Мы встретились с Лесей Ворониной в одном из уютных киевских кафе, неподалеку от места ее работы — Национального радио. Усаживаемся для разговора за чашечкой кофе на высоких стульях около широкого подоконника, на котором — миниатюрный, но естественный зимний садик. Это — любимое место писательницы и журналистки, не терпящей ничего искусственного и неискреннего.
— Пани Леся, ваша первая «взрослая» книга (с подзаголовком «Заметки кругосветной путешественницы») «В поисках Огопого» стала не только дипломантом литературного конкурса «Коронация слова», но и вошла в краткий список одной из подноминаций еще одного конкурса — «Книга года-2010». Как это вы «повзрослели»?
— Начну с того, что несколько лет назад на одной пресс-конференции на вопрос журналистов о моих творческих планах я ответила, что хочу осуществить мечту детства — отправиться в кругосветное путешествие. А затем добавила, что это будет поэтапное путешествие: вначале отправлюсь на дачу к своей подруге в Козин, что под Киевом, а там сориентируюсь по обстоятельствам. Очень удивилась, когда после моего шутливого заявления ко мне подошла журналистка Виктория Стах и предложила писать для одной из известных газет путевые заметки. Я попробовала, читательской публике понравилось, меня начали просить писать еще и еще, пока в конце концов прошлой зимой я не закончила книгу, которую назвала «В поисках Огопого». Как потом выяснилось, сама того не подозревая, я написала модный во всем мире тревелог — роман-путешествие. Это мои впечатления от поездок в Канаду, Египет, Польшу, Грецию, Турцию, Австрию, Россию, Венгрию и, конечно же, по Украине. И сколько бы ни писали об этих странах путешественники, журналисты, писатели, всякий раз это будет совсем другая история, так как, путешествуя по дальним и ближним землям, мы прежде всего открываем самих себя.
— У вашей книги очень симпатичное «лицо».
— Да, это работа прекрасной Екатерины Штанко. Она нарисовала смешную обложку, на которой я сижу в вагонном купе вместе с героем своего рассказа о канадском озере Оканаган — легендарным чудовищем Огопого — и распиваю с ним вино из изысканных бокалов. А в это время за окном вагона проплывают по небу красочные рыбки... Издательство «Нора-Друк» моментально напечатало книгу, добавив к моим историям целых 32 фотографии.
— Язык ваших путевых заметок — все-таки, согласимся, это не роман — необычайно текучий, бодрый, яркий. А остроумие, юмор, самоирония, легкость письма — ваш «фирменный знак». Так же и в книгах для подростков узнается ваш стиль. К сожалению, далеко не все авторы владеют именно таким украинским: грациозным, раскованным, легким и в то же время — богатым. Недавно внимательно пересмотрела детективную серию для подростков одного киевского издательства и убедилась, что вместо «калинової» часто имеем «дубову»... Что на это скажете?
— Скажу, что есть несколько причин этой языковой «дубовости». Первая — это когда пишут левой ногой, даже не пытаясь искать какие-то украинские соответствия, например, путая слова вщерть и вщент («вщент повна склянка» и «вщерть розбита тарілка»). Я уже не говорю о том, когда слово позіхати употребляют вместо зітхати. Конечно, есть люди совершенно глухие к языку, это точно так же, как музыкальный слух — он есть или его нет. И трудно требовать, чтобы у всех людей было абсолютное чувство языка, но ведь выучить его хотя бы в пределах средней школы можно? Особенно, когда ты берешься за работу над книгой... Очень часто слова просто калькируют с русского, особенно, когда это касается молодежного сленга. Но ведь есть блестящие примеры современного живого разговорного языка, вспомним хотя бы кинопереводы Алексея Негребецкого. Когда-то я уже говорила, что его переводы культового «Альфа», «Тачек», «Паровозика Томаса и его друзей», «Пиратов Карибского моря», «Шрека» сделали больше для усиления интереса к украинскому языку среди детей и подростков, чем все помпезные выступления, лозунги и песни, в которых «рідна мова-колискова ллється з серця, як з відерця!»
Недавно меня пригласили выступить в одну столичную гимназию, был очередной день родного языка, и активист общественной организации, который организовал мою встречу с учениками, объяснил, что главная задача их работы — развитие родного языка. А когда я спросила у подростков, которых согнали в актовый зал, почему, по их мнению, нужно изучать украинский, какая-то девочка сказала: «Бо вона солов’їна!». Еще кто-то добавил: «Наша мова — калинова!». Тогда я поинтересовалась: а что, если бы «українська мова не була калиновою й солов’їною», то язык не надо было бы изучать? Дети растерянно молчали, поскольку между собой привыкли общаться на русском, их учителя также пользуются государственным только на уроках, да и молодой энтузиаст из патриотической организации, который привел меня на сеанс «плекання калинової й солов’їної», и сам перешел на русский, как только дяденька-дежурный у входа в школу сурово приказал: «Стойте! Вы куда?!»
