Первые мгновения осени

Ночью на землю упала легкая прозрачная серо-голубая дымка, которая потом держалась целый день. Казалось, картину жизни, написанную летом Гирландайо или Веронезе, за ночь заново переписали импрессионисты. Все вокруг — деревья, трава, тропинки, днепровские заливы, живые существа — словно утратило часть своей субстанции и стало полупрозрачным, эфемерным. А завтра может и совсем исчезнуть.

То среди еще знойного лета явился призрак осени и напомнил нам, что «все проходит» — планы путешествий, иллюзия слияния с природой, сладкая дикарская независимость от одежды, настежь открытые целую ночь окна, долгие прогулки, белый песок и спорыш-трава под босыми ногами, несравненные днепровские «ривьеры», тугая вода, которую раздвигают руки, букет диких цветов на столе, запах полыни в доме и жареные баклажаны в холодильнике. «Все проходит! Спешите! Не теряйте времени, наслаждайтесь — остался только кусочек!»

Если в такой день оказаться на левом берегу Великой реки, то какими-то рудиментарными органами чувств, сохранившимися где-то в глубинах памяти, можно ощутить дуновение безграничной степи, подкатившей к древнему городу и остановившейся тут — нечто загадочное, опасное и до сих пор дикое. На левом берегу — несмотря на безразличные индустриальные провалы, паутину линий электропередач и новостройки — до сих пор остались места, где видно далекий, в тонких силуэтах травы горизонт. А если лечь на душистую траву, приложить ухо к земле и внимательно прислушаться, то можно уловить далекий, едва слышный стук копыт. И ветер свистит. Свои? Чужие? Откуда — с севера или с востока?

Рядом с вавилонскими башнями киевской застройки на левом берегу теплятся маленькие села со старинными названиями; когда села сносят, исчезают и названия — их даже не используют для названий улиц. Сейчас там в огородах еще пышно и обильно цветут тыквы, мальвы, хризантемы; красуются важные зелено-голубые кочаны капусты; пахнет землей и сухой листвой. А сразу за огородами начинается поле, где доживает жизнь маленькая, чудом уцелевшая речушка — бывший приток Днепра. Вокруг тихо-тихо, только какая-то птичка щебечет в камышах. На улицах под исполинскими грушами все еще лежат осиротевшие, отполированные до блеска толстые колоды, на которых когда-то собиралась вечерами молодежь — поколение за поколением. Через шаткую ограду «палисадников» свисают те же тыквы, увитые небесно-голубыми вьюнками; улица-дорога поросла упрямым спорышом. Все цветет и плодоносит. Стоит большая тишина — людей совсем не видно. Мелькнула мысль: «Почему бы не включать подобные живописные оазисы в городскую застройку, соответственно обустроив их?» Почему не оставлять материальное упоминание об уничтоженном селе, откуда все мы — зазнавшиеся мещане — вышли? Одни раньше, другие позже. Одни вспоминают с благодарностью, а другие — совсем отреклись.

Великая красота — природы, человека, мысли — это всегда мистерия, от которой щемит душа. Именно об этом говорится в послании к международному форуму «Встреча во имя дружбы людей» Римского Папы Иоанна Павла II (форум проходит в Римини, Италия). Иоанн Павел II уверен, что созерцание прекрасного имеет не только эстетическую ценность — оно ведет современного человека к правде, к Богу как источнику всего прекрасного: «Сейчас многие думают, что действительность, проза жизни отчуждены от красоты природы, искусства, человека, которые могут поражать нас своей необычайной привлекательностью. Однако, осмелится ли кто-то отрицать, что любование, например, закатом солнца в горах, безграничностью моря или человеческим лицом порождает в нас особое ощущение глубин реальности? То же самое можно сказать о духовной красоте, проявляющейся в акте справедливости, в жесте прощения, в жертве, принесенной с радостью и благородством (можно еще добавить — в таланте человека). В такие моменты чувство и разум ощущают себя в единстве — красота адресует себя человеку в целом и, кажется, шепчет нам: «Ты не будешь несчастным, желания твоего сердца исполнятся; более того — они уже исполнились! Именно в это мгновение!» В Библии, книге Мудрости, написано: «Через величие и красоту Создания можно — по аналогии — распознать его Автора».