Украинцам, к сожалению, часто недоставало твердости в отстаивании собственных интересов. Желание многих из них «прогнуться» под обстоятельства, уступчивость по отношению к украинофобам до сегодняшнего дня является главной причиной наших проблем. Но все же — так было не всегда! В начале ХХ в. Е. Чикаленко в письме к «историческому пессимисту» В. Винниченко справедливо отмечал: «история наша — сие сплошная борьба за национальное существование, и она имеет массу интересных моментов». Однако до сих пор этот оптимистический реестр не составлен, что очень мешает укреплению национального достоинства украинцев путем формирования украиноцентричной исторической памяти.
В этот реестр должно быть внесено до сих пор малоизвестное, но поистине важное историческое событие — отмечание в 1920 году в Одессе 59-й годовщины со дня смерти великого украинского поэта и художника Тараса Шевченко — единственное в истории Одессы, которое сопровождалось многотысячными уличными митингами и демонстрациями, да еще и с участием многочисленных военных. К тому же, это была вообще самая массовая общественная акция за историю Одессы ХІХ — первых десятилетий ХХ вв.
Обстоятельства проведения Шевченковского праздника в 1920 г. в Одессе коренились в предыдущей истории местного украинского национального движения и, в частности, циркуляции образа Т. Шевченко среди одесситов. С середины ХІХ в. в Одессе не прерывалась крепкая традиция празднования юбилеев Т. Шевченко, почти исключительно дат его рождения, которые являются одним из ярчайших свидетельств мощного украинского звучания в культуре города. Одной из ярких черт одесских шевченковских праздников в 1918—1920 годах было их мощное объединительное содержание, чему способствовало пребывание в Одессе многочисленных уроженцев Западной Украины, по большей части галичан — интеллигенции, служащих австро-венгерской армии, бывших пленных, воинов Украинской галицкой армии (с 1920 года — Красной Украинской галицкой армии, КУГА).
Несмотря на захват Одессы в феврале 1920 года, большевики еще не имели достаточных сил для установления тотальной власти и потому были вынуждены лавировать. На то время воин четвертой стрелецкой галицкой бригады, а впоследствии один из самых выдающихся украинских поэтов — В. Сосюра с большим удивлением понял, что оказался фактически в тех же по духу петлюровских войсках, которые не скрывали своей идеологии. Один из галицких стрелков вспоминал, что «мы в своих разговорах вовсю критиковали советскую власть, не боялись никаких доносов и наказания за это». В Одессе действовал ряд украинских учреждений, прежде всего «Просвіта», партии социалистического, однако гораздо более украиноцентрического, чем РСДРП(б), направления — Одесский областной комитет Украинской партии левых социалистов-революционеров (боротьбистов) и областной комитет Украинской партии коммунистов-боротьбистов Херсонщины и Таврии.
Именно в таких очень непростых условиях 9—10 марта 1920 г. в Одессе впервые прозвучали сообщения о подготовке к празднованию Шевченковской годовщины. Наверное, идея уже традиционного отмечания годовщины поэта, конечно, с сугубо классовым звучанием могла существовать в большевистских кругах, однако в достаточно скромных, никак не уличных масштабах. Тем не менее, в начале марта руководство КУГА, всегда уделявшее особое внимание культивированию национального образа Т. Шевченко, других героев и событий в истории Украины как элемента военно-патриотического воспитания, разослало во все части специальный приказ об отмечании годовщины Т. Шевченко 9 марта праздничными демонстрациями, публичными речами. Смириться с перспективой проведения мероприятия в Одессе по украинскому, высокопатриотическому сценарию, тем более в условиях пребывания в городе значительного количества войск КУГА, значило потерять политическую инициативу, а возможно, в итоге, и саму власть.
Резким диссонансом к плану праздника выглядело распоряжение комиссии по его организации во главе с боротьбистом А. Миколюком о запрете использовать сине-желтые флаги. Зато акцентировалось внимание на необходимости прийти на «пролетарский праздник» с красными флагами. Двумя основными центрами праздника были центральные площади и улицы Одессы — Соборная, Думская, Дерибасовская. На последней был установлен временный памятник Т. Шевченко. Все свидетели утверждают, что праздник вызвал большое воодушевление в народе и состоялся как очень многолюдное событие («непроглядні маси народу», «людське муравлище»). Современник проиллюстрировал массовость шествия выразительной деталью: «чоло походу вже уставилось біля пам’ятника Шевченку, а кінець очікував своєї черги ще на площі Собору». Он же уточняет, что шествие продолжалось несколько часов. В этой массе народа галицких военных насчитывалось лишь несколько сотен. Мемуаристы сходятся на том, что во время шествия и митингов возникла взрывоопасная ситуация, которая могла привести к столкновению между большевиками и оппозиционными силами: «на крышах близлежащих домов появились большевистские пулеметы. Сечевые стрельцы по команде загнали заряды в ружье, и все ждали боя. К сожалению, этого не случилось, хотя победа была обеспечена. Уже позже я узнал от солдат, которые были при пулеметах, что они никогда не выполнили бы приказа стрелять, напротив — стали бы на сторону украинских демонстрантов, потому что к большевикам они попали случайно».
