В этом году исполнилось 390 лет со времени смерти выдающегося украинского полководца, политика и мецената Петра Конашевича-Сагайдачного. Столько же лет прошло и со времени написания стихотворений на его погребение, которые уже стали хрестоматийными и к которым часто обращаются и литературоведы, и историки. Однако эта дата так и осталась незамеченной. К сожалению.
«ВІРШІ...» КАК ПОЭТИЧЕСКАЯ БИОГРАФИЯ КОНАШЕВИЧА-САГАЙДАЧНОГО
Сначала несколько слов о герое этого произведения. Собственно, исследователи, реконструируя биографию Конашевича-Сагайдачного, часто ссылаются на «Вірші...». Из них нам известно о происхождении этого выдающегося деятеля, о его учебе, основных военных действиях, в которых он принимал участие. Другие памятки не дают возможности настолько объемно реконструировать его жизнеописание.
Из стихов известно: Конашевич-Сагайдачный происходил из Подгорья (юго-западной части Галичины). Хронист Й. Ерлич указывал, что родился будущий гетман под Самбором. Эта версия в настоящий момент принята многими исследователями. Относительно происхождения Сагайдачного, то здесь тоже не все понятно. Многие сходятся во мнении, что его родители были мелкими шляхтичами.
О детских и юношеских годах Конашевича-Сагайдачного нам практически ничего не известно. В «Віршах...» лишь указывается, что он шел в Острог изучать науки. Несмотря на фрагментарность, это указание довольно существенно. Из него вытекает, что в молодые годы Конашевич-Сагайдачный покинул родные места и пошел учиться в Острожскую академию, основанную князем Василием-Константином Острожским примерно в 1576 г.
Судя по информации, которую имеем на сегодняшний день, Острожская академия была многоуровневой школой. Здесь давалось начальное образование, среднее, в частности изучались «семь свободных искусств», а также были богословские студии, которые на то время рассматривались как степень высшего образования. Мы не можем сказать, какие студии прошел Конашевич-Сагайдачный. Очевидно, он должен был получить хотя бы среднее образование — потому что документы, дошедшие до нас, в том числе написанные и подписанные им, свидетельствуют о его высоком уровне образованности.
Изучал ли Конашевич-Сагайдачный богословие — не можем сказать чего-то определенного. С одной стороны, если бы это он сделал, то, вероятно, стал бы делать духовную карьеру. Однако этого не видим. С другой стороны, наблюдаем значительный интерес Конашевича-Сагайдачного к религиозным и религиозно-образовательным вопросам. Известно, что он стал инициатором возобновления православной иерархии в 1620—1621 гг. Оказал значительную поддержку Киевскому Богоявленскому братству, вписав в его состав казацкое войско. Также завещал часть своих средств, как свидетельствуют «Вірші...», отдать на потребности Киевского и Львовского братств.
На какой период пришлось обучение Конашевича-Сагайдачного в Острожской академии? Достовернее всего — на конец 80-х — начало 90-х гг. ХVI в. То был период расцвета академии. Возможно, Конашевич-Сагайдачный учился вместе с Мелетием Смотрицким — будущим выдающимся писателем-полемистом и ученым-филологом; общался с Иовом Борецким — будущим митрополитом киевским. По крайней мере, эти люди имели отношение к его последующим деяниям.
Интересен контекст «Віршів....», где речь идет об Острожской академии. В произведении, в частности, вспоминается Суражский фонд, который князь Острожский предоставил на потребности этой высшей школы. Предоставление фонда, благодаря которому содержалась академия, трактуется как проявление благочестия князя. В данном случае он преподносится как образец для наследования другим власть предержащим.
Вместе с тем автор «Віршів...» выражает обеспокоенность относительно последующей судьбы этого фонда. Дело в том, что в начале 20-х гг. ХVIІ в. его хотела прибрать к рукам внучка князя Острожского, Анна-Алоиза Ходкевич, и отдать на потребности иезуитов.
О последующей судьбе Конашевича-Сагайдачного сразу после учебы в Острожской академии имеем очень приблизительное представление. Как правило, академия готовила кадры для огромных владений князя Острожского. Ее выпускники часто становились урядниками или священнослужителями в этих владениях. Возможно, после академических студий Конашевич-Сагайдачный пошел на службу к князю. Однако документов, которые бы это подтверждали, мы не имеем. По крайней мере они пока еще не найдены.
