Роман «Там, де починається територія» (издательство «Каяла») — дебютный сразу в двух смыслах: как первая книга автора и как первое в украинской литературе произведение, написанное с точки зрения проблематики ХХI века. Действительно, почти весь корпус литературы на украинском языке, сложившийся за период независимости, в том числе созданный после 2000 года, принадлежит прошлому. На это четко указывают две вещи: сюжет и язык. В основном украинские авторы писали и пишут в системе понятий и представлений ХХ века, драматического, богатого событиями и поэтому практически неисчерпаемого в своих коллизиях, которые и за сто первым прокручиваниям гарантированно дадут хотя бы полстакана философского вина. Склонность бесконечно воспроизводить старые парадигмы казалась нашей святой традицией...
Между тем подкрались десятые, а теперь уже и двадцатые выдвигают новую адженду, на которую качественная литература должна реагировать. К счастью, Вадим Яковлев, 30-летний, не связанный цепями памяти о позавчерашнем дне, это каким-то образом почувствовал и осознал. И своим первым романом решительно прорубил украинской словесности окно в завтрашний день.
СОЗНАНИЕ, ПРИНИЮЩЕЕ РАЗНЫЕ ФОРМЫ
Эта книга — совсем другое. То, что персонажи не останавливаясь курят, забрасываются колой и ромом, употребляют наркотики, а секс имеют раскованнее, чем у героев Вудстока, вовсе не делает их похожими на представителей бывшего бит-поколения XY, жителей книг или Барроуза, Миллера или Андруховича его классического периода.
Разница в том, как сам герой мыслит и реализует себя во времени и пространстве, и на это основное отличие указывает автор: «Личная самоидентификация меняется на самоидентификацию случае». Что означает: в любом сложившемся, застывшем виде сознания не существует. Оно — протей, и может принимать разные формы, а также несколько форм одновременно. Люди живут мгновением, здесь и сейчас, не верят в будущее и не доверяют прошлому, как, собственно, и реальности. Ведь виртуальный мир, онлайн, является чем-то гораздо более реальным и убедительным, чем жизнь по эту сторону экрана.
УКРАИНА КАК ПРОСТРАНСТВО ДЛЯ ЭКСПЕРИМЕНТОВ
Роман Яковлева является жанровым каскадом, где футуристическая антиутопия в конспирологическом ключе струится наряду с искусно закрученным детективным сюжетом. Действие разворачивается в Украине недалекого будущего; здесь после лет гражданских раздоров возникают три сектантских образования, не признанные «цивилизованным миром». Автор мимоходом обращает внимание на появление этих квазигосударств именно в Украине и спрашивает: «почему?» — доставая ответ: слабая демократия, пассионарный, доверчивый народ.
Автор оставляет читателю мало сведений об «анархо-фашистских Черновцах», чего не скажешь о другом новообразовании — «Аль-Кочубее», унесшем часть Одессы и области. Здесь царит «алармлизм».
АЛАРМЛИЗМ И ФЕМИНИЗМ
«Аль-Кочубей» — это нечто наподобие собирательного образа восточной автократии. Мягкая деспотия с ее «прелестями» в виде импортозамещения, Царя и тому подобного дополняется весьма оригинальной системой мотивации и поддержки производства и порядка. Например, в случае преступления наказывают не виновного, а кого-то из его ближайшего окружения — родственника, друга, коллегу. Что, согласитесь, приучает несколько избирательно относиться к общению и общественным, и даже родственным, отношениям.
Наконец, третье образование, «Амазония», возникшее на территории Днепропетровской области — край феминисток, где господствуют женщины.
ТРИ «ГОСУДАРСТВА» — ТРИ ВЫЗОВА
В «Амазонии» — матриархат, здесь нет информации, а значит и СМИ, здесь дома розового цвета, а на центральной площади вместо Ленина торчит монумент Симоне де Бовуар. Если, например, в «Аль-Кочубееве» можно удаленно узнать Иран, КНДР или Саудовию, окарикатуренные фантазией автора, неизбежно гротескные хотя бы потому, что перенесенные в Украину, можно вспомнить и другие недемократические режимы, то с «Амазонией» дело сложнее — не с чем сравнить. Правда, учитывая растущую интенсивность агрессивного феминизма, напрашивается вывод: если такая «страна», где правят исключительно женщины, а мужчины «правят» за евнухов и рабов, пока отсутствует, ее обязательно придумают! Так, жительница «Амазонии» по имени Оксана рассказывает: в основном рабов никто не рекрутирует извне, мужчины бегут в «Амазонию» сами, соглашаясь и на тяжелую работу, и на вынужденную кастрацию по контракту. Дело не только в хорошей зарплате — мужчины теряют самоидентификацию, необходимую для господства или хотя бы выживания в современном мире. Кризис семьи, мужских профессий, непопулярность маскулинных решений и поведения только способствуют этому. Никто мужчин не завоевывает — они сами готовы надеть на себя цепи, радуясь тому, что вообще живы. И это также — челлендж, автором романа зафиксированный...
