После краха коммунистического режима в условиях национального возрождения и восстановления украинской государственности заметно возрос общественный интерес к истории Украины, происхождению украинского народа и его языка как основного признака нашей нации. Сегодня совершенно справедливо популяризируются и переиздаются произведения на эти темы М. Грушевского, В. Антоновича, И. Огиенко, П. Житецкого, А. Потебни, А. Крымского и других светочей украинской науки, чьи неординарные и объективные взгляды на нашу историю и язык еще до недавних пор тоталитарная власть замалчивала, запрещала, объявляла идейно вредными, «националистическими», враждебными. Так что неудивительно, что сейчас наблюдается такая жажда знаний о началах своей родной истории, источниках и этапах становления украинского языка, его взаимоотношениях с соседними, прежде всего, русским и польским языками и т. д. За освещение всех этих вопросов и комментирование соответствующих работ ученых прошлых поколений берутся как историки и филологи-специалисты, так и многочисленные любители — журналисты, краеведы, писатели, критики и даже инженеры, врачи и люди других профессий. Понятно их искреннее стремление поднять престиж украинского языка, показать его глубокие корни и найти ему достойное место среди других славянских и неславянских языков. Но отсутствие необходимых знаний по славистике, недостаток исследовательского опыта, непонимание потребности опираться лишь на научно достоверные источники и оперировать конкретными историческими фактами, в конце концов, неумение (или нежелание) учитывать общепризнанные научные аксиомы часто приводят к тому, что добрые патриотические намерения таких любителей оборачиваются безудержными фантазиями, выдаванием желаемого за действительное. Потому и неудивительно, что наряду с научными заключениями, подтвержденными фактами и документами, высказывается немало сказочных и мифических представлений об истории нашего народа и его языке. Украину иногда отождествляют с мифической Атлантидой, украинцев считают древнейшим населением Европы, а украинский язык провозглашают матерью всех индоевропейских языков.
В поддержку такой позиции сейчас стало модным ссылаться на работу польского языковеда, преподавателя Одесской гимназии в конце ХІХ в. Михаила Красуского «Древность малороссийского языка», опубликованную в Одессе в 1880 г., а в наше время — в переводе на украинский в журнале «Дніпро» (1991 г., № 10), в которой автор заявляет о том, что «малороссийский язык не только старше всех славянских, не исключая так называемого старославянского, но и санскрита, греческого, латинского и других языков». При этом М. Красуский приводит ряд слов, подобных по звучанию и значению в украинском языке и в санскрите (то есть в древнеиндийском языке). Да и современные газеты печатают или готовят к печати украинско-санскритский, украинско-этрусский, украинско-латинский лексиконы тождественностей, которые, по мнению их авторов, должны подтвердить, по крайней мере, синхронность возникновения этих языков. В самом деле, это воспринимается эффектно и производит соответствующее впечатление на читателя, однако ничего сенсационного в этом нет. Ведь и украинский язык, и санскрит, и латынь, и древнегреческий язык, как и многие другие, — все они индоевропейские, то есть принадлежат к единой языковой семье со многими общими или подобными фонетическими, грамматическими и — в наибольшей степени — лексическими особенностями. Так что приведенные М. Красуским и некоторыми современными авторами лексические параллели вполне закономерны. С не меньшим успехом можно найти целый лексикон соответствий между санскритом и, например, болгарским, немецким, английским, румынским или любым другим индоевропейским языком. Особенно много таких соответствий между всеми славянскими языками, так как они вышли из общего праславянского корня. Что же касается самой работы М. Красуского, то следует отметить, что наряду с некоторыми интересными наблюдениями и дельными замечаниями в ней даже неспециалисту бросается в глаза наивность и недостаточная компетентность ее автора, так как почти вся его аргументация взята из арсенала не лингвистики, а так называемой «народной этимологии», где считается нормальным сравнивать случайно подобные по звучанию, но абсолютно разные по значению слова в украинском и каком-то другом древнем языке, и на этом основании устанавливать возраст украинского языка.