Если Конашевич-Сагайдачный служил у князя Острожского, то такая служба продолжалась недолго. В молодые годы будущий гетман отправился на Запорожскую Сечь. Об этом говорится в «Віршах...». Что стало причиной такого шага? Можем высказывать разве что догадки. Для выпускника Острожской академии это выглядело не совсем логично. Он бы мог делать карьеру в более спокойном месте. Ведь жизнь на Запорожской Сечи была преисполнена опасностей и трудностей. Вероятно, должна была быть какая-то уважительная причина, которая бы толкнула его на этот шаг.
В литературе можно найти намеки на то, что Конашевич-Сагайдачный был склонен к любовным авантюрам. Например, об этом говорит Яков Собеский — участник Хотинской битвы 1621 г. И будто бы именно эти любовные авантюры стали причиной того, что Конашевич-Сагайдачный вынужден был убегать на Запорожье. Так это или нет — можем только размышлять.
В «Віршах...» описываются основные вехи военной биографии Конашевича-Сагайдачного. Вчастности вспоминается взятие им Кафы в 1616 г., участие в польско-русской войне 1617—1618 гг. и, конечно, участие в Хотинский битве. Есть также упоминание о его участии в военных действиях на землях Прибалтики. Однако, что это за военные действия и какова была роль в них Конашевича-Сагайдачного, ничего определенного сказать не можем — документы об этом не сохранились.
Отдельно в «Віршах...» говорится о содействии Конашевича-Сагайдачного в возобновлении православной иерархии в 1620—1621 гг.
КАСИЯН САКОВИЧ — АВТОР «ВІРШІВ...»
Говоря о «Віршах...», исследователи не концентрируют особое внимание на личности автора — Касияна Саковича (прим. 1578 — 1647). А зря.
Частично здесь срабатывают конфессиональные и идеологические моменты. Ведь, если исходить из них, Сакович личность неоднозначная. Родился он в семье православного священника в Потеличе на Галичине. Учился в Краковской и Замойской академиях. Особенно на него повлияла учеба в Замости. Не случайно в «Віршах...» он вспоминает гетмана Яна Замойского, который учредил и Замость, и Замойскую академию. При этом Ян Замойский подается как идеальный политик, который заботится о спокойствии в государстве и об образовании. Сакович поневоле сравнивает его с Конашевичем-Сагайдачным.
В 1620 г. в Кракове Сакович издал на польском языке свое произведение «Аристотелевские проблемы...», а через пять лет — «Трактат о душе». И первое, и второе произведения показывали взгляды Аристотеля на человека. Можно говорить, что Сакович был одним из первых мыслителей, которые пытались утвердить аристотелевскую линию в украинской философии. Со временем аристотелизм укоренился в Киево-Могилянской академии. В то же время Сакович утверждал позитивное отношение к философии в украинской культуре. Стоит отметить, что в то время в Украине наблюдалось негативное отношение к философской мысли, которая рассматривалась как «латинская мудрость». Это видим у Ивана Вишенского в полемичном произведении «Предостережение» и даже в труде «Тренос» Мелетия Смотрицкого. Именно Сакович был одним из тех, кто пытался изменить это отношение.
Позитивную трактовку философии наблюдаем не только в отмеченных трактатах, но и в «Стихах...». В них неоднократно автор апеллирует к античным философам. Особенно много внимания уделяет взглядам Сенеки. Сакович не только ссылается на этого философа, но и часто без ссылок использует его мысли, в частности рассуждения Сенеки о смерти. Для тогдашней украинской культуры, которая, в силу определенных обстоятельств, отмечалась консерватизмом и изоляционизмом относительно западных влияний, такой подход казался «новым словом».
Вообще Сакович выглядел «белой вороной» среди тогдашних украинских интеллектуалов. Слишком много было у него «западного». Давало о себе знать «западное происхождение» (его родной Потелич находился почти на пограничье с западным, латинским миром), а также обучение в Замойской академии, где культивировался ренессансный дух. Все это было далеко не последней причиной того, что Сакович порвал с консервативным православием и перешел в 1625 г. в унию. Хотя, конечно, были здесь и другие, в частности материальные причины.
Собственно, Сакович оказался «идейным перебежчиком». Он поддерживал хорошие отношения с Кириллом Транквилионом-Ставровецким, писателем и печатником, который подвергался преследованиям со стороны православных консерваторов и который так же, как Сакович перешел на сторону униатов. Сакович помог перейти в унию и выдающемуся украинскому писателю-полемисту Мелетию Смотрицкому, который в середине 20-х гг. ХVII в. оказался в состоянии острого конфликта с консервативно настроенными православными иерархами.
