Если когда-то будет написана история киевских тюрем, то несколько интересных страниц в ней, бесспорно, займут эпизоды, связанные с таким «титулованным» узником, как Владимир Винниченко. В феврале 1902 г., в момент первого ареста, он был активистом недавно созданной Революционной Украинской Партии (РУП), молодым литератором, которого видели на вечерах, устраиваемых в своем доме на Мариинско-Благовещенской меценатом и общественным деятелем Евгением Чикаленко. За участие в антиправительственных студенческих забастовках 22-летнего Владимира только что исключили из Киевского университета, где он в течение трех семестров получал юридическое образование.
Студент в начале XX в. был ключевой фигурой в политической жизни России. РУП создавалась именно университетской молодежью, которая — в отличие от поколения «родителей», украинофилов из «Старой громады» — ставила перед собой довольно радикальные политические цели. Социализм и украинская автономия — вот главное, к чему стремились ровесники Винниченко тогда, на старте нового века. Со студенческой скамьи вчерашний кандидат в законодатели на несколько месяцев попал в Лукьяновскую тюрьму. Таким было наказание «за участие в беспорядках, направленных к насильственному прекращению лекций».
Впрочем, первое знакомство с тюрьмой не было очень продолжительным: летом 1902 г. видим неугомонного Владимира Винниченко на Полтавщине, где только-только начали разгораться крестьянские бунты. В.Короленко, летописец украинского села того времени, назвал эти бунты «грабежками». Революционная молодежь, разумеется, бросилась в водоворот событий со своей пропагандой. Владимир подрабатывает репетитором в семье какого-то помещика, но это только «совместительство». Главное для него — РУПовская деятельность, которая в то же время давала и немало материала для сюжетов новелл. Воображение художника иногда опережало реальность, придавая его политическим проектам экстравагантный размах. Друзья Винниченко вспоминали, что был момент, когда он был одержим фантастической идеей: «организовать по всей Украине, и то в одну ночь, поджоги помещичьих усадеб и был очень огорчен, когда это отвергли»...
А тем временем пришла пора военной службы. Последние месяцы 1902 г. и начало 1903 г. Винниченко провел в казармах как «вольноопределяющийся 5-го саперного батальона», расположенного в Киеве. С революционной пропагандой (теперь уже среди солдат) он и не собирался расставаться, а это означало, что ему «светил» новый арест. Так бы и случилось, если бы 1 февраля 1903 г. Владимир, понимая опасность, не сбежал из батальона. Поздним вечером он прибежал к своим друзьям Левицким, сбросил шинель, переоделся, и вскоре был уже за границей, во Львове. Князь Урусов, тогдашний министр внутренних дел и полиции, вынужден был подписывать циркуляр, повелевавший немедленно «подвергнуть задержанию» дезертира Винниченко. Беглец же, оказавшись в Галичине, активно сотрудничает с газетами РУП, пишет статьи и рассказы, переправляет нелегальную литературу на Надднепрянщину. Во время одной из таких переправ неподалеку от Волочиска жандармы узнали своего «старого знакомого», хотя он и имел паспорт австрийского подданного, выписанный на другое имя и фамилию. Так Винниченко стал узником «Косого капонира», военной тюрьмы. На целых два года — вплоть до революционных событий 1905-го!
В архиве на Соломенке можно взять в руки пронумерованную, прошнурованную и скрепленную сургучной печатью «Киевского крепостного штаба» тетрадь с подписями начальника штаба полковника Гаврилова и комендантского поручика, выданную Винниченко для «письменных занятий». Размашистым, но выразительным почерком в ней записан большой рассказ «Голота», одно из тюремных произведений прозаика. В другой тетради — украинский перевод трактата Ф.Ницше «Так говорил Заратустра», сделанный молодым писателем... Сохранились также чрезвычайно интересные письма, которые осенью 1904 г. Владимир писал Борису Гринченко. Это своеобразные репортажи из неволи, дающие возможность представить арестантские будни заключенного. Впрочем, к тому моменту ему уже удалось перебраться в палату Киевского военного госпиталя, — в связи с «болезнью», которую имитировал Винниченко. «Оповещаю Вас, что моя персона уже одета в желтый, длинный халат, занумерована, чуть ли не прошнурована, — не без иронии рассказывал Винниченко о своих буднях. — ...Сейчас «ходит визитация». Вероятно, зайдут и ко мне; хоть бы пудра была, чтобы немного побледнеть!»
