Хочу быть сыном правды, а не зла, сыном царства Божьего, а не мирского.
Запись 22-летнего студента
Михаила Сергеевича Грушевского
Вы когда-нибудь задумывались над тем, для чего люди пишут дневники? Без сомнения можно сказать, что молодой студент Михаил Грушевский делал ежедневные заметки для собственной рефлексии, для того чтобы лучше разобраться в своем собственном духовном состоянии и реакции на те или иные события в своей жизни.
Михаил Грушевский писал этот дневник в период обучения в Киевском университете Св. Владимира. Из его заметок мы можем почерпнуть интересные данные об общественно- политической деятельности ученого в составе Старой Громады, об украинском движении начала 90-х гг. XIX в., об известных ученых, образовательных деятелях — В. Антоновиче, О. Конискогом, О. Барвинском, О. Оглоблине и ряде других. Сегодня, когда сформировано новое направление историографии «грушевсковедение», которое лелеется учеными многих институций и изданий Украины и за границей (здесь особенно следует вспомнить достижение «Украинского Историка», главным редактором которого является Любомир Винар), важным является привлечение большого количества источников для исследования жизни и деятельности одного из наиболее выдающихся историков нашего государства. В архивах нашей державы и Российской Федерации хранится множество документов и материалов, которые непосредственно касаются биографии Михаила Сергеевича Грушевского и его творческого наследия. Над обнаружением и проработкой этих источников, их публикацией работают многие историки, среди которых следует вспомнить Р. Пирога, О. Копыленко, Я. Дашкевича, Я. Малика, В. Потульницкого, В. Кухара и ряд других.
Дневник молодой Грушевский начал вести, когда посещал родителей во Владикавказе после окончания второго года обучения на историческо- филологическом факультете Киевского университета Святого Владимира. Его заметки охватывают период с 16 августа 1888 до 12 декабря 1893 года. Собственно, до 1890 года Грушевский еще был студентом, а уже в 1891—1893 гг. стал профессорским стипендиатом в Киевском университете Св. Владимира и учился на магистериуме.
Вообще, дневники являются очень ценным источником для изучения биографии того или иного человека или исследования какого-то исторического факта. Это и неудивительно, поскольку именно на страницах таких документальных источников раскрываются мгновенные состояния людей, их реакция на тот или иной случай, общее духовное и психологическое состояние. В нашем же случае дневник (кстати, стиль и орфография автора сохранены) отображает мысли и чувства молодого студента, который только стоит на дороге формирования, который колеблется, кем ему быть в жизни — монахом или, может, ученым. Листая страницы дневника молодого Грушевского, видим образ чрезвычайно эмоционального, впечатлительного, глубокого и в то же время несколько наивного юноши, который проторяет свою дорогу в жизнь.
Следует помнить, что Грушевский писал этот дневник уже после окончания Тифлиской гимназии, период обучения в которой он считал одним из худших в жизни. Гимназийная жизнь, как рассказывал о ней Грушевский позже в своих «Воспоминаниях», «удручила меня своим однообразием, а заодно своими грубыми прикосновениями ранила и задевала мои нервы, привыкшие к атмосфере мягкой, любовной, неспособные к сопротивлению и борьбе». О внутренних сомнениях молодого Грушевского относительно избрания будущей профессии свидетельствуют его записи: «Все- таки живет во мне мирской соблазн, все таки тянет меня он как и раньше. Не хочу ни славы, ни богатства, ни радостей, пусть незнающим пройду я весь возраст и в могилу сойду, только бы работать мне, только бы учиться и учить...» И в то же время молодой студент под впечатлением от встречи с одной из знакомых его родителей, несмело записывает мнение «...может и я буду профессором?» Сомнения относительно избранного пути покидают его уже в январе 1892 года, когда магистрант пишет, что не сожалеет об отказе от того, чтобы стать монахом и считает выбор в пользу науки правильным и единственно верным.
На основании записей, сделанных в дневнике, можно проследить период духовного роста молодого Грушевского, начало его зрелости как ученого. Интересно, что Михаил Грушевский постоянно себя оценивал с точки зрения христианских догм, соблюдения церковных правил и потому, давая себе оценку (сознательно или нет), начинает называть себя разнообразными обвинительными словами наподобие: «мизерное я создание», «я окаянный», «самый окаянный из окаянных». В молитвах, призывах к Богу, он просит помочь побороть «забвение, леность, неведение...» и «всякие гордости и злобу, и лукавство». И в то же время даже свои естественные реакции на первые достижения в научной сфере молодой Грушевский оценивает как греховные. Примером этого может служить запись от 2 октября 1888 г.: «...я горжусь своей работой; эти паршивые opuscula (небольшие по объему произведения) надули меня так, как ту жабу». Уже сдав экзамены и готовясь к поступлению на магистериум в 1890 году, Грушевский пишет: «С точки зрения церкви и молитвы — я немного ленив — хочется отдохнуть, быть свободным, не беспокоиться...»