Попытки отодвинуть период появления украинцев и украинского языка в далекое прошлое — вплоть до нашей эры порождают многие вопросы: где именно жили древние украинцы и почему они не оставили никаких археологических комплексов своей культуры, имеющихся у всех других древних народов? Почему среди славян пальма первенства относительно времени возникновения отдается именно украинцам, и почему на нее не могут претендовать, к примеру, поляки или чехи, а польский и чешский языки не могут быть древнее украинского или хотя бы синхронными по процессу формирования? Эти и другие вопросы остаются без ответа, поскольку для него не хватает соответствующих исторических фактов. А наука, как известно, признает лишь факты: ведь только они дают основания делать определенные выводы или выдвигать возможные гипотезы, которые со временем могут быть убедительно доказаны или аргументированно опровергнуты. Итак, рассматривать историю украинцев и украинского языка вне времени и пространства и вне истории славянства вообще — это значит отвлекаться от научного почвы и витать в облаках мечтаний и фантазий. Вместо желаемого результата такие исследования дезориентируют читателей и дискредитируют украинскую обществоведческую науку перед мировой общественностью.
Но еще больший вред, чем романтическое мифотворчество, национальному возрождению украинцев, тяжелому и мучительному процессу создания собственного государства после многовекового полуколониального положения нашего народа в разных империях, наносит унаследованное с прошлых эпох чувство неполноценности, ориентация на сильных соседей и имперское мышление. Оно агрессивно и очень живуче, и некоторые его апологеты сегодня изо всех сил пытаются доказать, что украинцев как отдельной нации якобы никогда не было и нет, а история украинского языка ими искажается и фальсифицируется.
В частности, в течение многих десятилетий ведутся горячие споры вокруг наших истоков — остается в силе вопрос этнической принадлежности Киевской Руси, который на определенных исторических этапах превращался из сугубо научной в политическую проблему.
Историки царской России утверждали, что государство Русь было основано русскими. Они якобы были древнейшим славянским этносом, а украинцы и белорусы, по этой логике, ответвились от русских позже. Еще в «Синопсисе» И. Гизеля (вышел из печати 1674 г. в Киево-Печерской лавре и издавался около 30 раз, последнее издание 1836 г.), который вплоть до начала ХІХ в. был в Российской империи основным учебником по истории, Киевскую Русь провозгласили первым этапом российской государственности. Первым российским государством считал Киевскую Русь и известный русский историк Н.М. Карамзин (1776—1826), который в 12-томной «Истории государства Российского» (1816—1829) назвал княжий Киев «матерью городов русских», понимая это как «российских».
Концепцию Н.М. Карамзина продолжил в середине ХІХ в. российский историк и журналист по специальности академик М.П. Погодин (1800—1875). Он утверждал, что в древнем Киеве и на Киевщине во времена основания русской государственности и до монголо-татарского нашествия 1240 г. жили русские племена и их предки. После завоевания Киевщины монголо-татарами они якобы эмигрировали на Среднюю Оку и Верхнюю Волгу, а из Прикарпатья украинцы пришли на опустошенную Киевщину не раньше конца ХV в. Эту антинаучную концепцию обоснованно опроверг сразу же после ее появления украинский филолог, историк и фольклорист М. Максимович (1804—1873), а впоследствии — всемирно известный филолог А. Крымский (1871—1941). В настоящее время ее пытаются реанимировать некоторые политические круги в России и отдельные шовинистические представители русского национального меньшинства в Украине. Но на фоне новейших достижений языковедения, археологии, антропологии, истории такие попытки воспринимаются как научное невежество или политическое шарлатанство.
Во времена СССР великодержавную и откровенно шовинистическую гипотезу М.П. Погодина советские идеологи несколько смягчили, выдумав концепцию отдельного древнерусского этноса — древнерусской народности, которая якобы стала этнической основой русских, украинцев и белорусов.
