В Украине жертв соловецкой трагедии поминают в октябре-ноябре, когда в эпоху «большого террора» было казнено более 1100 «контрреволюционеров». Но были и другие массовые расстрелы — в декабре 1937-го и в феврале 1938-го. Тогда также замучили сотни заключенных, среди них — украинские писатели, ученые, рабочие, селяне...
Судьба Николая Зайца — капля, в которой отразились масштабные события новейшей истории.
МОГИЛЫ НЕ НАЙДЕНЫ
В октябре 1990 года жительница Чернигова пенсионерка Зинаида Гаврииловна Турчина послала письмо в прокуратуру Донецкой области.
«Прошу рассмотреть вопрос о реабилитации моего мужа Зайца Н. В., 1896 г. рождения, уроженца с. Новоселки, Галиция, — написала женщина, которая более полувека не имела никаких сведений о своем первом муже. — Мой муж Заяц Николай Васильевич, украинец... работал управляющим коммунальным банком г. Артемовска Донецкой области... 1 февраля 1933 г. он был арестован Артемовским ГПУ Донецкой области по обвинению в участии в контрреволюционной организации. Постановлением тройки при коллегии ГПУ УССР от 1 октября 1933 года Заяц Н.В. приговорен к лишению свободы на 10 лет. До февраля 1934 года я изредка получала от мужа известия о его местонахождении. В феврале, получив от него письмо из лагеря на Соловках, я отправила ему посылку, которая была мне возвращена, и на мой запрос я получила из лагеря сообщение, что мой муж Заяц Н.В. выбыл. Но куда? Неизвестно. С тех пор никаких известий о его дальнейшей судьбе я не имею. Прошу, по возможности, сообщить о его судьбе или о месте захоронения моего мужа».
Ответ из прокуратуры не задержался, но в нем — только два предложения о том, что постановление тройки отменено, уголовное дело прекращено, Заяц Н. В. реабилитирован. Вопрос же о его судьбе остался без ответа...
В архивном деле, которое хранится в Донецке, нет сведений о «соловецком следе» Николая Зайца. Жаль, что в то время никто не посоветовал Зинаиде Гаврииловне «постучаться» в архангельские двери. Там открыли бы, ведь прокурор Архангельской области еще 17 июля 1989 года утвердил заключение о реабилитации ее бывшего мужа, которого во второй раз, как ныне стало известно, наказали в местах заключения. В выводе в отношении Зайца отмечено: «содержался в СЛОНе (Соловецком лагере особого назначения. — C.Ш. ). Особой тройкой УНКВД по Ленинградской области 14 февраля 1938 г. (протокол № 303) за сохранившиеся антисоветские взгляды постановлено — расстрелять. Постановление исполнено 17 февраля 1938 г.».
Все в этой казенной бумаге — правда. Но напрасно было надеяться, что архангельцы сами разыщут в Украине кого-то из семьи Николая Зайца, чтобы послать справку о реабилитации. В графе «данные о родственниках» в выводе прокуратуры отмечено: «Сведений в деле нет».
Зинаида Гаврииловна пережила крах советской империи, но правды, которой искала, не нашла — умерла 22 января 1997 года. В конце ХХ века в Киеве увидел свет научно-документальный трехтомник «Остання адреса. До 60-річчя соловецької трагедії» (1997—1999), в котором опубликованы архивные материалы об украинских «соловчанах». Но даже если бы пани Турчина дожила до выхода этих книг, маловероятно, чтобы ей в руки попали тома, которых в книжных магазинах не найдешь (они изданы на средства благотворительных организаций и посланы преимущественно в библиотеки и в облуправления СБУ).
Следовательно, мы знаем, когда и каким способом человека лишили жизни. Но где именно расстреливали и хоронили (если хоронили) обреченных? К сожалению, и до сих пор нет у исследователей точных данных о месте казни 198 заключенных Соловецкой тюрьмы, в частности, и Николая Зайца. Известно, что это был третий массовый расстрел «соловчан» с начала карательной операции 1937—1938 годов. Протокол № 303 подписала 14 февраля 1938-го особая тройка Ленинградского областного управления НКВД во главе с Михаилом Литвином. Акты о исполнении приговора засвидетельствовал собственной рукой Николай Антонов: «Приговор Тройки... приведен в исполнение 17 февраля 1938 года...».
ПЕРВЫЕ ДОПРОСЫ
О жизни Николая Зайца кое- что известно из материалов его архивного уголовного дела № 30700-фп, которое хранится в Донецке. Родился в 1896 году в селе Новоселки (Галичина). Последняя должность до ареста — заведующий операционным сектором отделения Цекомбанка в Артемовске на Донетчине. Обвинен по статье 54-11 УК УССР как участник контрреволюционной организации, которая проводила подрывную работу, направленную на низвержение советской власти. Постановлением тройки при Коллегии ГПУ УССР от 1 октября 1933 года лишен свободы на 10 лет.
