Информационная блокада — важный инструмент геноцида в Украине. Заблокированы были не только люди в опустошённых умирающих селах, не выпускалось ни одно слово правды. После же КГБ старательно скрывал огромные масштабы Голодомора.
Информационная блокада была важным инструментом реализации Голодомора как геноцида в Украине. Проникновение за границу информации о массовой голодной смерти людей могло не только испортить международный имидж Советского Союза, который именно в начале 1930-х начал активно налаживать дипломатические отношения с государствами Запада, но и вылиться в попытки помочь голодающим. Именно значительная международная огласка голода 1921 — 1922 гг. позволила оказать пострадавшим существенную помощь, спасти многих от голодной смерти. В 1932 — 1933 гг. это не должно было повториться. Обреченные Сталиным на смерть из-за голода должны были умереть. Поэтому военная осада территорий, которая имела целью не позволить вырваться из голодоморного гетто, эффективно дополнялась стеной молчания, за которую не должно было проникнуть ни одного слова правды.
Все же, в 1932 году, появились публикации британских журналистов Гарета Джонса из лондонской «Таймс» и Малкольма Маггериджа из «Гардиан», которые на свой страх и риск осуществили путешествие по украинским селам, чтобы рассказать об ужасе увиденного. В ответ Советский Союз нанес серьезный информационный удар. Как эффективный инструмент, был использован известный американский журналист из газеты «Нью-Йорк Таймс». Лауреат Пулитцеровской премии 1932 года Уолтер Дюранти, неоднократно бывавший в СССР, и, как он сам сознался в частных беседах, точно знавший о страшном голоде, публично отрицал его и называл выдумкой. Сталинское «В СССР голода нет!», озвученное устами Дюранти прозвучало убедительно для многих западных политиков. Тем более что они хотели поверить этим словам, чтобы как можно быстрее наладить «взаимовыгодные экономические отношения» с государством, готовым за бесценок продавать отобранное у крестьян зерно и в огромных количествах закупать промышленное оборудование.
Советские органы безопасности пристально следили за немецким, итальянским и японским консулами, интересовавшимися ситуацией в Украине, и могли передать информацию о голоде за пределы СССР. Кроме того, чекисты умело проводили «слив» нужной им информации. В августе 1933 г., в сопровождении трех других французских политиков, Украину посетил бывший премьер Франции Эдуард Эррио. Этот визит рассматривался как важный шаг пиар-кампании, которая должна была засвидетельствовать эффективность форсированных сталинских реформ. Поэтому советские последователи графа Потёмкина работали, не покладая рук.
Согласно информационных сообщений Одесского областного отдела ГПУ, французские политики все время находились под пристальным присмотром чекистов, которые определяли их маршрут, устраивали для них встречи со «счастливыми колхозниками». Крестьяне рассказывали о своей «сытой жизни»: им выдают на день 15 кг хлеба, кроме овощей и фруктов, они имели право на сад, огород, рогатый скот, получая для него корм; горячую еду для колхозников руководство привозит просто в поле. Для доказательства, что никаких трудностей с продовольствием нет, колхозники демонстрировали «переполненные зерном амбары». А в завершение «счастливые украинцы» подарили французами украинские вышитые сорочки и рушники, которые, очевидно, должны были символизировать, что колхозники сыты не только хлебом, но и богаты духовно, благодаря своим национальным традициям. В результате чекисты в отчетах удовлетворенно констатировали, что господин Эррио выражал восхищение увиденным на торжественных приемах и вносил соответствующие записи в свою записную книжку. Французские журналисты отправили в свои редакции репортажи, под которыми полностью могли подписаться и сами чекисты.
Жёсткая информационная блокада вокруг страшного голода продолжалась и позже. Теперь её главной целью стало скрыть огромные масштабы преступления. Резкое уменьшение количества населения в то время было заметно всем. Колхозник Николай Рева, в своем письме к Иосифу Сталину, которым он наивно хотел открыть глаза «вождю народов» на голод, рассказывает, что в 1941 году в школу должны были идти лишь трое первоклассников. Очевидно, это уменьшение не могла не отметить статистика. Поэтому назначенная на январь 1937 года перепись населения жестко контролировалась НКВД. Несмотря на это, результаты переписи не устраивали коммунистов: отображённые потери населения все равно были слишком большими. Поэтому данные сначала засекретили, а впоследствии значительную их часть уничтожили. После этого ликвидировали и исполнителей переписи — их обвинили в заговоре и вредительской антисоветской деятельности.
В 1941 году в Киеве были уничтожены тысячи дел Наркомата здравоохранения с начала 1930-х годов, которые, очевидно, могли содержать информацию о голоде. Не должно было остаться никакого документального материала с информацией об этой трагедии. В результате, на сегодняшний день, уцелели почти исключительно секретные документы — советская власть считала свои грифы секретности надежной гарантией недоступности информации, потому и не уничтожала их.
Память о Голодоморе должна была быть стерта не только из официальных документов, но и из памяти свидетелей трагедии. Поэтому чекисты жестоко преследовали всех, кто пытался удержать эту память или, тем более, передать ее кому-то. За упоминавшееся выше письмо колхозник Николай Рева получил шесть лет тюрьмы. Его дело в архиве СБУ далеко не единственное — в течение 1930 — 1940-х годов людей привлекали к уголовной ответственности и осуждали за любое упоминание о Голодоморе, устное или письменное. В делах таких «клеветников» находим «доказательства преступления»: письма, в частности, адресованные Сталину, стихотворения или записи в дневниках. Доказательством антисоветской агитации стали обнаруженные у жителя Батурина Николая Боканя фотографии, одна из которых, датированная 3 апреля 1933 года, содержит красноречивую надпись «300 дней без куска хлеба».
Одно из последних подобных дел — 1945 года. Бывшую учительницу Александру Радченко арестовали на основании дневника, который она вела с 1926 года. «Цель моих записей, — объясняла она на суде, — посвятить их детям. Я писала, что через 20 лет дети не поверят, что такими жестокими методами строили социализм. В Украине в 1930 — 1933 годах украинский народ переживал кошмар». Но и через двенадцать лет после Голодомора, только за упоминание о нём Александру Радченко осудили к 10 годам лишения свободы.
Чекисты были уверены, что память о Голодоморе, стертая из документов и воспоминаний свидетелей, исчезла навсегда. И одно из самых масштабных преступлений в истории человечества — геноцид против украинцев — надежно спрятано. Однако тысячи украинцев, переживших трагедию, оказались вне пределов досягаемости советской безопасности. Они получили возможность рассказать миру правду, а потому стали опасными для коммунистического режима.
P.S. Статья написана на основе рассекреченных документов из архива СБУ о Голодоморе. С обзорами этих документов можно ознакомиться в книге «Голодомор 1932 — 1933 рр. в Україні за документами ГДА СБУ. Анотований довідник» (Упорядники В. Даниленко (відп.упорядник), Л. Аулова, В. Лавренюк. Видано Центром досліджень визвольного руху спільно із ГДА СБУ в листопаді 2010 року).