Конечно, конфессиональные переходы от православных к униатам Саковича, Смотрицкого и Транквилиона-Ставровецкого можно расценивать как акт измены. Собственно, так часто и делают авторы, имеющие определенную проправославную заангажированность. Однако возвести эти переходы к банальной измене, вероятно, было бы не совсем правильно. И Сакович, и Смотрицкий, и Транквилион-Ставровецкий принадлежали к ведущим украинским интеллектуалам, которые находились в лагере православных. Это были люди высокой культуры, попробовавшие вкус западной учености. Они не воспринимали православный консерватизм. Соответственно, православные консерваторы не воспринимали их. Этот конфликт рано или поздно должен был найти свое выражение. В конечном итоге, для указанных интеллектуалов он вылился в форму конфессионального перехода.
Правда, Сакович не нашел себя и в лагере униатском. В 1841 г. он перешел в католицизм, стал монахом ордена августинцев. При этом пытался идейно обосновать свой очередной конфессиональный переход, опубликовав несколько полемических произведений, где подверг критике и православную, и униатскую церкви. Наиболее известным среди этих произведений является «Перспектива...», где автор критиковал догматические и обрядовые аспекты православия. При этом Сакович указывал на антиинтеллектуализм, господствующий в среде как православных, так и униатских священников, выступал поборником просветительства.
РЕНЕССАНСНЫЕ АСПЕКТЫ «ВІРШІВ...»
Однако вернемся к рассматриваемому произведению. Писалось оно тогда, когда Сакович был еще в православном лагере. Поэтому в «Віршах...» звучит критика униатов и католиков-иезуитов; прославляются деяния Конашевича-Сагайдачного, направленные на укрепление православия, в частности высоко оценивается его инициатива рукоположения православных иерархов для украинских и белорусских земель. И все же в «Віршах...» нет моментов, свидетельствующих о консервативной направленности автора. Напротив, он откровенно демонстрирует расположение к западным культурным ценностям ренессансного типа.
«Вірші...» представляют несколько иную концепцию человеческого бессмертия, которая была присуща традиционному средневековому христианству. В период Средневековья бессмертие трактовалось почти исключительно в смысле религиозном: человек должен воскреснуть тогда, когда наступит конец света и страшный суд, именно на этом суде будут отделены праведники от грешников (в зависимости от деяний своих) и, соответственно, праведники будут жить в царстве небесном, а грешники — в аду. Такая концепция не предусматривала индивидуализации. «Настоящий» человек в данном случае трактовался как член христианского сообщества (нехристиане же рассматривались как неверные). Этот человек должен придерживаться определенных правил. Соблюдение или несоблюдение их определяет степень его праведности/греховности, а также судьбу в загробной жизни.
Ренессанс определенным образом видоизменяет эту концепцию. Конечно, христианское понимание бессмертия остается, однако наряду с чисто религиозным пониманием появляется понимание светское. В соответствии с ренессансными взглядами, человек может благодаря своим деяниям заслужить славу и хорошую память у благодарных потомков. При этом нужно зафиксировать эти деяния в письменной форме, в частности в поэтическом слове.
Собственно, в «Віршах...» как раз имеем воплощение таких ренессансных взглядов. Конечно, автор не отбрасывает христианского понимания бессмертия. В произведении много говорится о том, что земная жизнь не имеет особой ценности, что необходимо думать и заботиться о жизни потусторонней, готовиться к ней. Но, несмотря на это, много говорится о деяниях Конашевича-Сагайдачного, о том, что именно этими деяниями он заслужил себе славу и что эта слава на протяжении многих веков будет сохраняться — пока будет течь Днепр и т.д. При этом деяния гетмана подаются как образец для наследования потомками.
СТРУКТУРА ПРОИЗВЕДЕНИЯ И ЕГО ЛИТЕРАТУРНАЯ ЦЕННОСТЬ
Структура произведения выглядит таким образом. Сначала идет традиционное стихотворение на герб. Однако это стихотворение не на герб героя, а на герб Запорожского войска. Тем самым словно указывалось, что «Вірші...» должны прославить казачество, гетманом которого был Конашевич-Сагайдачный. Как раз это прославление имеем в стихотворном предисловии к произведению, которое произносилось самим Саковичем. Там, в частности, говорилось о том, что за плечами запорожцев — большая традиция, они — потомки древних русичей, которые во времена князя Олега штурмовали Царьград и которые крестились при князе Владимире. Сейчас же запорожцы представляются как защитники Речи Посполитой от татар и турков. Фактически здесь в поэтической форме были озвучены идеи, представленные в произведении «Протестация» (1621), написанном Иовом Борецким и другими иерархами Теофанового освящения. В «Протестации» тоже защищались казаки, показывалась их значимость для Речи Посполитой. И это закономерно. Ведь именно благодаря казакам были рукоположены иерусалимским патриархом Теофаном иерархи для православной церкви в 1620—1621 гг.
