Иногда постичь суть исторических драм позволяет не очередное, возможно, сотое уже по счету повторение трафаретных «прописных истин», а острый, свежий, неожиданный взгляд противника — нескрываемого врага. Поэтому нам, украинцам, следует не только усвоить насущные уроки, в концентрированной форме изложенные в воспоминаниях Владимира Винниченко, Петра Скоропадского, Дмитрия Дорошенко, статьях Симона Петлюры, других произведениях основных действующих лиц грандиозной исторической драмы 1917—1921 годов, но и внимательно вчитываться в массив мемуарной литературы, оставленный теми политиками, военными лидерами, писателями, людьми культуры, которые были настроены враждебно (часто — откровенно по-вражески) к украинской государственной самостоятельности. Степень таланта подобных авторов является, бесспорно, различной, однако нам не обойтись (если хотим знать свою историю такой, какой она на самом деле была, во всей ее многогранности, и идти в будущее не вслепую) без этих горьких, даже едких лекарств — не все же время лакомиться «сладким медом» национальной самовлюбленности... Нужно же искать честные ответы на фундаментальный вопрос: почему тогда была утрачена государственность?
Одним из наиболее заметных произведений в этом ряду есть, безусловно, 5-томные «Очерки русской смуты» (Брюссель — Берлин, 1923—1926), которые принадлежат перу генерала Антона Ивановича Деникина (1872—1947). По-видимому, нет необходимости представлять читателю эту нерядовую историческую фигуру; заметим только, что интерес к наследию Деникина усиливают, кроме остального, два обстоятельства. Во-первых, это политически ангажированная (мягко говоря) пропагандистская кампания в русских СМИ вокруг персоны «генерала-патриота», дополнительно стимулированная «красивым» государственническим жестом — посещением премьер-министром Российской Федерации Владимиром Путиным могилы Деникина в Москве (с откровенно антиукраинским комментарием, содержание которого сводится к тому, что генерал вполне правильно толковал отношения между Москвой и Киевом как «внутреннюю проблему» единого «русского народа»). И, во-вторых, следует признать, что Деникин был наделен определенным литературным даром; он умел писать четко, ясно, прозрачно и (не всегда, но в лучших разделах «Очерков») довольно честно. При этом генерал-писатель часто находит в себе силы укротить чувство злорадства, описывая разрушение украинской государственности, хаос, анархию и распад жизнеобразующих социальных институтов на нашей земле. Наоборот, можно почувствовать своеобразную грусть и горечь, с какими Деникин рассказывает об этой трагедии — по всей вероятности, потому, что не воспринимал Украину («Малую Россию») как отдельное государственное образование, а, наоборот, ощущал ее как что-то «свое»...
Прежде чем кратко рассказать о содержании одной из составных частей «Очерков русской смуты» — «Гетманство и Директория в Украине» (1925 г.; именно этот раздел будет находиться в центре нашего внимания), необходимо еще раз отметить, что войска Добровольческой армии и в целом Вооруженных сил юга России, которыми командовал Деникин, стояли на платформе «единонеделимой» великороссийской государственности (хотя лично генерал не объявлял себя монархистом-имперцем, не желая, очевидно, опережать события). Политик, журналист и писатель Василий Шульгин, издатель пресловутой газеты «Киевлянин», истерически заявил в начале сентября 1919 года, после захвата Киева деникинскими войсками (и это полностью совпадало со взглядами самого главнокомандующего): «Этот край русский, русский, русский... Сегодня, после страшной грозы, которая пронеслась над нами, восстанавливая «Киевлянин» на старом попелище, я опять хочу повторить: да, Юго-Западный край (так в тексте, — И. С.) русский! Мы не отдадим его — ни украинским изменникам, которые покрыли его позором, ни еврейским палачам, которые залили его кровью» (отношение к украинцам в комментариях не нуждается — черносотенное; таким же было отношение к евреям — дикие погромы, устраиваемые деникинцами в Киеве, «обосновывались», кроме всего прочего, и национальным составом сотрудников органов ЧК). Это — идеология убежденного врага украинской государственности — и, прибегая к массовым расстрелам «украинских сепаратистов», войска генерала реально выполняли функцию коллективного палача нашего народа. И на первых же страницах «гетманства и Директории в Украине «сам Деникин с циничной откровенностью изложил свое кредо: «Украина должна, обязана стать, наконец, на путь русской государственности, должна, наконец, пройти сквозь узкую щель украинского шовинизма (и это говорит убежденный русский националист и шовинист! — И. С.) в широкие ворота свободного от большевиков государства российского».
Тем не менее рассказ о правлении гетмана Скоропадского, который занимает чуть ли не половину общего объема «Гетманства и Директории в Украине», содержит немало интересных и объективных мыслей. Отмечая, что «на стороне гетманской власти стояли еще достаточно широкие бездеятельные обывательские круги, которые не понимали содержания происходивших событий, и стремились к покою, безопасности и порядку — какой угодно ценой», Деникин пишет, что кроме того, Скоропадского поддерживали Союз хлеборобов-владельцев (и вообще большие земельные магнаты, «весь сектор крайних правых, земельная и финансовая элита — максималисты в сфере классовых целей и интернационалисты в способах их достижения» (элегантное изречение автора!). И, конечно, огромную роль имела поддержка немецкого оккупационного военного командования. Хотя Деникин явно преувеличивает, когда пишет о «полной зависимости Украины и полной подчиненности ее немецкой общей и экономической политике, которые при гетмане не только не ослабели, но даже выросли». И тем более неправдивы утверждения генерала о «национальном шовинизме и украинизации», которые якобы «легли в основу программы гетманского правительства. Сам гетман в официальных выступлениях торжественно провозглашал самостоятельность Украины на вечные времена и проклинал Россию, «под игом которой Украина стонала на протяжении двух веков». Правительство в формах бессмысленных и оскорбительных порывало связь с русской культурой и государственностью». Это совершенно не соответствует исторической действительности 1918 года — ведь сам Деникин признает, какую существенную политическую поддержку предоставляла украинскому гетману, например, великодержавная русская партия кадетов, которая тогда окопалась в Киеве...
