В издательстве «Дух і літера» вышла антология современной израильской поэзии «І покоління приходить...» в украинском переводе. Стихи шестнадцати поэтов, которые пишут на иврите.
Глубина незнания украинской «книжной публикой» современной еврейской литературы вообще и израильской в частности поразила меня еще во время не так давно опубликованного в «Дне» интервью с поэтессой и переводчицей Валерией Богуславской (взаимность такой неосведомленности в данном случае — не оправдывает, а только ухудшает ситуацию). Неприличную ситуацию для народов, которые много времени прожили рядом и часто играли в жизни друг друга заметную роль, призвана в какой-то степени исправить эта антология.
Перевод поручили коллегам израильтян — преимущественно современным украинским поэтам разного возраста. Поэтический блок книжки обрамлен сразу тремя текстами предисловно-послесловного характера. Первым идет вступление-характеристика антологии от одной из составителей Юлии Морозюк (вторая составительница — Анна Дубинская, идея же издания принадлежит Леониду Финбергу). Во втором тексте поэтесса Хамуталь Бар-Йосеф сжато приводит несколько основных проблемных и смысловых узлов понимания, восприятия и письма современной поэзии Израиля. Кажется, важнейшие из них — проблема соотношения нынешней поэзии, написанной на иврите, со всемирно прославленными достижениями поэтов-евреев прошлого на других языках (идише, немецком, русском, английском), а также интересное и непростое соединение традиций библейской, религиозной, мистической культуры с сегодняшними литературными поисками между обнаженной будничностью и заостренным метафоризмом. Третий текст, предстающий в роли послесловия, принадлежит поэту Велвлу Чернину. Это своеобразный пунктирный пересказ некоторых основных моментов истории поэзии на иврите, познавательный материал, способный дать немало указателей всем желающим исследовать гебрайскую поэзию глубже.
Антологию «І покоління приходить...» начинает Сиван Гар-Шефи в переводе Богданы Матияш. Ее произведения анонсированы как религиозные, однако в европейском контексте они такими не очень выглядят, даже на фоне такого широкого и раскованного понимания религиозности, которое присущее, скажем, произведениям Яна Твардовского. Скорее их стоило бы назвать мистично-веселыми. Следующий автор — Ривка Мирьям. Ее перевела Марьяна Савка. Здесь продолжаются апелляции к мистическим моментам, интертекстуальные игры с еврейскими религиозными традициями и усиливается гендерная тематика (интересно, что в целом в стихотворениях, представленных в антологии, половая идентичность и взаимоотношения полов предстают в более спокойном и уравновешенном «настроении», меньше обоюдно состязательные, чем оно часто бывает в поэзии более привычных нам широт).
Дальше идет Ашер Райх в переводах Марианны Кияновской. У этой поэтки немало общего с предыдущими участницами антологии, однако она более четко выраженная метафористка.
«Блискавки били по вікнах.
Хмар гармати стріляли
Громами, що падали просто
на дах.
Нашу одежу страчено
на білизняній мотузці.
Дим із комина сповістив,
що ми відступили.
У ліжко.»
Следующий поэт — Рони Сомек. Его перевел Юрий Андрухович (еще одно проявление гендерной корректности книжки — четкое, почти стопроцентное соотношение пола автора и переводчика, что, по-видимому, оправданно). Сомек в своих стихотворениях выглядит более игривым, а еще склонным к эффектной риторике, к легкой афористичности.
«Якщо б я мав ще одну дочку
Я назвав би її Алжир,
(...)
«Алжир, — кликав би я її,
тримаючись за балконні
перила, —
Алжир, іди додому,
ти побачиш,
як я фарбую східну стіну
Сонячною щіткою».»
Майя Бежерано в переводе Галины Тельнюк представлена медитативными стихотворениями, в основе которых — пацифизм. Антивоенные мотивы вообще попадаются в этой антологии довольно часто, что и вовсе не удивительно для литературы страны, которая практически все время своего существования в нынешнем формате находится в состоянии войны.
Таль Ницан (перевела Марианна Кияновская) тоже часто обращается к гуманитарным проблемам бесконечных ближневосточных боевых действий. Но, похоже, лучше у нее получаются те стихотворения, где если и есть публицистический элемент, над ним все равно доминируют, например, специфические элегантные пейзажные зарисовки.