На первом допросе Заяц рассказал о себе следующее. В 1918—1919 годах служил в Галицкой армии и попал в польский плен. Оттуда бежал, скрывался, работал в сельском хозяйстве. С 1920 по 1928 год — в Красной армии. Впоследствии учился в Киевском институте обмена и распределения (1928—1931), работал на Артемовском мясокомбинате, а с 1932-го — до ареста — служил в коммерческом банке. На втором допросе добавил, что в 1918 году добровольно вступил в ряды Сечевых стрелков. В полку дослужился до должности бунчужного. Вместе с петлюровцами дрался против красных (один день), заболел и попал в тыл. После побега из плена скрывался в Каменец-Подольском, где несколько месяцев работал в частной типографии; впоследствии, когда поляки амнистировали галицких военных, прибыл во Львов. Экстерном сдал экзамены за семь классов гимназии (1922) и поступил на юридический факультет украинского университета. А через год студент Степан Коцюба привлек Зайца в «Боевую организацию», которой руководил Алексей Яворский (будущий заключенный Соловков, обвиненный в принадлежности к руководящим структурам УВО).
Осенью 1924-го во Львове Заяц принимал участие в совещании при участии Приступы, Березинского и других, которые обсуждали вопрос о создании повстанческих центров на территории УССР.
На совещании, отмечено в протоколе допроса, Заяц понял, что «Боевая организация» является активным центром УВО, которая ставила своей целью создать «Великую Самостоятельную Украину из территории УССР, Западной и Восточной Галичины и Польской Волыни». А в конце года во Львов прибыл с директивами какой-то Ясенчук (также будущий «соловчанин»), после чего Зайца направили в Киев — для связи. Пересечь границу с первой попытки не удалось. Отсидев 30 суток под арестом, в апреле 1925 года Заяц, уже с другим связным, перешел на территорию УССР у Волочиска, где в пограничном отряде ему выдали документы для поездки в Киев.
НАСТОЯЩИЙ КОНТРРЕВОЛЮЦИОНЕР
Далее в протоколе допроса изложено, с кем встречался Николай Заяц в УССР. Он, в частности, посетил конспиративную квартиру разведупра Рабоче-крестьянской красной армии на тогдашней улице Воровского (ныне Крещатик), 25, где обстоятельно рассказал Алексею Яворскому о состоянии дел во Львове. Общался с Зелениным, который его инструктировал, а в мае 1925-го — опять пересек границу у Волочиска. При содействии Яворского украинский подпольщик Заяц «работал» на разведупр Красной армии до 1928 года: исполнял обязанности курьера, уполномоченного. В 1927 году стал кандидатом в члены КП(б)У. На основании ходатайства этого управления галичанину выдали документы о его службе в РСКА с 1920 по 1928 год.
Донецкие исследователи обратили внимание на такое обстоятельство. В отношении Николая Зайца и другого арестанта — Леонида Михенко (бывшего военного Галицкой армии, а впоследствии руководителя сектора поставки Киевского филиала Всеукраинского аптекоуправления) — чекисты провели следственные действия почти одновременно. Зайца допросили 11 и 15 февраля 1933 года в Артемовске, а Михенко — 17 февраля в Киеве. В показаниях обоих обстоятельно раскрыта организация канала нелегальной связи между Галичиной и УССР, совпали названные подпольщиками фамилии. Следовательно, если отбросить субъективизм и режиссуру следователей ГПУ, встает картина реальных событий, которые происходили в середине 20-х годов прошлого века, считают авторы очерка.
Безусловно, настоящая УВО имела определенные позиции в Украине. Заяц и Михенко какое-то время принимали участие в подпольной деятельности, а поэтому, по мнению исследователей, «могли быть использованы как источники информации для «Украинской военной организации», впоследствии — ОУН. Только в материалах дел не просматривается их антигосударственная деятельность в подполье. И, как уже ныне доказано, сами дела были сфабрикованы органами ГПУ».
На Соловках сотрудники оперчасти характеризовали Зайца как националиста, но в существующих архивных материалах сведений о нем мало. Только в справке в отношении Михаила Качанюка (члена УВО, «увиста», который в УССР «проводил вредительство на культурном фронте») отмечено: Качанюк ненавидел коммунизм и советскую власть, в лагере общался с украинскими националистами Корсовецким, Полищуком, Олийныком, Середой, Курбасом, Прокопенко, Зайцем и некоторыми другими. Капитан госбезопасности Петр Раевский, который в октябре 1937 года временно исполнял обязанности начальника Соловецкой тюрьмы, подписал справку в отношении Зайца: «Находясь на Соловках, занимается контрреволюционной деятельностью среди заключенных. Доказывает, что все процессы, проходящие в Советском Союзе, — это туфта, правительство их устраивает для своих выгод».
Во всех 38 «соловецких» делах, которые фигурируют в протоколах тройки: № 81—85, 134, 198— 199 и 303, решение в отношении обвиненных одно — расстрелять.
... Где-то на Львовщине, наверное, и ныне живет родня Николая Зайца (кто-то из Самборского района приезжал к Зинаиде Турчиной за фотокарточками и документами, которые у нее оставались). Возможно, галичане откликнутся на эту публикацию «Дня»?
