О таинственном феномене гениальности сказано бесконечно много (и, пожалуй, лучше других определил его суть блестящий мастер афоризма, знаменитый немецкий философ Артур Шопенгауэр: «В чем разница между гением и «просто талантом»? Талант метко попадает в цель, в которую попасть очень трудно; а гений попадает в самую главную цель, которую не видит вообще никто!»). Но одно можно утверждать с достаточной определенностью: похоже, вернейшим критерием гениальности была и остается универсальность, энциклопедичность. Универсальность интересов, универсальность познаний, универсальность философско-мировоззренческого кругозора. Ибо гений — это человек, воспринявший и развивающий в своем творчестве (научном, художественном, государственно-политическом) великую идею единства мира.
Наш украинский гений Владимир Иванович Вернадский, выдающийся ученый-геохимик, минералог, биолог, химик-неорганик, крупнейший философ, создатель знаменитого учения о ноосфере, оказавшего столь заметное воздействие на гуманитарную мысль ХХ века, — тоже входил в ту несравненную плеяду великих, тоже видел «ту цель, которую не видит никто». Гармонизация отношений Человека с Человеком, Человека с Обществом, Человека с Природой и всей необозримой Вселенной — вот идеал, которому Вернадский как мыслитель был верен всю свою долгую жизнь (а прожил он 82 года, 1863—1945 гг.).
Но почему, спросит иной читатель, Вернадский назван здесь «нашим», «украинским» гением, правомерно ли это? Ведь многие из нас еще помнят, что писали о Владимире Ивановиче в советскую эпоху: «крупнейший русский советский (это — об уважаемом члене ЦК партии кадетов периода двух русских революций!) ученый». Поэтому, прежде чем анализировать до сих пор малоизвестную украинской общественности работу Вернадского, стоит сказать несколько слов о его «украинскости».
Коротко перечислим достоверные факты: именно Вернадский был основателем и первым президентом Всеукраинской Академии наук (1918 г.). И этот выбор был предопределен семейными, национальными и духовными корнями, глубоко проникшими в сознание великого ученого-энциклопедиста. В воспоминаниях Владимира Ивановича говорится: «Отец и мать мои были киевляне. В обеих семьях были живы национальные украинские традиции. Мои детские годы (1868—1876 гг.) я провел на Украине, в Полтаве и в Харькове, бывал и в Киеве... Отец и мать хорошо знали украинский язык. Мать, очень музыкальная, с большим голосом (меццо-сопрано) прекрасно пела украинские песни, бывали дома и хоры. На меня это сильно действовало...»
Но дело, конечно, заключалось не в «этнографическом», «песенном» интересе к Украине. Для Вернадского, еще в юности возмущавшегося (есть любопытнейшие записи в дневнике за 1879 и 1881 годы) тем, что «власти запрещают мой родной (украинский. — И.С.) язык, мою культуру», Украина была родной, кровно близкой землей. Ученый в зрелые годы называл себя «русским по культуре и по всему укладу своей жизни» — но тут же (и это очень важно!) уточнял, что он «русский, вся жизнь которого непрерывно была связана и с Украиной, и с украинским освободительным движением». И это не было пустыми словами, в чем читатель сможет убедиться, ознакомившись с основными положениями статьи Вернадского «Украинский вопрос и русское общество».
Эта работа была написана ученым в Украине (в Шишаках на Полтавщине), в 1915—1916 гг., в разгар имперско-шовинистического угара эпохи Первой мировой войны. Вдумчивый читатель, надеемся, оценит и капитальное знание украинской истории, проявленное автором, и его решительное неприятие замшелых шовинистических догм (В частности, концепции «общей нашей истории» и «единого славянского» (читай — русского!) народа (иногда говорят и о единой православной славянской цивилизации, интегральной частью которой — вовсе не цивилизации европейской! — была, есть и пребудет Украина). Все это регулярно, упорно и нагло навязывается нам прокремлевскими российскими СМИ. Мысли, которые высказывает в своей статьи великий сын Украины и России Владимир Иванович Вернадский — лучшее противоядие от подобной лжи. Статья, не опубликованная, естественно, при жизни автора (похоже, он обращался в первую очередь к либеральной российской интеллигенции, еще не одурманенной ядом шовинизма, достаточно близкой по взглядам самому мыслителю), драгоценна еще и тем, что может и должна быть прочитана в контексте всей последующей российской, украинской и мировой истории ХХ века. А все ужасы этой истории, войны, геноциды и репрессии памятны нам. Можно сказать, что сама История тысячекратно заострила антишовинистический пафос статьи Вернадского.
Ниже приводятся ключевые положения работы великого ученого «Украинский вопрос и русское общество». За недостатком места мы не можем опубликовать абсолютно весь текст, но и из отобранных, наиболее важных ее разделов читатель, вероятно, получит достаточно полное представление о ней.
«Сущность украинского вопроса заключается в том, что украинская (малорусская) народность выработалась в определенно очерченную этнографическую индивидуальность с национальным сознанием, благодаря которому старания близких и дальних родичей обратить ее в простой этнографический материал для усиления господствующей народности оставались и остаются безуспешными.
