Орудиями этой метаморфозы, которая стала трагедией многих тысяч ни в чем не повинных верующих, были сотрудники НКВД СССР, иерархия Русской православной церкви, а также недовольные своим положением в греко-католической церкви честолюбцы, рассчитывавшие на покровительство советской власти и Московской патриархии. Большинство верующих приняло те события как гром с ясного неба (не прошло еще и года со времени окончания войны), хотя на самом деле это было естественным проявлением исконной и последовательной имперской политики «Подавляй и властвуй». Униаты не давали спокойно спать нескольким поколениям российских императоров, начиная с Екатерины II, а те передали эти свои имперские заботы в наследство советским самодержцам.
Собор, «собранный» усилиями НКВД, начал свою работу в условиях серьезных нарушений исконного церковного регламента — он был созван не иерархией церкви и ни один греко-католический епископ не согласился в нем участвовать, хотя большинство из них были преклонного возраста и рисковали не только саном, но и жизнью (что вскоре и последовало). Заседаниями Собора заправляла так называемая инициативная группа из трех человек, ее главой был настоятель Преображенской церкви Львова отец Гавриил Костельник, человек ломаной драматической судьбы, когда-то известный литературно-общественный деятель Галичины.
Для придания Собору хотя бы видимой легитимности был найден выход — киевский православный архиерей срочно хиротонисал во епископы (православные, конечно) двух греко-католических священников — отцов Пельвецкого и Мельника. Именно эти — тогда уже православные — епископы голосовали за ликвидацию греко-католической церкви от имени униатов(!). Комментируя отсутствие греко-католических епископов, новопоставленный православный епископ Пельвецкий сказал: «Наш митрополит и епископы греко-католической церкви не поняли своего назначения, как это видно из сообщения прокуратуры УССР, не оправдали доверия, которым церковь уполномочила их, а наоборот, поставили церковь под удар. Но мы и без них должны пересмотреть постановления Брестского собора 1596 г. и решить вопрос нашего воссоединения с православной церковью».
Как сообщала советская пресса, на Соборе присутствовало 216 представителей от духовенства и 19 от мирян. Очевидцы, однако, свидетельствуют, что участников Собора было почти вдвое меньше и что многие из тех, которые в то время уже сидели в тюрьме или числились убитыми, позже были приписаны к участникам Собора. В первый день работы Собора были заслушаны всего два доклада, дискуссий не было, все речи были заранее заготовлены и отредактированы.
Председатель инициативной группы отец Костельник в своем докладе остановился на «мотивах воссоединения», на «искусственном» характере происхождения унии и ее «нежизнеспособности», а также подверг критике политику Ватикана. Вспомнил он, однако, и «наших лесовиков (отряды ОУН), которые выступают против нашей акции с угрозами. Поэтому мы беспокоимся о том, чтобы все изменения в нашей церкви — в дисциплине, в обряде, в обычаях — проходили мудро и осторожно. Ради того, чтобы не отталкивать народ от церкви». Костельник коснулся еще одной острой темы: «Если кто-то побаивается, что единство с РПЦ повлечет за собой русификацию нашей западноукраинской церкви, то я уверен, что в наше время РПЦ не может не соглашаться с национальными принципами, которые признает наше государство. Мы — в Украине и мы — украинцы, а этого у нас и в церкви никто не отберет (!)».
После немногочисленных выступлений был поставлен на открытое голосование — простым поднятием рук — главный вопрос: «О воссоединении с РПЦ». И в первый же день Собора, 8 марта, было принято «историческое постановление о воссоединении с Русской православной церковью» — без настоящего обсуждения, без дискуссий, без каких-либо гарантий со стороны советской власти или Московского патриархата. Ниже приводим сокращенный текст
Постановления Собора о ликвидации Брестской унии 1596 г., о разрыве с Ватиканом и о воссоединении с РПЦ.
«Собравшись в кафедральном храме святого Юра во Львове, первый раз в истории вольнолюбивых народов, братски объединенных в Великом СССР, собранные в единое Украинское Советское государство, заслушав доклад председателя инициативной группы и после проведенной дискуссии, Собор утверждает:
Что Рим искусственно выломился в XI веке из первобытной братской православно-соборной церкви, чтобы таким образом накинуть свою диктатуру всей церкви; что церковная уния была накинута нашему народу в XVI веке римско-католической агрессивной Польшей, как мост к ополячиванию и латинизации нашего украинского (и белорусского) народа; что в теперешней нашей ситуации было бы неразумным далее поддерживать униатские тенденции и было бы непростительным грехом продолжать в нашем народе ненависть и братоубийственную брань, причиной которой была в истории уния, да и всегда должна быть. Исходя из этих принципов, Собор постановил отбросить постановления Брестского собора 1596 года, ликвидировать унию, оторваться от Ватикана и вернуться к нашей родительской святой православной вере и РПЦ... Собор выражает от имени всего духовенства и верующих свою глубокую благодарность за это освобождение государственным мужам Великого Советского Союза и Украинского государства». (Читатель, наверное, обратил внимание на типичную политическую демагогию сталинских времен и на «изыскано религиозные» формулировки: выломился, оторваться и др.). Отметим, что жители Львова узнали об официальной «самоликвидации» УГКЦ только после окончания Собора.