— Вот так, как говорится... Кстати, читая «В поисках Огопого», я натолкнулась на несколько абзацев, где наши хронические украинские языковые проблемы вы подаете, я бы сказала, в очень интересном ракурсе. Вспомним хотя бы историю о вашем путешествии в Крым, волшебной природой которого восхищаются все: «Если посреди пасмурной киевской зимы вам вдруг захочется ударить о землю бедой-кручиной, бегите на юг, в Крым. Там стоят зеленые деревья, там плещется море и летают чайки, там чистые набережные и пустые приморские кофейни. И среди облизанных волнами зеленых стеклянных стеклышек, щепок и пучков водорослей вы, может, найдете прекрасную розово-оранжевую раковину. Эта раковина будет светиться тихим сиянием на вашем столе, когда вы вернетесь в город, где небо серое, серый асфальт и серые лица пассажиров в метро...»
— И вдруг эта идиллия нарушается суровой действительностью, и об этом я тоже не могла смолчать: «Почти все население Крыма ужасно боится украинизации. Мне кажется, что, баюкая грудных детей, крымские мамаши пугают их не серым волком, а страшным хахлом в оранжевых шароварах. Тот садюга подкрадывается к несчастным крымским мальчикам и девочкам, чтобы скрутить их, привязать к парте и совершить надругательство — провести насильственную украинизацию. И наверное, горемычные малыши срываются посреди ночи с кроваток и прячутся от злого хахла с громким воплем «НЕ НАДА! НЕ НАДА!» Именно поэтому бдительные крымские граждане повывешивали вдоль дорог огромные щиты с надписями: «ЗАЩИТИМ РУССКИЙ ЯЗЫК!».
— Незашоренный человек должен воспринять эту вашу иронию адекватно, не так ли?
— Я очень надеюсь на это, поскольку считаю, что ирония и самоирония — это совершенный инструмент, с помощью которого можно и защищаться, и убеждать, и находить общий язык. Особенно, когда тебя хотят понять. Для меня интеллект и ироничность — понятия, неразрывно между собой связанные, а человек, лишенный чувства юмора, представляется мне в чем-то ущербным.
— Если бы от вас зависело дело дерусификации, с чего бы вы начали?
— С того, что поменяла бы министра образования, чтобы прекратить тот театр абсурда, который сейчас происходит. Человек, который не только не скрывает, но и декларирует свои антиукраинские взгляды и при этом руководит образованием в Украине, — это кощунство, издевательство над нашим государством и его народом. Я могу продолжить перечень тех, кого бы я поменяла на порядочных, умных и ответственных людей, но, к сожалению, этот список будет настолько велик, что не хватит ни дня, ни «Дня»!
— Знаю вас как человека искреннего и открытого. Например, совершенно альтруистически пропагандируете творчество интересных художников. Назовите хотя бы несколько имен, которыми вы хотели бы заинтересовать публику и почему именно этими именами?
— С большинством моих любимых художников я познакомилась, когда работала в детском журнале «Соняшник». Считаю, что мне и всем читателям журнала ужасно повезло, поскольку его иллюстрировали такие талантливые, самобытные, добрые художники как Екатерина Штанко, Олег Петренко-Заневский, Анатолий Василенко, Кость Лавро, Катя Билетина, Вита Хайдурова, Максим Нименко, Кирилл Гринев, Иван Михайлов, Светлана Горобенко. Собственно, именно они и не менее одаренные поэты, прозаики и журналисты создавали лицо «Соняшника», главной целью которого было привить детям хороший вкус, заинтересовать их настоящей литературой и искусством. С Екатериной Штанко и Катей Билетиной мы так подружились, что чувствуем, что в самом деле нужны друг другу. Обе Екатерины иллюстрировали мои книжки, которые выходили в издательствах «Грані-Т» и «Теза», и я им за это очень признательна, так как иногда для детской книжки рисунок не менее важен, чем текст. А мои творческие подруги чудесно меня понимают, чувствуют скрытые полутона, подтексты, намеки.
— Что, кроме книги о путешествиях, напечатали в последнее время? Над чем работаете?
— В этом году в издательстве «Грані-Т» вышла моя новая детская книжка из серии «ЖВД» (Жизнь выдающихся детей), где я написала о детстве Ивана Миколайчука, Фредерика Шопена, Махатмы Ганди, Жорж Санд и Брюса Ли. Радует то, что разошлись тиражи повестей: «Прибулець із Країни нямликів», «Нямлик і балакуча квіточка», «Хлюсь та інші» и их недавно переиздали. Больше всего радуюсь, когда на встречах с детьми кто-то расспрашивает о том, что произошло с моими героями дальше. Винницкое издательство «Теза» собирается печатать продолжение приключенческой повести «Таємне Товариство Боягузів», которое я только что дописала. Называется новая книжка «Пастка для Синьоморда, або Таємне Товариство Брехунів». Слово «синьоморд», которое придумала еще пять лет назад и на которое сейчас расставила ловушку, принимая во внимание последние события, становится довольно популярным. Во всяком случае, я его уже слышала совсем в другом контексте, чем детские приключения. Так что «нам не дано предугадать, как слово наше отзовется...»