Далее идут стихотворения воспитанников Братской школы. Их двадцать. После каждого стихотворения стоит фамилия студента. Возникает вопрос, эти стихи только провозглашались ими или они все-таки принимали участие в их написании? Правда, в начале «Віршів...» четко сказано, что автором является Сакович. Однако не исключено, что студенты составляли стихи под руководством учителя. Это могли быть такие своеобразные упражнения в пиитике.
Интересным является состав учеников, провозглашавших стихи. Трое из них принадлежали к мещанскому клану Балык, представители которого играли заметную роль в жизни тогдашнего Киева, занимая руководящие должности в городском самоуправлении. Очевидно, значительная часть других учеников тоже были из мещан. Заметную часть составляли дети, которые происходили из священнических семей. Таким был Иван Тарнавский, очевидно, родственник автора «Віршів...», Еремия Ставровецкий и Лукаш Беринда. Последний — сын известного книжника Памвы Беринды. Конечно, могли быть и другие дети из семей священнослужителей, но нам сложно их идентифицировать. Не исключено, что среди этих двадцати студентов были и дети благородного и казацкого происхождения.
Среди этих двадцати студентов можем выделить одного, который в последующем стал заметной фигурой в культурной жизни Украины и Молдовы. Это — Стефан Почаский, один из соратников Петра Могилы, поэт и просветительский деятель, основатель Гощанского и Ясского коллегиумов. Именно он выступал первым студентом, который читал стихи.
Стоит выделить несколько смысловых блоков произведения. Сначала идут стихи, в которых прославляется Конашевич-Сагайдачный. Вспоминаются также некоторые деяния, сделавшие его известным, — морские походы, война в Московии, битва под Хотином и т.п. Дальше следует большой блок стихотворений, где речь идет о смерти. Основные идеи здесь такие: никто не может избежать смерти, она неумолима; смерть делает всех равными, и не так важно, живет ли человек в богатстве, в бедности ли. Во многом размышления в «Віршах...» напоминают такие же размышления, что приводятся в речах на похороны, которые вмещены Саковичем в его произведении «Аристотелевские проблемы...». Далее идут стихотворения, где более широко описываются деяния Конашевича-Сагайдачного — его происхождение, учеба, участие в разных битвах. Последние стихотворения — это своеобразное завещание гетмана. Сначала он словно обращается к своей жене, потом — к товарищам, близким ему людям. В этих обращениях лейтмотивом является мысль, что не нужно скорбеть по земной жизни, а следует думать о жизни потусторонней. Именно на обращении к живущим, которое является эпилогом, и завершаются «Вірші...».
Подобные произведения, написанные на погребение выдающихся личностей и имевшие цель увековечить память о них, были распространены в тогдашней Западной и Центральной Европе, в частности в Польше. Конечно, для Украины это не было новое слово. Однако «Вірші...» все же отличались от подобного типа произведений, появлявшихся в Украине. Во-первых, отличались содержательно. Произведение Саковича отмечалось высоким уровнем философичности. Даже можно сказать такое: это был своеобразный философский трактат, изложенный в поэтической форме. В то же время произведение имело выраженные моменты историчности. В нем излагались определенные факты, описывались знаковые исторические события, давалась им оценка. Во-вторых, это было не просто поэтическое произведение, которое в целом отмечалось высокими художественными качествами, но и произведение со значительными элементами драматизации. Двадцать студентов, читавших стихотворения, были своеобразными актерами, каждый из которых имел свою «роль». Некоторые из них даже декламировали стихотворения не «от себя», а от имени реальных персонажей — Конашевича-Сагайдачного, его жены. Таким образом, декламация стихов превращалась в своеобразное представление. Собственно, указанные особенности делали «Вірші...» уникальным произведением в тогдашней украинской литературе.
ПОСЛЕДОВАТЕЛИ САКОВИЧА
«Вірші...» Саковича — далеко не единственное в украинской художественной литературе произведение, посвященное фигуре Конашевича-Сагайдачного. Гетман стал популярным фольклорным персонажем. И поэтому не удивительно, что на него обратили внимание писатели-романтики. Одному из них, Даниилу Мордовцу (Мордовцеву) (1830—1905), принадлежит повесть «Сагайдачный» (1882).
Как известно, Мордовец происходил из старинного казацкого рода. Однако практически вся жизнь прошла за пределами Украины, работал он чиновником. В своих произведениях часто обращался к историческим сюжетам, широко использовал украинский фольклор, который хорошо знал.