Повод к этому напряжению возник в результате провала приказа о запрете использования сине-желтого флага. В. Сосюра утверждает: «когда был Шевченковский праздник, мы и галичане вышли на площадь с морем желто-голубых знамен. Ни одного красного флага не было». Национальные флаги принесли далеко не только галичане, но и многочисленные украинцы Одессы, которые состояли как из организованных, так и неорганизованных групп. Служащий галицкой армии П. Прибыткивский вспоминал, что «очень много организаций и филиалов «Просвіти» выступило в поход со своими прекрасными духовыми оркестрами. Всех украинских организаций, которые приняли участие в походе, было так много, что действительно трудно было их пересчитать. Украинская Одесса, наверное, сама не знала, сколь великую мощь она собой представляла». В шествии участвовали также служащие и рабочие некоторых городских предприятий и учреждений, проявившие себя как истинные украинские патриоты. Портовые рабочие принесли большой сине-желтый флаг с тризубом.
В начале праздника высокий большевистский чин Розенберг несколько раз на русском языке категорически приказывал манифестантам заменить национальные флаги красными. Однако в ответ из толпы прозвучали выкрики: «Геть з комуністичними ганчірками!». П. Прибыткивский вспоминал: «Какое-то странное настроение овладело всеми. Я сам, стоя впереди сотни, чувствовал, как мурашки бежали по коже. Ярость и сила духа в тот момент слились воедино. Они такие большие, такие мощные, что способны противостоять даже самым грозным ударам. Настроение тех мгновений было таким трогательным, но в то же время таким захватывающим, что под его впечатлением и сам товарищ Розенберг стал смирно и приложил руку к козырьку кепки. Оркестры закончили играть национальный гимн. И снова раздались команды: «Смирно!», «Вольно!». Флаги выравниваются. Массы народа, словно зачарованные, тихо стоят на местах. Волна неуверенности. Неужели последует противодействие?.. Но вот волна неуверенности прервалась. Тов. Розенберг еще раз становится на авто и снова повторяет тот же призыв. Но и на этот раз ему в ответ украинские оркестры играют национальный гимн. Массы не поддаются. Рвение растет. В этот момент бьется только одно украинское сердце. У всех одно желание, одно решение: Мы не пойдем ни на какие уступки. Наши сине-желтые флаги никогда не заменим красными. И пусть вы, наехав, овладели на время нашими землями, нашей Родиной, но нашими душами вы не овладеете никогда и не отберете у нас наши флаги, которые одни ведут нас к свободе, к правдивой самостоятельной жизни. Дух нашего народа сильнее, чем скала, гранит, сталь, потому и тщетны ваши попытки. «...Душу й тіло ми положим за нашу свободу», — заканчивают оркестры играть последние строки национального гимна. Достойное и решительное отношение стотысячной массы украинского народа, наверное, убедило тов. Розенберга, потому что тотчас же после этого он сел в автомобиль и уехал туда, откуда приехал. То был знак, что единый дух всего народа победил». После этого, по выражению современника, «величава хвиля» шествия прошла без инцидентов, хотя В. Сосюра вспоминает о том, что вокруг ездили большевики на грузовиках с пулеметами.
Во главе шествия шел советский оркестр, красноармейцы, за ними — несколько куреней черноморско-галицкой дивизии во главе с В. Сокирой-Яхонтовым, далее шагал полукурень галичан в английской форме и вооружении, а также сотня старшин УГА, за ними — снова красноармейцы и оркестры, а после них — разные культурно-образовательные и профессиональные организации. Галицкому воину М. Демьянчуку особенно врезались в память «добірні та здорові хлопці» В. Сокиры-Яхонтова, прошагавшие по Дерибасовской почетным маршем: «Как ударил ритмом курень об одесскую мостовую, то казалось, что содрогнулись дома, а шел курень ровным строем, точно какой-нибудь гвардейский батальон самой лучшей мирной армии».