Согласно утверждению советских историков, которое еще недавно было незыблемой аксиомой, в эпоху Киевской Руси, а именно на протяжении ІХ—Х вв. в результате сближения и слияния многих восточнославянских племен сформировалось этническое и языковое единство — древнерусская народность. Она якобы просуществовала некоторое время и после распада Киевской Руси — в период феодальной раздробленности, и только со временем, после монголо-татарского нашествия, когда отдельные части Киевской Руси оказались в разных государственных образованиях, начался распад древнерусской народности на три ветви, на основе которых в ХІ—XV вв. образовались три восточнославянские народности: русская, украинская и белорусская. Следовательно, и единый древнерусский язык распался на три восточнославянских языка. Итак, согласно официальной доктрине, история украинцев и их языка началась не раньше ХIV—XV веков. Любые попытки искать наши корни глубже считались происками «украинских буржуазных националистов» и жестоко преследовались.
Следует уточнить, что далеко не все российские историки придерживались такой антинаучной позиции. Еще классик российской исторической науки В.О. Ключевский (1841—1911) считал, что русские появились на исторической арене лишь после распада Киевской Руси, то есть не раньше второй половины ХІІ в. Фактически, с позиций М. Грушевского, впервые изложенных в его работе «Обычная схема русской истории и дело рационального изложения истории восточного славянства» (1904 г.), рассматривала этнические процессы в Киевской Руси и официальная советская историческая наука во главе с академиком М.Н. Покровским — вплоть до разгрома его школы в 1936 г. Эта школа начинала российскую историю с Владимиро-Суздальского княжества, таким образом, Киевскую Русь в нее не включала.
Ситуация резко изменилась, когда в 1946 г. в Ленинграде была опубликована работа В. В. Мавродина «Древняя Русь (Происхождение русского народа и образование Киевского государства)». В ней без соответствующей научной аргументации было провозглашено, что «Киевская Русь — это начальный этап в истории всех трех братских славянских народов Восточной Европы, имеющих общего предка — русский народ киевских времен, древнерусскую народность» (с. 309). Далее в этой работе подчеркивается огромная роль, которую в истории восточных славян сыграл «величественный процесс объединения восточнославянских и ассимилируемых ими племен в единую древнерусскую народность» (с. 310). Этот же тезис В.В. Мавродин повторил и в следующей своей работе «Образование единого русского государства» (Л., 1951): «Объединение восточных славян, сложившихся в единый русский народ, должно быть определено как народность... Таким образом, можно считать установленным, что во времена Киевского государства восточнославянский мир сложился в единый русский народ, или, конкретизируя, в единую русскую народность» (с. 215).
Такие бездоказательные утверждения пришлись по душе тогдашним советским идеологам и получили публичную поддержку со стороны тогдашних властных структур. Несмотря на это, позиция В.В. Мавродина вначале не нашла понимания среди московских историков и филологов. В частности, в начале февраля 1951 г. в Институте истории АН СССР состоялась теоретическая конференция по проблеме образования русской народности и ее становления как нации. Основной доклад на этой конференции сделал В. В. Мавродин, по поводу которой состоялась широкая научная дискуссия. По единогласному мнению ее участников, часть доклада В.В. Мавродина, посвященная древнерусскому периоду, гипотетична и малоубедительна. В ходе дискуссии подчеркивалось, что если бы в Киевской Руси племенные отличия и диалекты стерлись до определенного нивелирующего уровня, то ни монгольское нашествие, ни феодальная раздробленность не смогли бы обусловить выделение из единой древнерусской народностей трех хоть и родственных, но разных народностей. На самом же деле, в Киевской Руси, по мнению участников дискуссии, существовали три отдельных восточнославянских единства, которые в последующие столетия дали начало трем народностям: русской, украинской и белорусской. Дискуссия также показала, что решение проблемы этногенеза русского и других народов может быть достигнуто только объединенными усилиями историков, лингвистов, этнографов, искусствоведов. В заключительном слове В.В. Мавродин согласился с рядом принципиальных критических замечаний и даже обещал пересмотреть свои взгляды1. Однако победила не наука, а политика.