Таким вот образом греко- католики, история которых насчитывала к тому времени 350 лет церковной жизни, стали православными — всего за шесть часов заседания Собора!
На второй день, 9 марта, Собор рассматривал вопросы «канонического оформления» принятого решения о «воссоединении» с РПЦ. Были посланы телеграммы с сообщением о «воссоединении» Н. Хрущеву, цареградскому Патриарху Максиму, Московскому Патриарху Алексию и украинскому экзарху Иоанну. Телеграмма, отправленная Сталину, заканчивалась словами: «В этот исторический эпохальный момент мы не можем не выразить Вам чувства огромной благодарности за Ваше великое дело — собрание воедино украинских земель, потому что без этого невозможно было и мечтать о ликвидации нашего церковно-религиозного разъединения» (что правда, то правда — воссоединил!).
В тот же день Собор стоя встречал православного митрополита Киевского и Галицкого Иоанна, экзарха всей Украины. Он обратился к собранию на русском языке и зачитал грамоту-приветствие Патриарха Алексия. Протоиерей Ружицкий также произнес речь на русском языке, в которой воспел «воссоединение» как еще одну победу «великого русского народа православного» над «посягательствами со стороны папства» и сравнил его с событиями 1839 г., когда «отторгнутые насилием» униаты были «воссоединены любовью» царем Николаем I.
МНЕНИЕ УЧАСТНИКОВ СОБОРА
В наше время, после рассекречивания советских архивов историкам представилась возможность познакомиться с истинным мнением некоторых участников Собора — тех участников, высказывания которых были подслушаны сотрудниками НКВД и «доведены до сведения». Вот несколько примеров. Отец Леонид Щирба говорил: «Советы требуют от нас стать православными священниками. Если мы откажемся, нас арестуют, а если согласимся быть православными, так против этого партизаны и сельская интеллигенция. Я дал согласие перейти на православие, но это лишь для видимости. На самом деле решил до следующей войны уйти временно на другую работу. Я вернусь домой и сделаю заявление, что решил жениться, чтобы меня отпустили из церкви». Другой священник, Нечай, говорил, что «на Собор священников было доставлено в запечатанном вагоне и под охраной НКВД. Когда мы прибыли на вокзал, нам не давали разговаривать с прихожанами и даже с родными». Настоятель прихода Лука Волошин говорила отцам-делегатам: «Мы же знаем, что Собор — это только оперетта, операторы, рефлекторы, съемка — это реклама. Как можно к нам, в Галичину, присылать экзарха-кацапа? Этот экзарх, он и слова не может по-украински сказать, это просто скандал. Делегат от мирян научный сотрудник Исторического музея Дудикевич, заметил: «На Соборе Костельник говорил, что не будет русификации в богослужении и проповедях. Проповедь на русском языке в соборе св. Юра для местного населения была кадкой холодной воды».
ПОСЛЕ СОБОРА
Сразу после исторического Собора начались, как теперь говорят, зачистки. НКВД установил постоянный надзор за собором св. Юра, митрополичьими палатами и прилегающими к ним зданиями. Чувствуя опасность, митрополит Иосиф Слипый, глава церкви, позвал к себе епископов Никиту Будку и Николая Чарнецкого, архимандрита Климентия (брата покойного Андрея Шептицкого), а также нескольких иеромонахов, и назначил их администраторами Львовской архиепархии на случай, если он сам по каким-либо(!) причинам не сможет выполнять свои обязанности.
Утром 11 апреля храм св. Юра был оцеплен милицией, а вечером большая группа офицеров госбезопасности вошла в митрополичьи палаты. Иосифу Слипому предъявили ордер на арест и после личного обыска отправили в тюрьму НКВД; потом его под конвоем поездом перевезли в центральную тюрьму в Киеве. Были арестованы и отправлены в Киев епископы Будка и Чарнецкий, а также несколько известных священников. Одновременно проводился тщательный обыск на Святоюрьевской горе. Были конфискованы митрополичий архив и библиотека покойного митрополита Андрея Шептицкого, закрыты все учебные заведения; 159 студентов отправили на призывные пункты военкоматов. То же самое происходило в других городах Западной Украины, а также в странах социалистического лагеря. Заключенных духовных особ постоянно и жестоко допрашивали, подвергали пыткам и шантажу. Потом отправляли на каторгу.
ТАЛАНТЛИВЫЙ ОРГАНИЗАТОР
Обо всем, что происходило на Соборе и после него, ежедневно, а иногда ежечасно, сотрудники НКВД информировали председателя Совета по делам Русской православной церкви (СДРПЦ) при Совете Министров СССР Г. Карпова. Так, в конце первого дня эмиссары Карпова Уткин, Ходченко и Вишневский телеграфировали Карпову о том, что «первый день прошел хорошо. Постановление принято единогласно». В телеграмме от 11 марта говорится: «Второй, третий дни прошли хорошо. Полученное поручение выполнено успешно». Кем был этот Георгий Карпов?