Национальное самосознание украинцев развивалось на почве этнографических отличий, особенностей психики, культурных тяготений и наслоений, связывающих Украину с Западной Европой, и исторически сложившегося уклада народной жизни, проникнутой духом демократизма.
Когда польско-украинская борьба закончилась добровольным присоединением Украинского государства к Московскому царству, на основании договора 1654 г., одновременно начался долгий, до сих пор не закончившийся, период трений между украинским населением и русской властью, обусловленных централистскими стремлениями последней.
В XVII и XVIII веках русско-украинские отношения сводились к постепенному поглощению и перевариванию Россией Украины как инородного политического тела, причем попутно ликвидировались основы местной культурной жизни (школа, свобода книгопечатания) и подвергались преследованию даже этнографические отличия. Последовательное развитие новых начал управления к концу XVIII века успело мало-помалу сгладить следы административной автономии на Украине, а сопутствовавшее новому укладу жизни разложение социальных отношений ослабило оппозицию украинцев великорусскому централизму. Как и в период польского владычества, высшие слои украинского общества в значительной части шли навстречу объединительным тенденциям правительства, а народные массы, по мере распространения на Украине новой социально-экономической структуры, обращались в живой инвентарь государственного хозяйства, теряя значение активной силы в национально-культурной жизни края.
Процесс разложения политического единства Украины проходил не без протестов со стороны сознательных элементов украинского населения и не без чрезвычайных мер со стороны государства, ускорявших водворение нового строя на развалинах старого. Были вспышки местных бунтов, попытки первых гетманов спасти политическую самостоятельность края при помощи иных держав, были открытые военные восстания, подавление которых вело за собою жестокие репрессии со стороны центрального правительства. Вместе с тем, последнее применяло разнообразные способы уничтожения военной силы Украины вплоть до специальных карательных экспедиций (разрушение Сечи) и выселения.
В ХIX в. Украина как политический организм с самостоятельною внутреннею жизнью перестала существовать, будучи окончательно, по выражению Петра Великого, «...прибрана к рукам» Россией. Все следы автономного строя исчезли, все особенности местного уклада, соответствовавшие народному характеру и составлявшие лучшее приобретение национальной культуры, — как организация народного просвещения, своеобразный строй церковно-религиозной жизни, — уступили свое место общерусскому порядку, держащемуся на трех китах: централизм, абсолютизм, бюрократизм. Возрождение украинского движения в новых формах вызвало на первых же порах судебные репрессии правительства и положило начало новому периоду борьбы официальной России с украинской народностью, — на это раз уже, главным образом, с национально-культурною стороною ее жизни как с реальным обоснованием национального самосознания украинской интеллигенции. В официальной терминологии украинское движение этого периода получило название «украинского сепаратизма».
Меры правительства против украинского движения, не считая личного преследования украинских деятелей, выразись в исключительном цензурном режиме, ограничивавшем употребление украинского языка в печати самыми узкими рамками, — в стеснении украинской драматургии и сцены, в гонении на украинский язык в школе, в общем враждебном отношении ко всякому оказательству украинского национального самосознания или даже стихийного влечения к национальному украинскому элементу.
В какой мере в этих случаях правительственная политика не считалась с интересами просвещения и культуры, видно из того, что с наибольшим ожесточением украинская национальная идея преследовалась в церковно-религиозной и школьной литературе. Именно там, где украинская интеллигенция видела лучшее орудие просвещения и наиболее прямой путь к моральному и культурному подъему народных масс, правительство видело лишь угрозу единству русского народа и прочности государства.
Период интенсивной борьбы с украинским движением продолжался, с некоторыми колебаниями и перерывами, более 50 лет, с 1847 по 1905 год. Мотивировалась эта борьба утверждениями об этнографическом, культурном и языковом единстве отдельных ветвей украинского народа, о равномерном участии этих видов в создании русского литературного языка, общегосударственная роль которого исключает якобы необходимость в параллельном развитии иных языков и литератур русского корня; рядом с этим указывалась государственная опасность украинского «политического сепаратизма» и преобладания в украинском движении антигосударственных социалистических тенденций; наконец, высказывались подозрения и обвинения в инородном или иноземном происхождении украинского движения, внушаемого и поддерживаемого исконными врагами России, каковы поляки, немцы (так и хочется добавить: сейчас американцы. — И.С.) и т. п.
Освободительное движение в короткий промежуток 1905—1907 гг. дало украинцам свободу от специальной цензуры, прессу, расширение рамок литературной работы, попытки организованной общественной деятельности в сфере народного просвещения. Но наступил новый период гонений на украинское движение. Период этот совпал с усилением националистических тенденций в русском обществе, на которые оперся в своей внутренней политике Столыпин. Борьба с стремлениями «инородцев» к национальному самоопределению сделалась одним из лозунгов столыпинского управления — и число этих «инородцев» правительством определенно и сознательно включаются украинцы. В ряде циркуляров по ведомству министерства внутренних дел Столыпин объявляет борьбу с украинством государственною задачею, лежащею на России с XVII столетия.»