В концепции В.В. Мавродина тогдашние идеологи нашли прекрасное идеологическое обоснование национальной политики советского руководства, которая, хоть и была прикрыта демагогической фразеологией, но по сути продолжала великодержавную национальную политику царской России. Ведь признание настоящего процесса формирования русской народности с ХІІ в. в пределах Владимиро-Суздальского княжества делало проблематичными претензии России не только на территориальное, но и на культурное наследие Киевской Руси, а включение Украины в состав Российской империи имело вид не справедливого возвращения Москве древних русских земель, а завоевания земель соседнего народа. Другое дело, если настаивать на существовании отдельной древнерусской народности, которая якобы создала Киевскую Русь и послужила этнической основой более поздних русских, украинцев и белорусов. В таком случае появление этих трех народов можно рассматривать как досадный исторический зигзаг, некое негативное явление, обусловленное злой волей монголо-татар, литовцев и поляков, которые разрушили общее восточнославянское государство Русь и единый древнерусский народ. Так что любое объединение русских, украинцев и белорусов в едином государстве должно восприниматься ими как восстановление исторической справедливости. Так якобы собственно научная концепция древнерусского сообщества стала служить политическому делу реставрации Российской империи хотя бы в пределах территории восточнославянских народов. Итак, неудивительно, что концепция В.В. Мавродина была одобрена ЦК КПСС и официально провозглашена в «Тезисах ЦК КПСС к 300-летию воссоединения Украины с Россией», напечатанных в газете «Правда» за 10 января 1954 г.: «Русский, украинский и белорусский народы ведут свое происхождение от единого корня — древнерусской народности, создавшей древнерусское государство — Киевскую Русь». Эти тезисы положили конец научной дискуссии по поводу древнерусской народности, и непризнание предложенной партией доктрины расценивалось как политическая незрелость, а ее критика приравнивалась к государственному преступлению. В такой обстановке В.В. Мавродин оказался «на коне» и не только не пересмотрел свою позицию по древнерусской народности, но и издал в ее защиту еще две книги: «Образование древнерусского государства и формирование древнерусской народности» (М., 1971) и «Происхождение русского народа» (Л., 1978). Критику концепции древнерусской народности продолжили лишь историки украинской диаспоры в Канаде и США2. Однако этот коварный исторический миф национального единства Российской империи, куда якобы входят в качестве локальных ответвлений российской нации также украинцы и белорусы, был с интересом воспринят и ведущими политиками, и даже учеными Запада, и, к сожалению, его до сих пор придерживаются, несмотря на распад Советского Союза и крах имперской идеологии. Еще и сегодня западные историки, языковеды, литературоведы, искусствоведы, археологи безосновательно приписывают русским все наше историческое прошлое, к которому они непричастны3.
Ошибочная концепция происхождения восточнославянских народов, начатая еще в царской России, была поддержана и некоторыми российскими и зарубежными славистами, которые создали соотносящуюся с официальной доктриной, но довольно фантастическую версию возникновения восточнославянских языков.
Еще с конца ХІХ в. среди части языковедов распространилось живущее по сей день представление о том, что после окончания в середине І тыс. н. э. общеславянской (праславянской) эпохи начался общий восточнославянский период, который продолжался более полутысячелетия и завершился лишь в ХІ—ХІІ вв. во времена феодальной раздробленности Руси. В тот же период якобы сформировался и общий для всех восточных славян язык, который, по официальной версии коммунистических идеологов и советского языковедения, в Киевской Руси трансформировался в древнерусский язык — язык древнерусской народности — и стал основой русского, украинского и белорусского языков. Эта сомнительная теория имеет ряд авторитетных сторонников (А. Шахматов, М. Трубецкой, О. Соболевский, С. Кульбакин, А. Крымский, А. Москаленко, Ю. Карпенко и др., а также зарубежные слависты Т. Лер-Сплавинский, О. Гуйер, В. Вондрак, А. Брюкнер, Л. Нидерле и др.), но и многих не менее знаменитых критиков (С. Смаль-Стоцкий, М. Грушевский, И. Бодуэн де Куртене, К. Нимчинов, О. Синявский, Е. Тимченко, И. Огиенко, В. Ганцов, П. Ковалив, О. Горбач, Ю. Шевелев, А. Ткаченко, В. Русановский, И. Матвияс и др. и зарубежные слависты Ф. Миклошич, А. Мейе, И. Шмидт и др.). Научные достижения современного языковедения и других общественных наук все убедительнее доказывают ошибочность представлений об общем древневосточнославянском и древнерусском народноразговорном языке. Итак, говорить о развитии современных восточнославянских языков из единого, монолитного древнерусского (древневосточнославянского) языка нет веских оснований.
