Невозможно представить себе Украину без голубой ленты полноводного Днепра, который гордо и величаво катит свои волны к Черному морю. Воспетый в народных песнях, прославленный в думах и исторических преданиях Днепр-Славутич сыграл заметную, правда, до сих пор должным образом не оцененную исследователями, роль в формировании украинской национальной идеи. В современном общественном сознании Днепр предстает не только и не столько как историко-географическая реалия, сколько выступает как архетипо-знаковая модель Украины в ее внепространственном и вневременном измерениях.
На протяжении многих веков Река была кормилицей, средством коммуникации для людей обоих ее берегов, а в то же время и важным природно-географическим фактором, который разграничивал, защищал и объединял население Украины. Одна из крупнейших водных артерий Европы (2248 км), она образовывала своеобразную геополитическую, скорее всего эндоцентрическую ось, вокруг которой вращалась вся украинская история. Неслучайно исходной точкой ее отсчета для древнекиевского летописца были те священные времена, когда после разрушения Вавилонской башни «от племени Яфетова» сюда пришли славяне и «сели по Днепру». Великий путь «из Варяг в Греки» (скорее, «из Греков в Варяги») связал многочисленные восточнославянские и неславянские племена в единый государственный организм — Киевскую Русь. Эта водная магистраль определяла главное направление ее торговых связей, военных походов и колонизационных потоков. Освященная поступью апостола Андрея она соединила Константинополь-Царьгород, Киев и Рим в одну цивилизационную линию хода исторического процесса в его сакральном измерении.
Днепр соединял Русь-Украину в одно целое и в то же время разделял эту целостность, порождая разнобой региональных ритмов исторической жизни страны. Детонатор такой нестабильности был заложен в начале XI в., когда вспыхнул конфликт между сыновьями Владимира Великого — киевским князем Ярославом и его братом Мстиславом Тьмутараканским, который в 1024 году захватил Чернигов и победил брата в битве под Лиственом. В 1026 году они заключили мирное соглашение, которое впервые провело разделение Руси-Украины по Днепру: «Ярослав взял эту сторону (Правобережье. — Авт. ), а Мстислав —ту». После смерти Мстислава в 1036 году черниговский стол был ликвидирован. Однако не прошло и двух десятилетий и деление по Днепру было опять восстановлено: после смерти Ярослава Мудрого на Днепровском Левобережье возникают отдельные княжеские столы с центром в Чернигове и Переяславе.
Память об этом событии оставила заметный след в общественном сознании тогдашней элиты. Обосновывая право на владение наследством своих родителей и дедов, княжеские кланы неизменно ссылались на тот прецедент, упоминая, «как нас разделил предок наш Ярослав — по Днепру». Хотя политического отделения Правобережья от Левобережья в княжеский период истории Украины так и не произошло, однако, именно тогда были заложены представления о различии исторических образов двух берегов Днепра. В древнерусских летописных текстах Правобережье выступает обычно как «эта» или русская сторона Днепра, в отличие от вражеского Левобережья (собственно степного коридора, который заканчивался под современным Борисполем ), где хозяйничали половцы. При случае замечу, что архаическая семантика этого этнонима олицетворяла для киевских книжников «ону» сторону Днепра. На этом противопоставлении обоих его берегов ( «об он пол» — половцы) и образовался этот специфически древнерусский этникон. Следует еще и помнить, что в христологии правую сторону связывают с жизнью, а левую со смертью. Последняя еще воспринимается как «ужасное предчувствие несчастий и болезней».
Во время монголо-татарского нашествия в1237—1241 гг. едва ли не сильнее всего пострадали земли-княжества Днепровского Левобережья. Переяславское княжество, которое было своеобразным политическим продолжением Киева вообще прекратило свое существование, превратившись в буферную зону между владениями русских князей и Золотой Орды. Зато очаг государственной жизни продолжал теплиться на Чернигово-Северщине. Примечательно, что в летописных источниках Северное Левобережье называлось черниговской стороной, а со второй половины XIII ст. известно еще и как «Заднепровье». Эти земли впоследствии оказались в сфере влияния Литвы, а с начала XVI в. — Московского государства. А Правобережная Украина перешла из-под власти Великого Княжества Литовского к польской короне.