Показательной в этом плане является упомянутая повесть «Сагайдачный». Герой ее изображен в романтичном духе. Это — смелый рыцарь, казацкий атаман, который умело побеждает врагов. Не имея достаточного биографического материала о Конашевиче-Сагайдачном, Мордовец обратился к интересному приему — попытался вписать казацкие думы в исторический контекст, преподнести их как своеобразный исторический материал. Вместе с тем широко использовал доступный ему исторический фактаж. Правда, с последним обращался довольно свободно.
В другом ключе была написана историческая повесть «Ярошенко» (1905), одним из героев которой является Конашевич-Сагайдачный. Автор этого произведения — Осип Маковей (1867—1925), которого И. Франко охарактеризовал как «талантливого новеллиста и поэта». Этот талант в значительной степени проявился в указанной повести. Не удивительно, что произведение неоднократно переиздавалось.
Повесть написана в присущей для украинской литературы начала ХХ в. «реалистической» и «народнической» манере. Главным героем произведения является простолюдин Микула Ярошенко, который благодаря обстоятельствам стал невольным участником Хотинской битвы. Через произведение красной нитью проходит следующая мысль: народ часто становится заложником игры власть предержащих разных вражеских лагерей. Несмотря на такой народнический подход, в произведении Конашевич-Сагайдачный изображен положительно. Он предстает как талантливый полководец, который понимает казацкие (шире — народные) массы и действует в их пользу.
Сегодня относительно популярным остается роман Андрея Чайковского (1857—1935) «Сагайдачный». Издавался он и во времена Австрии, и при Польше, и в советские времена. Даже в независимой Украине дождался переиздания.
Жизнь автора этого произведения прошла на Галичине — здесь он родился, учился, работал. Зарабатывал на хлеб юридической практикой. Литература для него была, скорее, хобби, нежели средством заработка. Чайковский известен как автор многочисленных прозаических произведений. Среди них важное место занимают произведения на казацкую тематику.
Чайковского можно считать активным пропагандистом казацкого мифа. Последний в «Сагайдачном» представлен в полную силу. Писатель стремился создать большое эпическое полотно, где бы не просто излагалась биография выдающегося казацкого полководца, но и рассказывалось о Запорожской Сечи.
«Сагайдачный» оказался многострадальным произведением. Над ним автор работал более двадцати лет. Во времена военного лихолетья терялись летописи. Приходилось произведение переписывать заново. Роман в полном объеме так и не увидел свет. Вышли только три его части (соответственно в 1918, 1929, 1932 годах). Что касается остальных двух частей, то они не были опубликованы и их не удалось найти.
Одним из наиболее значимых произведений о Сагайдачном в украинской литературе является произведение «Людоловы» Зинаиды Тулуб (1890—1964) — человека трагической судьбы, для которой роман о славном казацком гетмане стал «делом жизни». Около десяти лет она посвятила работе над этим произведением, первая часть которого вышла в 1934 г., вторая — в 1937 г. После этого писательница получила серьезный «гонорар» от советской власти. В 1937 г. ее арестовали, обвинив в антисоветской деятельности. Прошла тюрьмы, Колыму, ссылку в Казахстане. Освобождена была только в 1956 г.
Конечно, в романе «Людоловы» присутствует много соцреалистических элементов — «классовый подход», идеализация простолюдинов, тенденциозное, часто негативное изображение представителей элитарный сословий, далекие от жизни сюжеты о «дружбе народов», в частности простых украинцев и татар. Без этого роман не опубликовали бы. Можно обвинить писательницу и в сомнительной любовной истории — описании отношений между Конашевичем-Сагайдачным и Настей (Гюль-Хуррем), ставшей женой турецкого султана Османа ІІ.
И все же произведение «Людоловы» написано на базе значительного исторического материала. Надо отдать должное писательнице: ей удалось создать по-своему убедительную картину украинской жизни начала XVII в. Роман «Людоловы» неоднократно переиздавался в советской Украине, служа украинскому делу.
Образ Конашевича-Сагайдачного нашел воплощение также в детской литературе. Имеется в виду повесть Марии Пригары (1908—1983) «Михайлик — джура казацкий» (1969).
Поэтому у Саковича, написавшего первое художественное произведение о выдающемся гетмане, оказалось немало последователей. Конечно, здесь трудно сравнивать, но, с моей точки зрения, этот автор своими «Віршами...» поставил очень высокую планку — и в плане правдивости, и в плане философского осмысления деяний своего героя. Даже сегодня эти «Вірші...» могут вызывать не меньший интерес, нежели другие художественные произведения о Конашевиче-Сагайдачном.
