Мир романа «Маша, или Постфашизм» («Видавництво Старого Лева») отображает четвертое тысячелетие, в котором человек живет рядом с особенным псевдочеловеческим феноменом — сторами. Эти существа, с которыми уже знаком читатель произведений Я. Мельника, имеют человеческие тела, однако не владеют сознанием, следовательно, им чуждо ощущение стыда, стремление к культуре и тому подобное. С помощью этих «героев» в романе очерчен вопрос о том, что можно считать человеческим: стори — это животные или существа, которые со временем могут эволюционировать к людям? В конце концов целесообразно задать и другой вопрос: а получили ли люди — животные, которые когда-то эволюционировали и развили вторую сигнальную систему, сознание (с подобными философскими проблемами «игрался» в свое время Джонатан Свифт в «Путешествиях Гулливера», в частности в разделе о конях-гуигнгнмах)? Пространство в романе напоминает оруэлловское: это псевдогуманистическая дистопийная постцивилизация, по сути, новая разновидность паноптикума. Заявления Партии консервативных гуманистов раскрывают настоящую сущность нового мира: идеологически маркирующую, имманентно тоталитарную, жестокую к проявлениям чего-то иного.
«Маша, или Постфашизм» — роман о пределах человеческой свободы. Ярослав Мельник — один из наиболее интересных современных писателей, который в украинской культуре весьма неудобным способом озвучивает глубинно неприятные «человеческие вопросы»: что выделяет человека среди остального мира; как случается так, что человек ведет себя как животное; почему гуманизм превращается в сатанизм (фашизм/нацизм); где ограничивается человеческая свобода и начинается настоящий постцивилизационный ужас. «Маша, или Постфашизм» — очередная постницшеанская история о том, как человек убил Бога и стал Богом.
Коротко отмечу еще один важный мотив — «призыв животного» в человеке. Этот мотив, как и остальное в произведениях Я. Мельника, не имеет однозначной трактовки. Неожиданное чувство человека к сторам — результат врожденного гуманизма, сочувствия, страдания или проявление животной сущности человека, грубо говоря, стремление к скотоложству? И главный персонаж Дмитрий, и остальные герои в романе «Маша, или Постфашизм» не имеют однозначного ответа. Журналист газеты «Голос Райха» боится публично высказывать то, что чувствует и что не дает ему покоя. Он обвиняет сына Альберта в скотоложстве, когда видит, кто на самом деле насилует его Машу (она — стора). Однако в мире нет однозначных ответов на эти вопросы. Стори — продукт человеческого эксперимента, а следовательно, человек для них — хозяин, субъект власти, «Бог».
Интересно, что в романе в докладах Райха Бог не отрицается, хотя события разворачиваются в крайне сциентистском мире. Человек создал себе подобное существо, которое теперь имеет возможность обслуживать людей, выполняя примитивный труд. Стори — особенное научное изобретение, которое наконец избавило человечество от рабов: разве можно считать рабом животного?
«Маша, или Постфашизм» — это роман об открытии истины. Эта истина появляется на перекрестке человеческого (гуманного, эмоционального, чувственного) и трансгуманного/постгуманистического, по сути, постфашистского. «Если мы хотим «искоренить грех», то есть прекратить саму жизнь, которая немыслима без греха, — мы идем против Бога. Христос пришел в мир не ради святых, а ради грешных».
Если нацистский эксперимент мы осуждаем, потому что в концлагеря попадали люди, которые могли писать стихи, рисовать, знали научные теории, то не может ли этот эксперимент когда-то снова повториться? Человек, способный убить себе подобного (стори в момент, когда их режут, издают звуки, которые ничем не отличаются от человеческих), возможно, однажды опять захочет убивать людей? Человек — причудливая система, имеющая особенный маятник, который все время раскачивается между гранями животной агрессии, жестокости, коварства — и гуманизма, толерантности, любви. Но можно ли безошибочно доверять человеку, который имманентно не является целостным? Способность любить у человека существует наряду со способностью к животному сексу, желание жизни инспирирует мысли о смерти, потребность любви со временем становится невыносимым адом: еще вчера нежные семейные отношения завершаются отчуждением (как в случае с Дмитрием и Эльзой, а также их сыном).
Роман «Маша, или Постфашизм» ставит перед читателем очень много сложных вопросов, ответ на которые, возможно, удастся найти в будущем — надеюсь, раньше, чем в четвертом тысячелетии. Однако писатель должен опережать время, и новый роман Ярослава Мельника это прекрасно подтвердит.