Оказывается, что именно он возглавлял операцию по скоростному превращению униатов в благонравных советских православных: он разработал детальный сценарий, он подбирал людей, в том числе и среди греко- католиков, он курировал развитие событий и докладывал о результатах на самый «верх», т.е. Сталину. Он был ставленником Берии, генералом НКВД, к тому времени он курировал и «поддерживал» недавно (1943) легализованную деятельность РПЦ. За «успешное проведение» Поместного собора РПЦ (тогда был избран Патриархом Сергий Страгородский) Сталин наградил Карпова орденом им. В. Ленина. Однако свою «церковную» карьеру Г. Карпов начал с других акций — долгое время руководил массовыми арестами и расстрелами российского духовенства.
По приказу Сталина для контроля за Русской церковью и для сотрудничества с правительством СССР был создан Совет по делам Русской православной церкви при Совете народных комиссаров СССР. Его возглавил все тот же Г. Карпов. Традиция назначать руководителя Совета по делам религий из чекистов сохранялась вплоть до 1991 года, поэтому фактически этот Совет всегда являлся филиалом КГБ. Параллельно с «поддержкой» РПЦ Карпов возглавлял отдел управления НКВД по борьбе с религиозной пропагандой, что не мешало ему трогательно «дружить» с Патриархом Сергием.
ОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ ОТЧЕТ
Г. Карпов стал считать свое поручение по ликвидации церковной унии выполненным не сразу, а только через три года после Львовского собора. В его «Отчете членам Политбюро ЦК ВКП(б)» и в копии для секретаря ЦК КП(б)У Никиты Хрущева в частности, говорится: «За время с 1946 года по август 1949 года воссоединилось 3.001 униатская приходская церковь, 1.242 священника, 463 диакона и 1.018 псаломщиков. Значительные и существенные мероприятия были проведены органами МГБ СССР. Часть униатских священников уклонилась от воссоединения, но оставила церковную деятельность, перейдя на работу в гражданские учреждения или занялась сельским хозяйством. Некоторые священники из этой группы совершают религиозные обряды нелегально на дому у верующих и агитируют против православной церкви и воссоединившегося духовенства...»
В КАТАКОМБАХ
По общему мнению исследователей, абсолютное большинство из «воссоединившихся» священников сделали это вынужденно. Многие священники встречались с представителями ОУН и объясняли им недобровольность, а потому и недействительность своего шага. Известны случаи, когда сломленные священники не считали возможным совершать православные таинства и приглашали для этого «невоссоединившихся» клириков. Возник целый пласт церковной культуры, связанный с подпольными («катакомбными») священниками, которые и крестили, и венчали, и отпевали.
1990 год. К концу советского периода число греко-католиков составляло, по некоторым оценкам, около четырех миллионов человек (сегодня — 5,5 млн.). И поэтому неудивительно, что Поместный собор Украинской греко-католической церкви, проходивший во Львове в 1990 году, признал недействительными все решения Львовского собора 1946 года, в том числе воссоединение с Русской православной церковью. Греко-католическая церковь была официально восстановлена.
Раскаяние? Каково же нынешнее отношение Московского патриархата к Львовскому собору 1946 года после практически почти мгновенного возвращения народа Западной Украины к вере своих предков? В 2003 году, отвечая на этот вопрос журналисту, Московский Патриарх Алексий II сказал следующее: «Львовский собор лишь юридически оформил то, к чему имели сердечную склонность многие священнослужители и миряне Украинской греко-католической церкви... Русская православная церковь не приемлет заявлений, ставящих под сомнение каноничность Львовского собора и его результаты. Мы убеждены, что несомненная трагичность обстоятельств, при которых созывался Собор, не дает оснований для пересмотра его итогов, ибо трагично было не только то время, но и вся история унии в Украине». Бог ему судья!
СОМНИТЕЛЬНЫЙ ЮБИЛЕЙ
В феврале 2006 Синод Украинской православной церкви Московского патриархата принял решение о «торжественном праздновании 60-летия Львовского собора 1946 года, когда униаты во главе с отцом Гавриилом Костельником вернулись в лоно православной церкви». Другими словами, УПЦ МП собирается отмечать фальсифицированный одиозными советскими органами безопасности почти опереточный (если бы там не пахло кровью и страданиями) «соборчик», на котором не присутствовал ни один униатский епископ. И это делает церковь, которая так печется о каноничности! Неужели московские епископы и думают так же, как они говорят?
ПОПЫТКА ХРИСТИАНСКОГО ПРОЩЕНИЯ
По поводу 60-летия Львовского собора высказался также предстоятель УГКЦ, кардинал Любомир Гузар: «Эту трагическую страницу в нашей истории церковь использует как случай для примирения с православными братьями, а не для обвинений... Мы хотим простить тем, кто в течение 40 лет преследовал и запрещал церковь и ее деятелей. Мы хотим поставить точку. И хотя не можем забыть этой даты, она не должна быть вечной причиной ненависти».
В очерке использованы некоторые данные книги Богдана Боцюркова «Украинская греко- католическая церковь и Советское государство (1939—1950)», издание УКУ-2006, а также .материалы Владислава Петрушко.