После внимательного прочтения мемуаров Деникина становится понятным, в каком трагикомическом положении оказался гетман Павел Скоропадский, чем дальше, тем больше, в меру ослабления позиций берлинского кайзеровского правительства и немецкой оккупационной армии, вынужден опираться, в частности, на великодержавные пророссийские круги в Киеве (такие, как «Киевский национальный центр», который представлял ярых монархистов и, в частности, провозглашал и такое: «Украинцы — не нация, а политическая партия, взращенная Австро-Германией; большинство населения Малороссии считает себя русским народом, и свято, неизменно хранит верность растерзанной России и ее союзникам». И далее — мнение, с которым, при всей украинофобии авторов, нелегко, к сожалению, спорить: «И Центральная Рада, и гетманское правительство целиком оторваны от страны». Вот в этой оторванности — корни всех дальнейших событий...). И вот финал Скоропадского: попадая в зависимость от таких одиозных шовинистических движений (сам Деникин пишет, между прочим, что «к гетману и украинскому правительству Киевский национальный центр относился с огромной враждебностью»), гетман завершил свое правление декларацией о том, что «бывшая мощь и сила Российского государства должна быть восстановлена на основах принципа федерализма. Украина должна сыграть ведущую роль в этой федерации, поскольку именно Украина показала пример законности и порядка». И какими бы словами о «не большевистской будущей России» не сопровождался этот цитированный выше Указ гетмана Скоропадского от 14 ноября 1918 года — такая постановка вопроса говорит сама о себе...
Теперь об отношении автора «Истории русской смуты» к Украинскому национальному союзу во главе с Винниченко и Петлюрой. Интересный аспект: как пишет Деникин, «в глазах общественных деятелей и просто обывателей (очевидно, «истинно русских»! — И. С.) Украина Винниченко мало отличалась от Украины советской». Легко понять, что для «единонеделимца» Деникина Директория, Украинская Народная Республика, украинская соборная государственность как таковая — это что-то априори преступное, политически враждебное, абсолютно неприемлемое, это «малороссийский сепаратизм», «воровское расчленение Великой России» (к тому же, Антон Иванович постоянно «клеймит» Винниченко и Петлюру за «авантюрный заговор с большевиками». Содержание переговоров украинских национальных лидеров с Москвой, в конечном счете, как и достоверность самого факта таких переговоров является темой отдельной дискуссии, сейчас же заметим только, что во всяком случае странно слышать такие обвинения из уст Деникина, деятеля, очень зависимого тогда от военной и политической поддержки государств Антанты, в первую очередь Франции, при всей патриотической риторике).
Однако когда Деникин пишет, что одной из основных причин поражения Украинской Народной Республики было прежде всего то, что «с самого начала на движении Винниченко — Петлюры был отпечаток анархии» — то это, необходимо признать, жестокая правда истории, а не злостная выдумка врага. К тому же, это такая правда, осознание которой нам сегодня особенно необходимо. А именно: главным фактором разрушения украинской государственности (и в эпоху Хмельниччины и Руины, и в рассматриваемую эпоху, и в наши дни тоже!) является отнюдь не «нехватка демократии», а, наоборот, неспособность и несостоятельность господствующего политического класса нации к консолидации власти, хроническая украинская болезнь «семигетманщины». Думайте же, делайте выводы пока еще не очень поздно...
Очень колоритно описывает генерал Деникин тот хаос, который возобладал на территории Украины в конце 1918 — в начале 1919 года. Так, о ситуации в Екатеринославе, который (подобно Киеву) множество раз переходил «из рук в руки» и менял власть, читаем буквально такое: «Украинский хаос как можно лучше характеризуется состоянием дел в несчастном Екатеринославе; о нем сообщалось в середине ноября следующее: «Город разделен на пять районов. В верхней части расположились добровольческие дружины; в районе городской думы — еврейская самооборона; далее — кольцом охватывают немцы; добровольцев, самооборону и немцев окружают петлюровцы, и, наконец, весь город в кольце большевиков и махновцев». Если тут Деникин и несколько преувеличивает (что, конечно, является вполне возможным), то, похоже, не слишком.
Деникин стремится проанализировать не только сугубо военно-политическое, но и социальное содержание событий Украинской Революции. Он пишет: «Винниченко объявлял декреты целиком большевистского толка о социализации, национализации, изъятии «буржуйских» ценностей; эти призывы находили соответствующую почву в крае, который еще не прошел всего круга большевистского опыта. Директория разжигала социальный пожар ради своего утверждения, не имея потом возможности локализовать его ради своего существования. Полубольшевизм Директории не удовлетворял совершенно никого и, естественно, катился по инерции в сторону большевизма Советов». И хотя далее автор прибегает к безапелляционно и невероятно категорическому обобщению: «Люди, которые наблюдали жизнь Украины того времени, в один голос, задолго до переворота, пророчили правлению Директории судьбу короткого и бесславного этапа на пути к большевизму и, по общему признанию, этот этап, когда он наконец осуществился, имел наиболее анархический характер из всех девяти «режимов», сменившихся в Украине» — несмотря на эту безапелляционность питательная среда для раздумий есть...
Известен древний, очень старый, однако мудрый совет: учиться можно и нужно даже у врагов (более того, иногда в первую очередь у них!). Книга Деникина — убедительный пример того, что эта истина, как и раньше, в полной мере является актуальной.