В первой половине 60-х годов XVII в. с появлением на территории Украины двух гетманских правительств вновь появляется и устанавливается в исторических источниках ее деление на «ту сторону» и «эту сторону». Это политико-географическое деление, которое обусловило принадлежность разных частей Украины к разным этноцивилизационным пространствам, имело гибельные, ощутимые до сих пор последствия. Расчленив национальное тело на две Украины — Правобережную и Левобережную, оно тем самым как будто сцементировало сегментность украинского социума. Осознание политической элитой Украины общности своей истории и своей земли по обоим берегам Днепра, или говоря в дискурсе XVII в. «единоутробного братства... по эту и по ту стороны Днепра» сохранялось в политико- идеологической мысли. Так, одной из основополагающих идей Конституции Пилипа Орлика была концепция единства территории ( Раtгiа nostra ) Украины обоих берегов Днепра (Ukraina adutrague parte Вогуsthenis).
Однако «идеалы нации», как отмечал в свое время Арнольд Дж. Тоинби, несовместимы с целостностью цивилизации — регионального культурно-политического сообщества. Цивилизационно-политические и культурные различия Правобережной и Левобережной Украины определяли особенности формирования национально-культурной идентичности украинства в новое и новейшее времена. Первый, кто констатировал эту культурно-психологическую дихотомию украинского Востока и украинского Запада, был, как точно заметила Оксана Забужко в своей книге «Шевченків міф України. Спроба філософського аналізу», Тарас Шеченко. Взгляд художника фиксирует общее и различное на обоих берегах Днепра. Здесь «одна почва земли, одна речь, один быт, одна физиономия народа; даже песни одни й те же, как одной матери дети. А минувшая жизнь этой кучки задумчивых детей великой славянской семьи не одинакова. На полях Волыни й Подолии вы часто любуетесь живописными развалинами древних массивных замков й палат... По берегам же Днепра вы не пройдете й версты поля, не украшенной высокой могилой, а иногда й десятком могил... Что же говорят пытливому потомку эти частые темные могилы на берегах Днепра й грандиозные руины дворцов й замков на берегах Днестра? Они говорят о рабстве й свободе. Бедные малосильные Волынь й Подолия! Они охраняли своих распинателей в неприступных замках и роскошных палатах. А моя прекрасная, могучая, вольнолюбивая Украина туго начиняла своим вольным й вражьим трупом неисчислимые огромные курганы. Она своей славы на поталу не давала, ворога-деспота под ноги топтала й — свободная, нерастленная умирала. Вот что значат могилы й руины». Эту метафизическую расчлененность-разорванность страны ощущал и болезненно переживал и молодой Тычина: «Наш страшний суд прийшов. / Це ж він укинув борозну, якої вік не переореш. / Це ж він нам плюнув у Днепро / і розділив надвоє».
Художественная интуиция Шевченко и поэтические представления Тычины поразительно согласуются с современными концепциям Украины «между Востоком и Западом». Наиболее контраверсионной является концепция «конфликта цивилизаций» Самюэля П. Гантингтона. Очерченная им линия цивилизационного разлома пересекает Центральную Европу от Финляндии, вдоль современных границ Латвии и Литвы с Россией, разрезает пополам Беларусь и Украину, отделяет Трансильванию от Румынии, Словению и Хорватию от остальной Югославии. Эта линия является осью водораздела между Западом и Всем Другим Миром. Цивилизационные отличия Украины, скорее всего ее «раздельность» между католическим Западом и православным Востоком будут, по прогнозу ученого, и далее определяющим фактором функционирования украинского общества.