Винниченко симулировал какое-то психическое заболевание. Еще будучи в камере-одиночке он, чтобы вырваться в госпиталь, разыграл самоубийство, и это чуть не закончилось трагически: его вынули из петли почти без сознания. Тюрьма, одиночество, невозможность жить полноценной жизнью — все это ложилось на душу тяжким бременем. Недаром года через три-четыре эмигрант Винниченко не раз будет жаловаться на нервное истощение... В одном из писем 1908 г. он писал: «Когда-то я стрелялся. Я решил умереть. Вместе с приятелями я пошел за город... Я вынул револьвер, собрал всю волю в один узел, собрал к этому узлу все мрачные и злобные мысли, собрал всю гордость и, надавив ногою ужас смерти, толкнул узел, поднял руку к виску и, весь зазвенев диким безумным напряжением, ожиданием таинственного, громадного, потянул за курок... Слабо щелкнула сталь... И больше ничего: осечка. Это было до трех раз... За четвертым разом дрожащей обессиленной рукой мне удалось ранить себя в голову». Винниченко бросал жизни вызов, рискованно играя с судьбой в «рулетку». Буйная натура, безмерное честолюбие, вечное напряжение экстремальных ситуаций! Разве удивительно, что в его произведениях так много «летальных» финалов, особенно самоубийств?
Из «Косого капонира» В.Винниченко на свободу так и не вышел. Даже появление на свет в семье царя Николая II сына Алексея (1904) и дарованная в связи с этим амнистия не освободили его от наказания. За дезертирство Винниченко отправили на 1,5 года в дисциплинарный батальон. А далее, наверное, свою роль сыграли предгрозовые события 1905 г., — позор поражения России в войне с Японией, социальные волнения, растерянность власти... Во всяком случае, осенью 1905 г. Владимир был уже во Львове. Опять — как и два года назад — по горло занятый текущими партийными делами, творчеством...
Где только не бывал в эту пору член ЦК УСДРП Владимир Винниченко! Через много лет, когда в Париже убьют С.Петлюру, он в одном из писем вспомнит Полтаву 1905 года, черносотенские погромы: «В 1905 году, могу гордиться, в Полтаве главным образом благодаря моим мерам повезло остановить погромы. Русские и украинские антисемиты, которые «беспощадно» тогда боролись с жидовством, ...несколько дней искали специально меня, чтобы убить...» Интересный сюжет для любознательного историка, не так ли?
И посреди всей этой круговерти — напряженный литературный труд! Как его только хватало на все? В 1906 году в киевском издательстве «Век» вышел том прозы Винниченко. В него вошли шесть рассказов, повесть «Голота». Тогда же в Петербурге увидела свет и «Дисгармония», первая пьеса писателя... А летом 1907 г., «спрятавшись» в Любече на Черниговщине, Винниченко написал свое наиболее скандальное произведение, драму «Ступени жизни», герой которой проповедует «новую мораль». «Написал я пьесу... и страдаю теперь, ибо заранее предвижу большую брань со стороны нашей «мыслящей интеллигенции», — признавался автор в письме из Любеча. И словно в воду глядел: проповедь в «Ступенях жизни» идеи «честности с собой», которая должна заменить лицемерную буржуазную мораль (а в то же время и двойную, дисгармоничную мораль революционеров!), вызвала резкие отзывы С.Петлюры, Е.Чикаленко, людей его же окружения. «Честность с собой» казалась им слишком похожей на цинизм и вседозволенность. И, как говорится, не без оснований...
Впрочем, сам писатель в это время опять сидел в Лукьяновке! В сентябре 1907 г. его арестовали в третий раз, на этот раз с обвинением в «украинском заговоре». Вместе с Винниченко в тюремной камере оказались и его друзья — Сергей Ефремов, Андрей Жук, Владимир Степанкивский. Суд должен был начаться 12 октября. Ничего хорошего ожидать от него не стоило: реакция усиливалась. Ефремова, а потом и других узников выпустили под залог (за Винниченко Е.Чикаленко внес 500 золотых рублей), однако возвращаться в Лукьяновку они не стали. В тот день, когда суд должен был решить их судьбу, друзья тайно перешли австрийскую границу...
На этом рассказ о тюремной одиссее Владимира Винниченко можно было бы и завершить, добавив, что его эмиграция после побега из России затянулась вплоть до 1914 г. Только изредка он прибывал в родные края с чужим паспортом. А потом началась мировая война, затем наступил март 1917-го, когда в Киеве образовалась Центральная Рада, и Винниченко стал в ней заместителем Председателя, Михаила Грушевского...
Но будут в жизни Владимира Кирилловича еще два неприятных эпизода. В апреле 1918 г. на Княжьей горе около Канева Винниченко задержат гетманцы Павла Скоропадского. Инцидент, впрочем, будет довольно быстро исчерпан. Значительно более сложная ситуация возникнет во время Второй мировой войны, когда политэмигрант Винниченко будет жить в Мужени на юге Франции. На несколько недель он попадет в концентрационный лагерь. Немецкая власть предложила ему... возглавить украинское марионеточное правительство, которое должно было действовать на территории Украины, оккупированной фашистами. Винниченко отказался. Концлагерь и стал расплатой за этот отказ. Но это уже совсем другая история...