Кроме ошибочных, но все-таки наукообразных теорий и гипотез происхождения украинского и других восточнославянских языков, апологеты имперского мышления возрождают и настойчиво распространяют старые, сугубо украинофобские россказни о происхождении украинского языка для того, чтобы воспрепятствовать его утверждению как государственного, доказать его якобы невозможность выполнять государственные функции. В частности, они снова провозглашают украинский язык «русско-польским диалектом», то есть русским языком, испорченным польским влиянием после распада Киевской Руси.
Такой тезис впервые был выдвинут М. Ломоносовым. Еще в середине ХVІІІ в. он в своих филологических работах констатировал, что «малороссийский диалект» ввиду соседства с поляками, а также того, что они достаточно долго господствовали над Западной Украиной, смешался с польским языком и по этой причине «испортился». Эту глупость подхватили и некоторые другие российские деятели — политики, историки и филологи, и в начале ХІХ в. она уже воспринималась как бесспорная истина. В частности, шовинистически настроенный историк русской литературы М.И. Греч писал: «Малорусское наречие родилось и усилилось от долговременного владычества поляков в юго-западной России, и может даже назваться областным польским»4. Его поддержали и испуганные царские чиновники после польского восстания 1830 г., когда им везде стала мерещиться «рука Варшавы» и «происки ляхов».
Антинаучного взгляда на украинский язык как на наречие польского языка, который якобы образовался после распада Киевской Руси в результате смешения московского языка с польским, придерживались в первой половине ХІХ в. даже некоторые московские филологи, с которыми полемизировал М. Максимович. Выдумкой об украинском языке как полонизированном варианте русского языка широко пользовались и царские чиновники на местах, проводя усиленную русификаторскую политику. Об украинском языке как искусственно созданном не раз писала реакционная газета «Киевлянин». Однако следует отметить, что антиукраинская сентенция об украинском языке как русском диалекте, испорченном поляками, распространялась лишь на обывательском уровне. Среди профессиональных филологов ХХ в., даже наиболее реакционно настроенных профессоров некоторых университетов, ненавидевших украинский язык и пренебрежительно называвших его жаргоном (например, профессор славистики Киевского университета Т.Д. Флоринский), никто не опустился так низко, чтобы предать свое профессиональное достоинство и поддержать эту глупость.
Версию происхождения украинского языка путем «ополячивания» русского диалекта сегодня поддерживают некоторые деятели русских общин Украины, фонды поддержки русской культуры в Украине и отдельные одиозные политики. Хуже всего то, что этого или подобного мнения придерживают также многие наши русскоязычные земляки, и прозрение их происходит очень долго и трудно. Закономерный процесс возрождения языка коренной нации в условиях восстановления украинской государственности они воспринимают как личное оскорбление, насилие над теми, кто считает родным русский язык. Этот процесс представляется им вредным и неуместным, так как многие из них до сих пор убеждены в искусственности и неполноценности украинского языка, утверждение которого в разных сферах общественной жизни потенциально может обеднить их духовность и вообще представляется им актом несправедливости. Ссылки же на историю, к которой они иногда апеллируют, мало что доказывают, так как эти аргументы чаще всего основываются не на реальных фактах, а на извращениях, подтасовках и россказнях на уровне сплетен и анекдотов, которые, разумеется, не имеют ничего общего с исторической правдой.
Начало. Продолжение читайте в следующем выпуске страницы «Украина Incognita»
1 Информационный отчет об этой конференции был напечатан в журнале «Вопросы истории». — 1951. — № 5. — С. 137-139.
2 Историю появления концепции древнерусской народности подаем по работе: Залізняк Л. Від склавинів до української нації. — С. 137-139.
3 Крип’якевич І., Дольницький М. Історія України. — Нью-Йорк, 1990. — С. 223.
4 Ломоносов М. В. Полное собрание сочинений. — Т. VІІ. Труды по филологии 1739—1758 гг. — М.; Л., 1952. — С. 83, 608; Греч Н. И. Опыт истории русской литературы. — СПб., 1822. — С. 12.