КИЕВСКАЯ УЛЬТРА-ДЕМОКРАТИЯ И ТАБЛЕТКИ ОТ СОВЕСТИ
В конце читатель узнает, что в «признанном миром» украинцами Киеве тоже у власти секта — ультра-демократия.
Столичный режим, названный автором «ультра-демократией», — такого рода недостаток, где демократия, взявшись передемократить саму себя, начинает играть в поддавки. Например, на выборах побеждает не кандидат, набравший больше всего голосов, а тот, которому отдали предпочтение многочисленные меньшинства. В конце концов, демократия, которая дошла до абсурда, — далеко не новость.
Поэтому и роман Яковлева — не фантастика, он реалистичен и, главное, своевременный. Многое из того, о чем говорится в тексте, — не какие-то химеры, это существует прямо сейчас, стоит только присмотреться. Например, важнейшей из наук сегодня стала химия. Она сопровождает социальные эксперименты. И будет контролировать чувственную и эмоциональную сферу все ощутимее. Плохое настроение — съел таблетку. Захотелось печали — проглотил другую. Будут таблетки от совести — или для совести. От памяти и мышления. Или — для. Усиления / ослабления специфических умственных способностей, загрузки / стирания знаний, развития / смывания душевных качеств — благодаря химии это станет возможным. Человек чести? Нет вопросов. Таблетка — и джентльмен до кончиков пальцев. Авантюрист, смелый, рисковый — тоже не проблема. Надеваем типы личностей, которые надо, или которые нравятся.
Можно будет дублировать собственное «я» — надеть чужой тип личности, чужие знания и память. Обязательно найдутся профессии, которые будут выполнять химические люди одного типа. Это станет и развлечением. От работы в выходные отдыхать, надевая другую личность — не обязательно свою. Или наоборот: именно свою, потому что это — оригинально. Будут массовые препараты для грубых, приблизительных копий и модельные мастерские, подробно разрабатывающие точные копии личностей или совсем новые модели характеров. Разработки искусственного интеллекта идут в том же направлении. События последних десятилетий показали, что мир, в котором человеческая жизнь является высшей ценностью, крайне неустойчив.
ОЖИДАЯ НОВОГО ЧЕЛОВЕКА
В книге все это проговаривается. Роман Яковлева — о росчеловечивании, в котором на сегодняшний день достигнута граница, за которой начинают проступать контуры уже другого существа.
Можно менять внешность, пол, состояние и даже брать напрокат чужую личность и при этом оставаться собой; пересадка генов, памяти поколений и памяти тела, ретрансляция эмоций и воспоминаний — все это или уже стало, или вот-вот станет реальностью. Человека в старом и привычном смысле не будет. «Запретить слово «человек», — резюмирует автор. Впрочем, есть в романе то, что связывает его с классическим пониманием человеческого, а именно — тема любви, проходит красной нитью насквозь, сшивая лоскутное одеяло сюжета.
Другой составляющей, соединяющей текст, является энергия действия. Щедрый на глаголы, которых в романе больше, чем других частей речи, Вадим Яковлев умеет делать саспенс. От книги трудно оторваться. Сюжет захватывает вниз и вверх, как вагончик американской горки. Пока читаешь, до тех пор воображение навязчиво рисует экранизацию произведения, и думаешь о том, чтобы сделал из этого какой-нибудь Тарантино или Линч.
Стоит вспомнить и об определенном недостатке; может, это станет полезным дебютанту в дальнейшем. Речь о некотором однообразии персонажей. Основных их шесть, три мужских и три женских, и все говорят почти одинаково, без характерных и даже заметных, индивидуальных черт. Особенно это бросается в глаза, когда герои прибегают к философским обобщениям — и роман-экшн начинает напоминать эссе, где авторские мысли произвольно «разбросанные» между действующими лицами.
Впрочем, это не умаляет ценность книги, которая очевидно первой в украиноязычной беллетристике заартикулировала сложные современные проблемы в их глобальном, а не сугубо местечковом масштабе.
