХI в. Ее братию вскоре окутал ореол чудес, что и породило среди верующих стойкое убеждение об особой святости монастыря, ведь каждый в нем похороненный, даже если и был грешен, спасется благодаря молитвам святых Антония и Феодосия. Поэтому, хотя и приходил в упадок Киев, который из столицы огромной империи при Владимире Великом и Ярославе Мудром в ХV в. превратился в административный центр одного из воеводств Великого княжества Литовского (но «и Русского»), значение и слава Печерской лавры не слабели. Православные аристократы поддерживали монастырь прижизненными даяниями и завещательными записями, надеясь на вечное спасение. Так, князь Федор Сангушко, украинизированный потомок великого князя литовского Ольгерда, владевший имениями на Волыни и Подляшье, составляя в 1547 г. свою «духовницу» (завещание), велел, чтобы похоронили его тело в соборе Успения Богородицы в Печерском монастыре, рядом с предками, и выделил 50 коп грошей и золотую цепь на убранство Печерской иконы Богородицы. Другой, находящийся в родственных связях с Сангушко, волынский магнат, Михаил Богуш Боговитинович, тоже владелец нескольких подляшских имений, также желал упокоиться навеки в Печерском монастыре и отписывал ему немалые денежные суммы.
Большое значение в духовной жизни наших предков имел «Киево-Печерский Патерик» —созданный в начале ХIII ст. сборник рассказов об основании монастыря и его первых монахов. Постоянно переписываемый, а с XVII ст. перепечатанный, между прочим, в Лаврской типографии, патерик распространялся по всей Украине в большом количестве экземпляров, поддерживая славу Печерского монастыря и убеждение о его особом месте в православной Славянщине. Стало быть, и неудивительно, что привлекал он огромные массы богомольцев со всей Украины, также и из-за границы, которые шли и расспрашивали о дороге, а впоследствии «записали» свой опыт в поговорке «Язык до Киева доведет!».
Эта мудрость была близка и сердцам подляшан, которые свои путешествия, которые утомляли тело, но омолаживали душу, совершали аж до Первой мировой войны. «Кому не известно, — писал в 1882 году автор «Холмско-Варшавского епархиального вестника», подписавшийся «Крестьянин Бильского уезда», — колоссальное значение наших религиозных центров в жизни народа в целом, а, особенно, в жизни нашего простонародья. Основаны эти центры, как известно, в большинстве случаев, благодаря великим подвижникам Русской земли, которые всей своей жизнью олицетворяли известный идеал христианина-монаха. Народ не забыл о них на протяжении веков, привык посещать места, прославленные подвигами его христианских героев». К паломничеству побуждали и дела чисто бытовые, то есть надежда на исцеление от недуга либо разрешение проблем супружеской жизни.
На самом Подляшье великую славу получили чудотворные иконы в селах Старый Корнин (икона была вывезена во время беженства 1915 года в Россию и там погибла) и Годишев (сейчас здесь римско- католический санктуарий), в меньшей степени, в Бильске. Именно посещением этих мест довольствовалась основная масса паломников. Вместо этого на богомолье в Почаев, а, особенно, в Киев (за тысячу километров!) решались, как подчеркивал цитированный выше «крестьянин», «только отдельные энергичные личности». Хоть и развитие железных дорог, а, особенно, первая артерия «железной дороги», которая в 1898 году была проложена через Бильск, соединили его именно с Киевом, что обеспечило возможность быстрого и легкого путешествия, но немного подляшан могли себе позволить такую выгоду.
«С сочувствием иногда смотришь, — читаем в путеводителе по святым местам Киева (1877 г.), — на этих паломников, до предела утомленных дорогой, напрягающих остаток сил, чтобы быстрее дойти до Киева, по солнечной жаре, по горячему песку. Но для них этот труд легок, ведь они обетовались перенести это все, чтобы только побывать в святом городе и поклониться его святыням. Сам вид этого города в душах благочестивых поклонников порождает благодатное ощущение. Многие, даже пробыв здесь непродолжительное время, не могут покидать его без скорби и сожаления, и время, проведенное в Киеве, считают самыми счастливыми минутами своей жизни».
В межвоенный период, когда путь в Киев был отрезан государственной польско-советской границей, православные паломники из Подляшья заканчивали свои паломничества в волынском Почаеве, а когда и он оказался за пределами проведенной в 1944 году «линии Керзона», роль главной духовной святыни, не только для Подляшья, но и для общества православных, проживавших в пределах Польши, переняла Святая Гора Грабарка.
— Здесь у нас нет такой большой святыни, кроме Грабарки, — рассказывала мне Мария Мисиюк (1909 г. р.) из села Видово возле Бильска, в котором родился и мой отец. — Но при царе на Грабарку никто еще от нас не ходил, не было слухов. Было таких нескольких мужчин из Видова, которые в Киев ходили пешком, они уже давно умерли. Жертвовали и так шли, больше всего весной, потому что далеко идти. Иван Билокозович даже несколько раз ходил, иконки приносил. А в Почаевскую лавру — так не знаю, ходили ли, этого не помню. Мы-то уже ездили, при Пилсудском (то есть в 1930-х годах. — Ю.Г. ), я и сама бывала. В Почаеве такая красота...
Если и сегодня походить стезями подляшских церквей и послушать рассказы, услышим, что по дорогам между Нарвой, Бугом и Днепром странствовали не только паломники в Киев, но и печерские монахи, искавшие в подляшских дебрях спасения от татарского нашествия, которое произошло в первой половине ХIII в. Им по пути должны были встретиться упомянутая уже Святая Гора Грабарка, а также село Кленыки, городок Нарва (над одноименной рекой) и урочище Крыночка в Беловежской пуще.
Святая Гора Грабарка, которую в польских СМИ сейчас модно называть «православной Ченстоховой» (монастырь на Ясной горе в этом городе — наибольшая католическая святыня в Польше, которая возникла после того, как сюда в XIV ст. перевезли чудотворную икону Богородицы, которую взяли из замковой церкви в украинском городе Белзе), в местной традиции тесно связана как с Киево-Печерской лаврой, так и с эпохой Галицко-Волынской Руси. Как записано в «Галицко-Волынской летописи», в расположенном на берегу Буге подляшском городе Мельнике была в ХIII ст. чудотворная икона Спасителя, пред которой в 1258 г. молился король Даниил Романович (Галицкий): «И помолился Богу святому, Спасу Избавителю, — а это икона, которая есть в городе Мельнике в церкви святой Богородицы и сейчас имеет большую честь, — и дал ему обет Даниил-король украшением приукрасить ее».
Святая Гора Грабарка и другие места Подляшья, освященные верой и пересказами давней традиции, является еще одним доказательством, что в каждой местности, где проживает украинский народ, можно найти что-то такое, что обогащает наше представление о родном прошлом. А традиция, историческая память являются для каждой общины тем, чем для отдельного человека является его автобиография. И хотя многое из нее утрачено, потому что сейчас возникла пропасть меж поколениями дедов и внуков, но немало еще сохранилось следов наших дедов-прадедов, также и тех, о которых только что шла речь, которые они оставили, шагая к святым местам Украины...