Большую роль для молодого ученого еще с 1888 года играет Божье благословение, которое он просит в начале каждого нового дела. Такие молитвенные записи встречаются довольно часто: когда начинал писать работу об истории Киева — чтобы удалась; когда мысли о бракосочетании его отвлекали от работы — чтобы его покинули «эти грешные думы»; когда просит личного счастья (это уже в одной из последних записей). Из заметок молодого Грушевского видно, насколько важными для него были исповедь и причастие. И если в 1880-1890 гг. он пишет о том, как морально подготавливается к принятию Святых Таинств, то уже позже пытается проанализировать, как все-таки исповедь и причастие важны для его внутренней рефлексии, для «возвращения к себе». В записи, датированной 1891 годом, читаем, что причащается молодой ученый «скорее ради просвещения ума моего, сил своих увеличения и освящения воли». В то же время, очень откровенными являются записи о тех грехах, которые юноша исповедовал перед батюшкой, иногда даже появляются откровенно интимные признания.
В одной из записей, сделанной уже в период обучения в магистериуме, молодой Грушевский начинает проявлять «зацепки за мирские блага». Предвидя будущую исповедь, он пишет: «...а что если он (священник) скажет о милостыне — отдать все? И почувствовал я, что это мне было бы тяжеловато, что я попросил бы попущения, или не сделал бы». Очевидно, такая любовь к светской жизни, к ее преимуществам и уюту, приводит к тому, что молодой ученый чувствует вину за это перед Богом: «я чувствую виновным себя за то, что не могу отречься от самолюбования, что мне хочется личного счастья в сем мире, что я углубляюсь слишком в мировую деятельность, потасовку, покрывая это (правдиво или нет?)...»
Духовная борьба не покидает молодого студента второго курса. Михаил Грушевский все время пытается выяснить — для чего он рожден, в чем его призвание? Поскольку на период первой записи он уже учится и более-менее попробовал себя в сфере науки, то его выбор больше склоняется к тому, чтобы стать ученым, а не монахом. Студент оправдывает свой, еще, возможно, не полностью осмысленный, выбор: «Боже, мой Боже, ведь не отрекаюсь я от Тебя, и если бы Ты сказал мне идти за Тобой, я б по-видимому пошел»... Эта запись сделана в первый день ведения дневника молодым Грушевским, т.е. 16 августа 1888 года.
Религия и наука — эти два стержневых понятия в жизни студента Грушевского довольно долго были для него вообще не соотносимыми, и только 21 сентября 1888 года он записывает результат своих размышлений о том, что нужно «... не религию мешать к мирскому делу (в этом контексте — науки), а дело нужно так возносить и освещать, чтобы можно было его вознести до религии...»
От самого начала ведения записей четко можно проследить, насколько молодой студент готовил себя к служению народу. Даже его сны свидетельствуют о том, как глубоко и близко он иногда принимал к сеодцу национальные вопросы: «Снится мне всякий вздор: то как будто Государыню где-то встретил и упав на колени прошу свободы для украинского языка». Эта запись датируется 6 октября 1888 года. Даже такую вещь, как покупку книжек, он оценивает как национально сознательный гражданин и альтруист: «такая библиотека есть ценная штука и на это время и на потом — будучи и мне, и другим».
В одной из последних записей (16 апреля 1893 года) магистрант Михаил пишет: «Господь дал мне охоту делать для своего народа, добавил к этому какой ни есть талант и обстоятельства и материальные средства». Такая уверенность в определенности свои миссии была нехарактерна для студента Михаила, когда он за четыре года до этой записи высказал сомнение: «кто знает, будет ли из моего пива квас». Конечно, молодой магистрант не мог предусмотреть, что его ожидает в будущем и то, что его имя золотыми буквами будет выгравировано на страницах истории нашего государства.
Бесспорно, его успехи на ниве научных достижений были возможны благодаря природным талантам, но в то же время и потому, что молодой Грушевский с самого начала считал, что тяжело работать — это задание каждого христианина: «работа лучше грешного безделья, работа — не похоть, а долг...»