Шимон Адаф, переведенный Иваном Малковичем, своей широкой, характерно психологизированной риторикой, как мне кажется, несколько приближается к современной арабской поэзии (насколько я о ней, конечно, могу судить из не очень большого корпуса доступных и прочитанных переводов).
Йонадав Каплун (перевод Галины Крук) тоже апеллирует к психологизму, со своеобразным катастрофическим привкусом. Риторика и образность автора и его переводчицы здесь в большей степени сближается. Или же получился сильно авторизованный перевод.
Аги Машоль, стихотворения которой перевела Звонка Матияш, поэтесса значительно более веселая и игривая. У нее часто можно найти интересные, широкие, оригинально построенные метафоры. А заодно — здесь почти всегда есть место для трогательности и своеобразной наивности, даже характерной поэтической мудрой инфантильности.
Хагит Гроссман появляется в переводе Петра Рыхло. Она, кстати, в прошлом году посетила Украину и выступила на поэтическом фестивале «Meridian Czernowitz». Эти стихотворения ассоциативно усложнены, ритмично замедлены, требуют от читателя, очевидно, тщательного наблюдения за движением образов.
Орциона Бартану перевел Василий Герасимьюк. Специфическая ритмика, риторические повторы, философизированный задуманный подтекст, а временами аллюзии на библейский дискурс. Собственно, Бартана так и представлен в короткой зарисовке — автором, который соединяет постмодерные тенденции с библейскими традициями.
Тамира Гринберга перевел Владимир Цыбулько (приятно, что последний заявил о себе в этот раз не в контексте общественно-политических скандальных ситуаций, а таки в литературной сфере). В отдельных текстах он экзистенциально-велеречивый. В других — простой, стремительный, рифмованный и почти песенный, где-то немного как новые рифмованные стихотворения Сергея Жадана.
Эфрат Мишори считается в Израиле экспериментальным автором. Поэтому не удивительно, что ее в антологии перевела Любовь Якимчук, поэтесса, которая часто апеллирует к опыту украинского авангарда ХХ века и развивает экспериментальный формат.
«Кожне око було вантажем,
І до кожного вантажа
я прив’язала забуття.
Кожне забуття було
каменем,
І кожен камінь прагнув
літати.»
Сиван Бескин — единственная поэтесса антологии, представленная полностью рифмованными и даже силлабо-тоническими стихотворениями. Задание перевести ее стихотворения на украинский выпало Юлии Стахивской. В этих произведениях метафоричность, легкие орнаментальные элементы соединяются с очень четким, динамическим сюжетным каркасом. Кое-где Бескин прибегает к стилизациям (например, британской баллады). А ее склонность к выразительным, классическим формам уравновешивается их не совсем ровным и стандартным воплощением.
Амира Ора перевел Александр Ирванец. Поэзия этого автора парадоксальная, интеллектуальная, где-то метафизическая, а где-то имеет заметные отсылки к античной истории. Очевидно, это связано с его общим (и в частности переводческим) интересом к античной и вообще классической культуре. Также Амир Ор активно сотрудничает с культурой арабской.
Заканчивается антология поэзией Велвла Чернина в переводах Юрка Прохасько. Именно здесь — генезис названия книжки. Точнее в библейской фразе «Поколение уходит, и поколение приходит, а земля вековечно стоит», использованной в названии одного из его стихотворений.
После прочтения этой книжки чувствуется потребность в детальном, широком украинском обзорном тексте, посвященном истории и современности поэзии на иврите, ориентированном именно на украинского читателя с соответствующим культурным контекстом, параллелями и пересечениями, которых более чем достаточно.
Нет сомнений, что кто-то подвергнет критике отбор авторов или переводчиков антологии «І покоління приходить...» Проблематичным моментом является и то, что украинцы переводили не напрямую с иврита, а через посредничество других языков. Эту неприятность распорядители объясняют физической невозможностью организовать такой перевод напрямую — мол, не хватает соответствующих переводчиков. И все же в итоге имеем по крайней мере книжку с интересной, преимущественно качественной, своеобразной и во многом необычной для украинского читателя поэзией. Это свидетельствует об однозначном успехе проекта, даже с учетом неизбежных недостатков формата. Антология «І покоління приходить...» для культурного читателя, возможно, окажется лучшим стимулом ближе познакомиться со страной Израиль и ее культурой, чем самые эффектные туристические путеводители, проспекты и рекламные ролики.