Когда был митинг у памятника Т. Шевченко на Думской площади, вокруг которого выстроились воины КУГА, украинские школьники заглушили попытки пения «Интернационала», украинцы изгнали с трибуны большевистских ораторов. Зато больше говорили представители «Просвіти» и украинских военных. Особенно величественно прозвучало исполнение «Заповіту» на музыку К. Стеценко хором «Просвіти»: «Внизу шумело Черное, казацкое море, кусочек которого можно было увидеть между стенами. Площадь всецело занята непроглядной массой по-праздничному настроенного, воодушевленного народа. Соединившись в едином порыве в память поэта, недавно разделенные непроходимой границей, надднестрянцы и надднепрянцы здесь объединились духом и, отдавая поклон борцу за свободу порабощенных, крепились на борьбу за идеалы пророка». Как рассказывает М. Демьянчук, «Тысячная масса слушала «Заповіт» с непокрытыми головами, в возвышенной сосредоточенности, а внизу бурлило Черное море... Могучие слова «Заповіта» отражались эхом от окружающих площадь домов, прорывались по улицам в сторону Черного моря, точно стелились на его волнах и громовым рокотом неслись в широкий мир, как будто приказывая: «Кайдани порвіте, і вражою, злою кров’ю волю окропіте!». Мне тогда казалось, что слова эти обращены не только к нам, украинцам, но и к другим народам...»
Безусловно, впечатление еще более усиливалось от того, что хор состоял из сотни детей, одетых в белые одежды. Девочки были с распущенными волосами, с барвинковыми веночками на головах. «Я не в силе описать это впечатление, которое произвели на меня украинские одесские дети своим выступлением. Они прямо очаровали всех. Растрогали они, казалось бы, даже и самих оккупантов. Их штыки, ружья, пушки в ту минуту — это ничто. Сила украинского духа — вот это мощь, с которой наехавшие должны в этот момент считаться. И если большевики думали, может быть, учинить какую-то провокацию против масс украинского народа за отбрасывание их призыва, то хотя бы на время этого великого торжества они должны были от этого отказаться. Да, то было удивительное шествие украинцев города Одессы, а вместе с ними и отделов УГА. И если бы весь украинский народ везде и всюду манифестировал свое настоящее единство так, как это было в Одессе 30 лет назад, — его будущее было бы гарантировано», — подчеркивает П. Прибыткивский. Достойным завершением праздника в центре Одессы был марш галицких воинов перед памятником Т. Шевченко на Думской площади.
Заключительным аккордом праздника оказался концерт в оперном театре, который также не прошел без противостояния. Под занавес спектакля кто-то попытался затянуть «Интернационал», но зал ответил многоголосым пением «Ще не вмерла Україна» — «достойно, как и должно быть в завершение такого праздника на украинской земле», по выражению М. Демьянчука. Следовательно, другой современник имел все основания подвести итог праздника такими словами: «мы имели возможность убедиться, насколько могуче национальное сознание одесских украинцев». Подобные торжества прошли и в других южных украинских городах, в частности в Бершади и Балте, хоть и с меньшим размахом, но тоже сопровождались противостоянием украинских патриотов и большевиков.
Итак, 14 марта 1920 г. в Одессе состоялось одно из самых ярких и переломных событий в истории не только города, но и всей Украины. День Соборности 22 января 1919 г. в Одессе по-настоящему состоялся именно весной 1920 г. Остается широкое поле для альтернативной истории — размышлений о том, что произошло бы, если бы большевики не применили в очередной раз тактику «шаг назад — два шага вперед». Нет никаких оснований рассматривать одесское событие исключительно как результат деятельности галичан. Оно имело вполне местную почву, ведь явилось закономерным результатом деятельности украинских политиков и интеллигенции в Одессе, продолжением многолетней местной традиции. Акцию сделало возможным сотрудничество между разными украинскими политическими и культурными организациями, которых объединяло общее базисное национальное мировоззрение, язык и общий враг. Даже несмотря на политическое поражение, украинские силы смогли деформировать политику большевиков, которые были вынуждены пойти на значительные уступки украинцам в национальной политике. Результатом явилась украинизация 1920-х годов.
Таким образом, несмотря на последующие далеко не всегда благоприятные эпизоды в жизни одесских украинцев, события 14 марта 1920 г. можно считать достойным победным аккордом Украинской революции в Одессе. Сегодня распространение информации о событиях революционных лет должно вдохновить современных украинцев на борьбу с очередной украинофобской инициативой городского «истеблишмента» и власти: переименование центрального парка Одессы им. Тараса Шевченко в Александровский — в честь российского императора, автора приснопамятного Эмского указа.
